Подобного рода коллектив, созданный по приказу, Беньямин считал неподлинным. Коли речь шла о восстановлении отношений с Кавказом – с Прометеем, который был где‐то там прикован, – то на сцене следовало бы показывать далекое и недоступное. Прометей ведь еще не был освобожден. Стервятника никто не отогнал. Кавказские народы, предоставившие своих сынов и дочерей в распоряжение дирекции Театра Варьете, словно толпу рабов на растерзание Минотавру, попали под гнет чужаков, не успев даже обрести суверенитет, берлинский гость знал это наверняка. Они были чистым сырьем, чистым человеческим сырьем, чем‐то иным, нежели выстроенные в линию гимнасты, координировавшие свои движения по команде в такт музыке. Испорченное, погибшее сырье. Выставленная напоказ разукрашенная мумия, находка советских этнологов. Такая дикая фантазия родилась в голове ученого. Его могло защитить лишь молчание: он, впрочем, не боялся репрессий, уже начинавшихся в стране, где он был гостем; его пугало то, что вызревало в Центральной Европе, – фашизм. Он был пророком: смотря в 1926 году из затемненного зрительного зала на освещенную сцену, он в каждом моменте настоящего предощущал 1942 год. Сцена: невинная, национализированная, позорная. Опасность находилась за пределами этого пространства. Успокаивающий свет синих ламп, установленных здесь, как и почти во всех европейских театрах, над аварийными выходами (после стольких‐то катастроф, когда люди давили друг друга, пытаясь выбраться из зрительного зала). Синие – чтобы не отвлекать от происходящего на сцене. Вот они‐то казались ему подлинными. Лампы были настоящими, в отличие от насквозь фальшивого представления в СВЯТОЙ МОСКВЕ. Беньямин жаждал настоящего, оно было его пищей – даже если эта пища была, по его мнению, отравленной. «Национализированные земли Древнего Египта / Трупы, украшенные разной дрянью» i_041.jpg Илл. 39. i_042.jpg Илл. 40. «СОВЕТСКИЙ ТРАНСПОРТ – ЭТО РЕЛЬСЫ ДЛЯ ЛОКОМОТИВА ИСТОРИИ» «Так не пойдет, – ответил с покорностью разумной силы локомотив» Весь 1919 год кипела работа в локомотивном депо станции Тверского железнодорожного узла: ремонтировали составы. Ни один паровоз не остался таким, каким был изначально. Иностранные локомотивы разбирали на части; детали из листового железа, латуни устанавливали на отечественных машинах. Заменяли шасси. Рельсы: пестрые братья. Дух от моего духа. Всего за неделю строительная бригада разобрала рельсы между Тверью и сортировочным пунктом 114 Б и построила из них железнодорожные павильоны. Одна рука социалистического строительства не ведала, что делает другая. Когда в соответствии с административным актом сменили руководителей железнодорожных узлов и нахрапистые красноармейцы попытались направить поезда на юг, то шестнадцать паровозов из девятнадцати – словно вьючные животные, уставшие от своего груза, – повалились под откос. Три запасных локомотива, которые теперь следовало отправить в путь, абсолютно не реагировали на дилетантские действия новых дрессировщиков. В определенном смысле они слушались только прежних хозяев, людей, которые их чинили, смазывали маслом. В то майское утро на Тверском железнодорожном узле вообще ничего не спорилось. «Закрой глаза и внимай» Техник, служивший на железной дороге в первые послереволюционные годы, правнуки которого теперь занимаются снабжением космической станции, рассказывает: «Мы за версты слышим эхо доверенных нам машин. Достаточно приложить ухо к рельсам. Гул телеграфных проводов на степном ветру доносит до нас, как “чувствуют” себя винты и буфера отправленных нами в дальний путь машин. Мы‐то всего видеть не можем. Нас, железнодорожников, связывают с движущимся устройством “социальные чувства”. Мы видим локомотив в движении, независимо от того, едет ли он или стоит на месте. О том, готова ли завестись паровая машина, мы судим не только на слух. Локомотивы и вагоны, переключатели и сигнальные коробки начинают общаться с нами еще до того, как наш мозг фиксирует их состояние. И будущую катастрофу мы слышим так, словно при ней присутствуем. Ежедневно переживаемое, между тем оседает у нас внутри, внутри нас накапливаются недели, годы: революция, мысли о доме, о тех, кого мы потеряли на долгом пути первых лет строительства коммунизма. О том, на что в аварийной ситуации способна техника, мы можем догадаться. Ничто не скрежещет так пронзительно, как металл, встречающийся с металлом». i_043.jpg Илл. 41. ЗАХАР ПАВЛОВИЧ НАБЛЮДАЛ В ПАРОВОЗАХ ТУ ЖЕ САМУЮ ГОРЯЧУЮ, ВЗВОЛНОВАННУЮ СИЛУ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРАЯ В РАБОЧЕМ ЧЕЛОВЕКЕ МОЛЧИТ БЕЗ ВСЯКОГО ИСХОДА. i_044.jpg Илл. 42. Кадр 00037: маршрут Париж – Владивосток – Токио. Цеппелин парит над Арктикой «ДЕСЯТЬ ИЛИ БОЛЕЕ БЕЗЫМЯННЫХ ЛЮДЕЙ СИДЕЛИ НА ПОЛУ И НАДЕЯЛИСЬ НА ПОЕЗД, КОТОРЫЙ ИХ УВЕЗЕТ В ЛУЧШЕЕ МЕСТО» «С ВОКЗАЛА ШЕЛ ПО ПОЛЮ ОРКЕСТР И ИГРАЛ ПЕЧАЛЬНУЮ МУЗЫКУ» «ПАССАЖИРЫ ПОБЕЖАЛИ С ЧАЙНИКАМИ, ПУГАЯСЬ ВСЯКОГО ШОРОХА ПАРОВОЗА, ЧТОБЫ НЕ ОСТАТЬСЯ НА ЭТОЙ СТАНЦИИ НАВСЕГДА, НО ОНИ МОГЛИ БЫ УПРАВИТЬСЯ БЕЗ СПЕШКИ: ПОЕЗД ОСТАЛСЯ НА ЭТОЙ СТАНЦИИ НА ДЕНЬ И ЕЩЕ НОЧЕВАТЬ» «…К ПУЛЕМЕТУ С ВОДЯНЫМ ОХЛАЖДЕНИЕМ ПРИСТРАИВАЛСЯ ЧУГУН, И ПОЛУЧАЛАСЬ САМОГОННАЯ СИСТЕМА» «ПОЕЗДА НАЧАЛИ ХОДИТЬ ОЧЕНЬ ЧАСТО – НАСТУПИЛА ВОЙНА» Верность – зерно всех особенностей ВЕРНОСТЬ ЛЕОНОРЫ В ЕДИНСТВЕННОЙ ОПЕРЕ БЕТХОВЕНА / «ОНА ВЫЗВОЛЯЕТ СВОЕГО СУПРУГА ИЗ ТЕМНИЦЫ» УПОРСТВО НЕПОДКУПНОСТЬ ФЕЛОНИЯ (ПРЕДАТЕЛЬСТВО СВЕРХУ) БУНТ (ПРЕДАТЕЛЬСТВО СНИЗУ) «СПАСТИ ИЗ АДА ТО, ЧТО ТЫ ЛЮБИШЬ» KAMERADENSCHAFT: ТОВАРИЩЕСТВО РУССКОЕ СЛОВО ОБЪЕМНЕЕ НЕМЕЦКОГО И ОЗНАЧАЕТ КООПЕРАЦИЮ, ОБЩНОСТЬ, КОЛЛЕКТИВНОСТЬ, СОВМЕСТНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ, БРАТСТВО. «АХ, МОЙ ТОВАРИЩ БОЕВОЙ, / ЕЗЖАЙ ВПЕРЕД И ПЕСНЮ ПОЙ, / ДАВНО ПОРА НАМ СМЕРТЬ ВСТРЕЧАТЬ – / ВЕДЬ СТЫДНО ЖИТЬ И ГРУСТНО УМИРАТЬ… / ВПЕРЕД ВРАГА В МОГИЛЕ УПОКОЙ, / А СВЕРХУ САМ ЛОЖИСЬ…» i_045.jpg Илл. 43. Механические компьютеры времен счетно-перфорационной техники в странах Восточного блока. Они до сих пор надежны, несмотря на то, что уже давно устарели. По всему миру было продано более 300 000 аппаратов, производившихся в Карл-Маркс-Штадте. Ракеты в компьютерной игре (кадр 0025) до сих пор запускаются. Кадр 0017: закрепление программы на перфокарте при помощи молотка. Кадр 0033: в современном цифровом мире аналоговые носители информации больше не подлежат копированию i_046.jpg Илл. 44. Верность вещам Верность, самое взрывоопасное вещество на земле Романы американского писателя Тома Клэнси продавались очень хорошо. Задолго до того, как террористы направили самолеты к башням-близнецам и на Пентагон в Вашингтоне, задолго до споров о том, можно ли истребителями сбивать подобные «орудия террористов вместе с пассажирами», Клэнси придумал сюжет для очередного романа. Он работал над ним практически до самой смерти и закончил примерно две трети. В романе рассказывается о группе офицеров (полковников), которым командующие мешают выручить из беды их товарищей, их названых братьев (Schwurbrüder) – курдов. Вместе с курдскими боевиками американские офицеры преодолевали опасности в Ираке, а затем и в Сирии. Теперь же турецкое военное командование решило расформировать курдский отряд, президент США распоряжается демобилизовать американских офицеров, отправленных на защиту курдов. Американские офицеры больше не смогут прийти на помощь своим товарищам. В конце романа (Клэнси умер, работая над его заключительной частью) эти ПРЕТОРИАНЦЫ арестовывают президента США. Они занимают Белый дом. Они отдают приказ о начале операции, чтобы вызволить товарищей, которых они практически потеряли, из ловушки. Они нарушают конституцию – «чтобы спасти свою честь». Статистический сюрприз Для Армина Швандерса, аспиранта из Веллингтона в Новой Зеландии, утрата верности и неверность в качестве мотива для восстания и государственного переворота в 37 раз сильнее, чем остальные попавшие в статистику причины: соперничество, жажда власти, обида или «понимание необходимости изменить состояние вещей». Охотник за скрытыми сокровищами Либо у вас есть доступ к миллиардным суммам, которые имеются в распоряжении у американских исследователей, либо, как графу Монте-Кристо, вам нужно постоянно что‐нибудь изобретать, – говорил чеченский исследователь В. Б. Анатолий. У него не было ничего, кроме разваливающейся лаборатории, принадлежавшей нефтяной компании, осваивавшей когда‐то недра чеченской земли. Что же делает мир опасным? Чего Анатолий страшится? Сокровище, разыскиваемое чеченским кладоискателем, таково: за те миллиарды лет, в течение которых Солнце победоносно вращается вокруг Млечного Пути, частицы неизвестного нам вещества, ТЕМНОЙ МАТЕРИИ, втекали через полюса и попадали в земное ядро. Теперь они там в ловушке. Это бесценное вещество Анатолий и хотел бы найти. Тот, кто первым заручится поддержкой этих «ИНОРОДНЫХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ», а может даже и их расположением, – тот сможет управлять из Грозного миром. По меньшей мере миром науки. Элементарные частицы ТЕМНОЙ МАТЕРИИ не вступают в реакцию с материей земной. Что бы, обладай он этим сокровищем, В. Б. Анатолий с ним сделал? В золото его не обратить, думает он, но на что‐то другое это вещество наверняка годно. Ученого влечет неизвестное. Металлолом – это, в первую очередь, сырье. Анатолий хочет оборудовать свою лабораторию по последнему слову. Однако ни российским спецслужбам, ни турецко-американскому лобби, ищущему инвестиционные объекты на юге России, нельзя знать о его планах. Поэтому Анатолий и преданные ему сотрудники распространяют слухи, будто их интересует разведка нефти и газа. Это звучит правдоподобно, и хищные неприятели чеченского ученого принимают его ложный интерес к разработке недр за вполне объяснимое заблуждение, ведь они высокомерны. Они недооценивают идеи, заставляющие сердца бедных ученых учащенно биться. i_047.jpg Илл. 45. Плановое взвешивание собаки, которую готовят к полету в космос. 1958 г. Измерение проводит Людмила Радкевич из Научно-исследовательского испытательного института авиационной и космической медицины. Верность – это когда те, кого я отправляю на задание, возвращаются домой невредимыми. Гитлер оказался «неверен» по отношению к Шестой немецкой армии Предположим, контакт с внеземной цивилизацией налажен. Но как понять друг друга? Исследователь Анатолий нередко зримо представляет себе «тюрьму, где заточены вещества-инородцы», с которыми он ищет контакта. Где именно в ядре Земли нужно ему их искать? Эти вещества – словно призраки, вращающиеся вокруг центра. Подобное движение обусловлено гравитацией, из поля которой они стремятся выйти. В геометрическом смысле земное ядро, конечно же, находится не в центре, а скорее немного сбоку от него. В настоящий момент исследователь работает на станции Восток в Антарктиде. В его распоряжении имеются новейшие устройства, производящие измерения в поисках ТЕМНОЙ МАТЕРИИ. «Мы внимательно прислушиваемся, – говорит Анатолий, – быть может, эта мощная сила, словно на пение сирен, отзовется призракам, обитающим у центра Земли, и неожиданно им ответит, приняв их за себе подобных». «СЛОВНО АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ, Я ХОЖУ ПО ДОМАМ И РАЗДАЮ ДРУЖЕСКИЕ СОВЕТЫ!» А. C. ПУШКИН Зимняя картина. Совет от Александра Пушкина ЛЮБОВЬ (LIEBE), сравнимая с ДОРОЖНЫМИ САНЯМИ (KUTSCHSCHLITTEN), написано у Александра Пушкина, МНОГООБРАЗНА (VIELGESTALTIG). СИЛА НЕБЕСНАЯ (HIMMELSMACHT) наделяет человека мощной способностью различать. Важно различить, люблю ли я, или не люблю. Ведь речь идет о разных энергиях. Любовь, сравниваемая с КАРЕТОЙ ДУШИ (SEELENKUTSCHE), подразумевает силы запряженных лошадей, вращение колес, рычагов, умение извозчика править, и вдобавок ко всему этому – пассажиров и сиденья, на которых они сидят. Вместе с тем она также состоит в быстрой езде по заснеженной дороге, соответствует длани Господа, зимнему небу и дальним огням домов, к которым направляются сани. Впрочем, когда Пушкин завершает свое вступление вопросом о том, кого пассажиры выберут жертвой для волков, преследующих карету, чтобы отвоевать немного времени и доехать до деревни, о любви речь уже не идет. Как одной зимней ночью случай породил целые поколения потомков Уже способная на страсти семнадцатилетняя девушка, готовая вопреки родительской воле выйти замуж за молодого человека, про которого она думала, что любит его вечной любовью, приехала в один из декабрьских дней 1811 года в церковь, хотя метель, бушевавшая над Южной Россией, мешала ориентироваться, а вьюга неимоверно затрудняла ход саней. «…Если мы друг без друга дышать не можем, а воля жестоких родителей препятствует нашему благополучию, то нельзя ли нам будет обойтись без нее?» Девушка добралась до церкви, где, по договоренности, ее уже ждали священник и свидетели. Однако ее возлюбленный в той же метели совершенно потерялся. Он находился в двух с половиной часах езды от места венчания и, заблудившись в незнакомом лесу на маленьких санях в одну лошадь, не смог доехать в одиночку до своей цели. Ввиду крайнего напряжения душевных сил (она действовала против воли родителей, ее сани то и дело утопали в сугробах) девушка потеряла сознание на церковной лавке. Другие сани, сани офицера по фамилии Бурмин, в ту же самую снежную ночь по дороге к месту, не играющему в сюжете никакой особенной роли, ямщик, чтобы сократить путь, направил по берегу реки; из‐за сугробов и ледяного ветра, бившего ему в лицо, ямщик проехал мимо того места, где выезжали на дорогу, и по воле случая – ямщик поехал на огни – Бурмин оказался в церкви, где свидетели и церковнослужители склонились над потерявшей сознание девушкой. Они крикнули вошедшему в церковь офицеру: «Слава Богу, насилу вы приехали. Чуть было вы барышню не уморили». Священник подошел к отрясавшему с себя снег Бурмину с вопросом: «Прикажете начинать?» – «Начинайте, начинайте, батюшка», – легкомысленно отвечал мужчина, еще не пришедший в себя от борьбы со стихией, к тому же лежавшая на церковной скамье девушка показалась ему такой хорошенькой. Непонятная, непростительная ветреность… я стал подле нее перед налоем; священник торопился; трое мужчин и горничная поддерживали невесту и заняты были только ею. Нас обвенчали. «Поцелуйтесь», – сказали нам. Жена моя обратила ко мне бледное свое лицо. Я хотел было ее поцеловать… Она вскрикнула: «Ай, не он! не он!» – и упала без памяти. Свидетели устремили на меня испуганные глаза. Я повернулся, вышел из церкви безо всякого препятствия, бросился в кибитку и закричал: «Пошел!» Родители стройной бледной, впавшей в меланхолию, отказывавшейся от еды девушки в конце концов раскаялись и согласились на мезальянс между богатой наследницей и происходившим из бедной семьи возлюбленным, с которым она пыталась тайно обвенчаться. Тем временем молодой человек, прапорщик, был тяжело ранен под Бородином в 1812 году и умер в Москве, незадолго до вступления в нее французов. Теперь, казалось бы, не было уже никакой надежды на потомков, которые смогли бы в будущем управлять огромным поместьем. Готовые к любому компромиссу родители девушки были озадачены.