Девчонка отступила в комнату и опустила к бедру молоток, раскопанный в моих инструментах. — Хороший выбор, — прокомментировал я, кивая на оружие и пытаясь припомнить, кто из знакомых предпочитает такое в уличных драках, — но в этом нет необходимости… — У тебя всё нормально? — не спеша откладывать молоток, спросила Ч’айя. Спросила искренне, с настоящей заботой и неприкрытой тревогой. — На тебе же лица нет… Я улыбнулся. Байши, до чего же это было приятно! — Всё нормально… — Подтвердил негромко и недостаточно правдоподобно, но на большее сейчас был готов едва ли. — Просто устал. И многое случилось. — Нужно присесть. — Даже не буду спорить. Но не здесь. И не сейчас. На лбу девушки снова проступил глубокий полумесяц морщинки. Скулы отвердели, глаза сощурились. — Ты это о чём? — Завяжи пояс потуже, — распорядился я. Пояснять не было времени, и оставалось лишь надеяться, что Ч’айю не оттолкнёт безаппеляционность приказов: — Подоткни полы за спиной, чтобы не мешали идти… или даже бежать, если понадобится. Возьми мою противопыльку. Только крепления подтяни… Вот ещё, кстати, наденешь и это… Я с натугой стянул ботинки, размотал влажные портянки. — Ещё прихвати одеяло. Накинешь на плечи и голову вот так, сисадда? Она уступила дорогу, когда я прошлёпал в комнату и скинул рюкзак. Глянула на заложенные засовы, неуверенно отложила грозный инструмент. Лицо девушки побелело, но глаза горели. — Ты меня пугаешь, Ланс… — Пока для страха причин нет, — я с показной легкомысленностью взмахнул рукой. — Но нужно уходить. Не переживай, это совсем недалеко. Прямо тут, в подвале. Но там безопасно… безопаснее, чем здесь, а это сейчас главное… Обожди, я кое-что соберу. Покачиваясь от усталости, я заметался по норе, сонно прихватывая всё, что могло понадобиться на новом месте. Скидывал в огромную брезентовую сумку, совал в рюкзак, не забывал и про карманы. — Ты объяснишь? — тихо спросила она, продолжая радовать видимым отсутствием паники. — Конечно. Клянусь. Но чуть позже. Вскрыв сейф, я вынул ассолтер и машинально проверил смазку камеры давления. Задумчиво покрутив, всё же уложил в сумку. В резервном арсенале лежал похожий, но в случае настоящей беды лишний ствол лишним не будет. Добавил сменных кассет, нагрудный подвес. Сверху набросал еды и пакетов с концентратом чинги, в который раз жалея, что заказ Щупа так и остался в «Каначанкха»… Прошёлся по комнате, заглянул за ширму; опёрся на капсулу, в которой прибыла Ч’айя, побарабанил пальцами по тёмному покатому борту. В норе определённо изменился запах. Да, стало… иначе. Теперь тут ощущалось присутствие постороннего. Но не чу-ха, а другого человека. Причём женщины, и от этого сводило мышцы живота. Не позволяя мыслям свернуть на скользкую дорожку, я проверил камуфляж Ч’айи. Помог отрегулировать противопыльную маску на лице и подоткнуть полы халата, чуть надёжнее застегнул ботинки и набросил на плечи пухлое одеяло. Вернулся к входной двери, долго высматривал в глазок. — Иди строго за мной, — приказал негромко, не отрываясь от изучения коридора. — Молчи, что бы ни случилось, это очень важно! Если придётся говорить, я сделаю всё сам, это понятно? Она кивнула, зашуршав одеялом. Молодец, девчонка. — Тогда вперёд. Мы покинули жилище, я заблокировал дверь. Подхватив тяжёлую сумку на левое плечо, потащил Ч’айю к лифтам. Раздражённо дождался прибытия кабины (к счастью, пустой), запихал девушку в угол; кончиком выкидного ножа ткнул в подвальную ячейку лифтового клавиатона, и мы покатили вниз. На нужном этаже в кабину вкатилась волна сырости и гниловатой вони. Ледяной пол промораживал мои пятки до самых яиц. Сквозь край одеяла придержав Ч’айю на месте, я выглянул и убедился, что снаружи тоже никого. Потянул за собой, лабиринтами подвальных коридоров достигнув заветной каморки, и по-настоящему успокоился, только когда мы оба оказались внутри, а усиленная изнутри дверца — надёжно заперта. Выдохнув, я вслепую хлопнул по выключателю, наполняя резервное убежище тусклым светом. Сбросил сумку, сбросил рюкзак. Ч’айя замерла посреди единственной комнатки, глядя в стену через затемнённые стёкла вытянутого респиратора и не торопясь избавляться от кокона на голове и плечах. — Мне н-нужно п-прилечь, — с лёгким заиканием пробубнила она. Скованно, едва ли не оцепенело размотала накидку, стянула маску, сбросила на диван. Наверное, не дави на меня моральная выпотрошенность, я бы смог заметить изменения в её голосе. И странное выражение лица, больше похожее на судорожную гримасу. И ещё более отчётливо проступившую на лбу морщинку-завитушку… Но я вынимал из сумки оружие, еду и постельное бельё, почти не оборачиваясь к девчонке, а потому… Когда закончил раскладывать припасы в старенькую тумбу, со стоном избавился от пальто, кобуры, модного френча и, наконец, обернулся, она стояла передо мной в неподвязанном халате. Подобравшаяся, стройная и босая, словно перед прыжком в воду с большой высоты. Глаза Ч’айи не совсем естественно блестели, а блуждавшую на губах улыбку я видел впервые. — Ты чего? — ответно улыбнулся я, вдруг ощутив себя совсем не в своей тарелке. Она кивнула, причём так необычно, что сделала и без того неловкую ситуацию ещё более неловкой. — Не стану спрашивать, что я тут делаю, — тихо сказала девушка, подступив на полшага и оказавшись практически вплотную. — Ла-а-адно, — с пониманием кивнул я, категорически отказываясь что-либо на самом деле понимать. — Но почему ты… почему ты так на меня смотришь? Она запрокинула голову, глядя мне в глаза. В её — тёмно-карих, с желтоватыми прожилками, — сейчас сверкали молнии. Ответила шёпотом, едва различимо, но будь я проклят, если без жара: — Смотрю на того, кто защищает меня в этом непростом мире. — И что же ты видишь? — выдавили мои пересохшие губы. — Человека, до сих пор не получившего положенную награду, — выдохнула она мне в лицо. И, не дав опомниться, оказалась совсем рядом, впритирку, не отделённая ни скромным расстоянием, ни предрассудками, ни стыдом. Её припухлые губы нашли мои, колкие и обкусанные, и ничего слаще я не пробовал за всю свою короткую жизнь в Тиаме. Ч’айя обвилась вокруг меня. Её обманчиво тонкие, но неожиданно сильные руки жадно зашарили по всему телу, вцепляясь, прихватывая, поглаживая и лаская. Несмотря на лютую усталость, я ощутил, как член наливается чугуном. Первым делом она помогла мне стянуть рубаху и новомодные штаны, пошитые утончёнными портными фер вис Фиитчи. Затем уже я помог ей разодрать в нужных местах прозрачный облегающий комбинезон, уже не такой прочный и эластичный, как в момент пробуждения. Так — слившись и вцепившись, — мы и повалились прямо в груду одеял поверх небольшого дивана. Температура в крохотной подвальной каморке подскочила градусов на сто. Ч’айя оказалась неумолимой, как песчаная буря, и столь же изнуряющей. Не стану хвастать, первый раз я отстрелялся почти сразу, едва побывав в её крепких ладошках. Девушка при этом сотряслась всем телом, словно кончила одновременно со мной, и ещё долго дрожала, не выпуская из объятий. Я был не в состоянии произнести хоть слово. Я был поражён, взорван изнутри, безнадёжно отравлен, загипнотизирован, опьянён и разорван на лоскуты. И счастлив, что уж скрывать… Буквально через десять минут, едва ли больше, моё тело вновь ощутило прилив сил. Ч’айя это, безусловно, сразу почуяла. Хищно и часто задышала, помогла рукой и бессвязным шёпотом, от которого зазвенело в ушах. А затем метко, умело и даже напористо потянула и почти силой погрузила в себя. — Ч’айя… — едва смог простонать я. — Называй меня Куранпу[1]! — прошипела она, всё быстрее двигая бёдрами. Двоепервой Стаи ради, да почему вдруг именно так⁈ Впрочем, буду откровенен — в тот миг я был готов называть её хоть девятью именами Чооты Пар, а потому раз за разом выкрикивал новое имя, всё глубже и глубже утопая в чужой страсти и готовности отдаваться… На этот раз я оказался не так быстр и скоротечен, а диван под нами скрипел и взвизгивал с такой силой, словно пытался разбудить комплеблок до двадцатого этажа. Когда я повторно добрался до высшей точки, девчонку будто скрутило судорогой. Она впилась в меня руками и ногами так, что потемнело в глазах, а лёгкие зажгло; одновременно Куранпу застонала, причём до того волнительно, что я едва не кончил в третий раз, причём тут же, от одного только звука… Попытался отстраниться и поцеловать в губы, но Куранпу не позволила. Обвила за шею и поясницу, будто профессиональный борец из «Загона» в болевом захвате, что-то ласково промычала, лизнула в шею. Конечно, я сдался. Немного сдвинулся, чтобы не давить всем телом, лёг чуть удобнее, обнял её пылающее тело и блаженно прикрыл глаза. Так мы и заснули в моём крохотном подземном убежище, обнажённые, перемазанные, потные и умиротворённые, будто уличные коровы не обращая внимания ни на гул технических машин комплеблока за тонкими стенами, ни на включённый свет… Этим ранним утром Ланс фер Скичира спал, как говорят чу-ха, не ощущая хвоста. Тем не менее, сны всё же пришли — рваные, неровные и опасные. Предвещавшие, хоть я и не верил пророчествам… Когда я разлепил отёкшие, всё ещё тяжёлые веки, Ч’айя уже проснулась. Более того, девушка тихонько выбралась из постельного гнезда и воспользовалась туалетным закутком, смыв с себя следы ночной схватки. Закутавшись в халат, она на поджатых ногах оседлала единственный столик у противоположной стены, изучая мой сон молча и внимательно. — Куо-куо, Куранпу, — пробормотал я, потирая лицо. Та не ответила. Лишь стали ещё больше карие глаза, лишь ещё более диковатым стал странный, отстранённый взгляд. — Ты чего? — встревоженно уточнил я, усаживаясь в груде ещё влажных одеял. — Что это было? — тихо спросила девчонка в ответ, не на шутку напугав и заставив усомниться в реальности недавних событий. — Перед сном, Ланс. Что это было? Я хмыкнул. Позволил себе осторожную игривую улыбку, всё ещё не понимая, как реагировать: