i_155.jpg Илл. 149. Труднодоступная вершина. На пике развевается советский флаг i_156.jpg Илл. 150. По мнению Шломберга, лишь две идеи вдохновляли массы и стали важным фактором в жизни СССР: электрификация и авиация. В этом отношении космический корабль «Союз» является преемником биплана 1923 года. Выставка «Россия 1917–1987» имела большой успех у публики i_157.jpg Илл. 151. «Мы были на Эльбрусе. Теперь наша цель – Казбек. После этого мы взойдем на Пик Сталина» Ярость тела Есть тела, с самых юных лет ощущающие себя полноценными: самовлюбленные, налитые кровью, сытые, с хорошей кожей. По их позам видно: они не нуждаются в смягчающем грубую телесность духе, исходящем, по словам Андрея Тарковского и Рудольфа Штайнера, от звезд. Когда подобное крепкое существо захватывает власть, человечеству нередко приходится подолгу ждать того момента, когда смерть вырвет эту власть из его цепких рук. Агрессивное самодовольство и психология садистов помогают им защищать свое могущество. Это наблюдение относится и к Сталину. ДАЖЕ В ЯРОСТИ СЛЕПОГО РАЗРУШЕНИЯ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ АГРЕССИВНОСТИ СВЯЗАНО С НЕОБЫЧАЙНО ВЫСОКИМ УРОВНЕМ НАРЦИССИЧЕСКОГО НАСЛАЖДЕНИЯ (Зигмунд Фрейд, Неудобства культуры, 1929). Отсутствие страсти к разрушению у оленей Последовательный дарвинизм, зародившийся в США, долгое время вытеснялся в СССР ортодоксальным марксизмом. Как ни странно, советские материалисты были ламаркистами. Теперь же в Академгородке Владимир Соботкин основал (к слову, уже обросший филиалами) институт, превосходящий в стремлении актуализировать учение Дарвина даже самые элитные университеты США. Соботкин развивает тезис, что в эволюции существует не один, а семь способов эволюционного развития, не состоящих в отношении иерархической зависимости друг от друга (то есть семь эволюций). Соботкину наиболее интересны половые мутации и селективный отбор. Сибирский олень в расцвете лет, пишет Соботкин, сначала, «важно выступая», обгоняет соперника. Он никогда не атакует напрямую. Он долго красуется. Противнику дается время решить, не хочет ли он добровольно отказаться от боя. Рост рогов у оленей связан с инстинктом борьбы за самку, олень не сразу вступает в бой, вначале он пытается запугать и прогнать соперника. Рога их острые, смертоносные. Поединок оленей с такими костными образованиями, считает Соботкин, привел бы к гибели обоих соперников. Никто никогда не видел молодых оленей, вступающих друг с другом в бой на этой стадии развития рогов. Затем рога разветвляются; во время борьбы они «запутываются» в рогах соперника, и побеждает не тот, у кого рога острее, а тот, кто сможет оказать на противника большее давление. Если проигравший обращается в бегство, то победитель преследует его не больше семи километров. Он также не предпринимает никаких попыток добить соперника. По словам Соботкина, часто случается так, что на следующий год милость победителя оборачивается против него. За это время кто‐то из его соперников стал старше, кто‐то – более ловким. Однако эволюция оленевых не предусматривает последнего, смертельного удара, такого, какой обычно наносили на рыцарских турнирах в Средние века. В античные времена, продолжает ученый-универсалист Соботкин, Фемистокл неустанно преследовал Ксеркса, бежавшего после поражения при Саламине. Греческий флот по его распоряжению должен был преградить Ксерксу путь на Геллеспонте. Обратив великого персидского царя в бегство, он не чувствовал полной победы. Лишь непрекращающийся сильный северный ветер охладил ярость греческого политика, чрезмерное рвение которого – в случае победы отступавшего Ксеркса – могло бы привести к падению Афин. Основываясь на теориях биолога-эволюциониста Йозефа Райхольфа, Соботкин объясняет происхождение чувства прекрасного, то есть преимущество, компенсирующее недостаточно жестокое отношение к сопернику: олень с большими разветвленными рогами больше привлекает самку и, имея столь явное преимущество, не испытывает ни ярости по отношению к сопернику, ни желания его уничтожить. Художники тщательно маскировали уродство лица Фемистокла. Согласно греческим источникам, отталкивающее лицо командующего флотом стало «благородным и красивым» лишь благодаря дошедшим до нас преданиям и бюстам. «Сдвинули горы, во рту прорастают корни» Хайнер Мюллер, стакан виски пуст, сигара почти уже стала пеплом. В начале русской революции, докладывает он, фракция БИОКОСМИСТОВ представляла большинство, однако ее интересы никогда не обсуждались Центральным комитетом. Ее отправная точка: справедливость и бессмертие, два элемента утопии; они не суть прерогатива живых, ими необходимо наделить предков, создавших предпосылки для революции, мертвые имеют на них такое же право, как и живые. То, что религия обещает нам во время Судного дня, мы, молодые революционеры, осуществим промышленным способом в обозримом будущем. Всё это лишь вопрос солидарности. Нужны лаборатории! Возможно ли восстановить кровообращение застреленного охотниками оленя? Можно ли собрать застрявшую в теле оленя дробь и вернуть в патрон, а затем, восстановив траекторию, заставить патрон возвратиться в винтовку и еще повлиять на сознание охотника таким образом, чтобы он не поддался тяге к разрушению и инстинкту преследования добычи и не выстрелил еще раз? Мюллер и я, оба пьяные, единодушно сошлись на том, что для «реализации» подобного чуда потребуются тысячелетия, но что это намного важнее работы ЦЕРНа, поскольку усилия, предпринятые для обращения вспять направленного на уничтожение поступка («утопия»), перевешивают значимость изучения любых частиц. Мы пели: «Охотники в горы погожим деньком За белым оленем пустились втроем…» Охотники хотели подстрелить белого оленя, но задремали в лесу. Редкое существо появилось неожиданно, выпрыгнув из кустов. Олень спасся в горных расщелинах. Охотники, как поется в «Песнях и звуках для детского сердца», даже глаз не успели продрать. Возможно, они и не верили, что белый олень к ним выйдет. Спящие тысячелетнего царства, добавил Мюллер, даже не среагируют, когда олень выпрыгнет из кустов. Это утешает. Пускай такая сцена кажется невозможной в театре, это – хороший пример «переключателя» истории. В отличие от сна охотников, где «рухнуло тело оленя на землю», сердце осторожного белого зверя, исправно качающее кровь, обогащенную лесным воздухом, уцелело, олень скрылся в горах. «Что в России в декабре 1991 года можно сравнить с “белым оленем”?» – спросил Мюллер, делавший какие‐то пометки в блокноте. Спящие не спят, олень не скачет, альбиносов в тундре нет, орудия не стреляют. В те годы не растрачивались ни надежды, ни чудеса. Возможно, через сто лет что‐нибудь да произойдет. Возможно, революция, словно покойник, хранится в холодильнике морга? «Надеюсь, в следующий раз всё будет cделано грамотно», – ответил Мюллер. Старики замораживают свою сперму, а она часто уже неполноценна. Что из нее получится в будущем, мы знать не можем. Нас охватила неописуемая нежность (и вряд ли из‐за алкоголя). Мы хотели хотя бы раз в жизни вернуть смертоносную дробь обратно в патрон, ожидающий спуска курка в охотничьей винтовке. «А винтовку превратить в лемех», – настаивал Мюллер, уже подыскивая рифму. «Зачем тебе лемех? – спросил я. – Руда, из которой его делают, принадлежит горам». «И по сей день существует небольшой институт марксистско-биокосмической алхимии, основанный в декабре 1918 года, – ответил Мюллер. – Он расположен недалеко от Астаны в Казахстане, и поэтому выжил. У него налажено много контактов, особенно с Латинской Америкой. Сейчас он арендует помещения в доме, построенном в 1991 году». ТАНЦУЮЩИЕ СОЗВЕЗДИЯ MAGGI / ГИЛЬОТИНА / «ПЕЙТЕ КАКАО VAN HOUTEN!» i_158.jpg i_159.jpg Илл. 152–153 i_160.jpg i_161.jpg Илл. 154–155 i_162.jpg i_163.jpg Илл. 156–157 Ташкентское обновление истории кино (Репортаж 1991 года) – Вы утверждаете, что история кино чуть было не пошла по новому пути в Ташкенте? – Практически. – Почему вы и ваша группа потерпели неудачу? – Из-за инвестора, мы называем его «олигархом». – Как же олигарх вам помешал? Не попытка ли это оправдать провал вашего проекта? – Откуда нам знать, добились бы мы успеха или нет, ведь нам на реализацию дали всего один год. Олигарх для нас опасности не представлял. Опасность заключалась в том, что его поддерживала милиция и министры. – Я слышал, что кинозал, который вам предоставили в распоряжение, был рассчитан на 5000 человек, в таком большом зале истории кино не ревизионировать. – Так и есть. В лучшем случае к нам приходило 13 зрителей, а не 5000. – Не потому ли, что люди слишком устали от перемен и потрясений в республике? На кино не сосредоточиться. – Они считали, что этот зал – Дворец культуры, а не кинотеатр. На протяжении многих лет Ташкентский международный кинофестиваль был посвящен фильмам из Африки, Азии и Латинской Америки. Такие фестивали проводились во многих республиках СССР. Летом 1991 года фестиваль в Ташкенте пользовался огромным успехом. Упомянутый выше большой зал Дворца культуры, рассчитанный на 5000 зрителей, с красными обоями и креслами с золотой вышивкой, освещенный огромными люстрами, был до отказа заполнен организаторами и приглашенными. Акустические системы и проекторы работали отлично. Момент, когда свет в зале плавно гаснет и ярко освещенный зал погружается в темноту, прекрасно подготавливает зрителей к восприятию великого искусства. Этим эффектом мы обязаны специалистам из Москвы. Теперь мы отрезаны от центра. Официальные лица и организаторы Ташкентского фестиваля, все до единого русские, уехали на родину еще до получения распоряжения покинуть Узбекистан. Они передали нам, местным комсомольцам (у нас был свой кинокружок), все документы, связанные с фестивалем, и помещения, в которых он проводился, в том числе Дворец культуры. Мы чувствовали свою ответственность. Сначала мы пытались показывать кино в большом зале. Мы демонстрировали Войну и мир Бондарчука и всё, что оставалось в местных киностудиях от центральных прокатчиков, включая раритетные картины из Китая, Японии и Латинской Америки. Местную публику это не привлекало, хотя за вход мы просили всего 50 центов (в пересчете на европейскую валюту). Мы переместились в подсобные помещения Дворца культуры. Мы создали производственные площадки. В большом зале, под роскошными люстрами и яркими лампами, висевшими над нами, словно звездное небо, мы разбили пожарную палатку (первоначально власти хотели использовать ее как передвижной лазарет на 30 человек): в этом ограниченном пространстве нам удалось возобновить контакты с целевыми группами фестиваля в Азии, Африке и Латинской Америке. Мы всё еще были подключены к коммуникационной сети империи, продолжавшей работать по инерции (нам не нужно было платить за телефонные звонки и электричество). Наша идея заключалась в том, чтобы распределить весь отменный запас технического оборудования, хранившегося на Ташкентской киностудии и переданного нам вместе с Дворцом культуры, по всему миру и стимулировать автономное кинопроизводство в разных частях света. А мы бы, со своей стороны, как черти снимали фильмы с местным колоритом, которые вместе с придуманным нами «мировым кино» смогли бы через пять лет вернуть в кинозал на 5000 мест зрителей. СЛОВЕСНЫЕ ПОЛЯ РАЗУМ, НАДЕЖДА, БУДУЩЕЕ «И ЕСЛИ ДАЛЬШЕ ТЕХНИКА ТАК ПОДАТЛИВО ПОЙДЕТ, ТО ЛЮДИ ОТ СВОИХ СОМНИТЕЛЬНЫХ УСПЕХОВ ВЫРОДЯТСЯ В РЖАВЧИНУ, – ТОГДА ИХ ОСТАНЕТСЯ ПЕРЕДАВИТЬ РАБОТОСПОСОБНЫМИ ПАРОВОЗАМИ И ДАТЬ МАШИНЕ ВОЛЮ НА СВЕТЕ» «ПАРОВОЗ СТОЯЛ ВЕЛИКОДУШНЫЙ, ГРОМАДНЫЙ, ТЕПЛЫЙ НА ГАРМОНИЧЕСКИХ ПЕРЕВАЛАХ СВОЕГО ВЕЛИЧЕСТВЕННОГО ВЫСОКОГО ТЕЛА» «ОН УВИДЕЛ, ЧТО ВРЕМЯ – ЭТО ДВИЖЕНИЕ ГОРЯ И ТАКОЙ ЖЕ ОЩУТИТЕЛЬНЫЙ ПРЕДМЕТ, КАК ЛЮБОЕ ВЕЩЕСТВО, ХОТЯ БЫ И НЕГОДНОЕ В ОТДЕЛКУ» «ЕЩЕ РОЖЬ НЕ ПОСПЕЕТ, А СОЦИАЛИЗМ БУДЕТ ГОТОВ!» i_164.jpg Илл. 158. «…ЖИВОЕ ПРОТИВ УМА ПРЕТ» «…И ОН, РАДИ БЕЗОШИБОЧНОСТИ, ОТВЕРГ РЕВОЛЮЦИЮ» «ДОМА ОН СЕЛ ЗА УГОЛЬНЫЙ СТОЛИК… И НАЧАЛ ПО СКЛАДАМ ЧИТАТЬ АЛГЕБРУ, НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЯ, НО ПОСТЕПЕННО НАХОДЯ СЕБЕ УТЕШЕНИЕ» i_165.jpg Илл. 159. «НАША НАДЕЖДА СТОИТ НА ЯКОРЕ НА ДНЕ МОРСКОМ» «А ГОРЕ ЧЕЛОВЕКА ИДЕТ ПО ХОДУ СОЛНЦА; ВЕЧЕРОМ ОНО САДИТСЯ В НЕГО, А УТРОМ ВЫХОДИТ ОТТУДА» «…ПРИВЫКШИЕ К ГОЛОДУ И ВСЕ-ТАКИ СЧАСТЛИВЫЕ ОТ ДЕТСТВА» «ГДЕ-ТО, ОБРАЩАЯСЬ ПАСТЬЮ В ТЬМУ СТЕПИ, БРЕХАЛИ ВЕРНЫЕ СОБАКИ» i_166.jpg Илл. 160. PROTEGO ERGO SUM ТАК ГОВОРИТ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ, КОТОРОЙ Я ПРИНАДЛЕЖУ Насколько стары и насколько новы опасности, от которых я могу защититься? УТОПИЯ: Я могу защитить. Я могу найти запасной выход.