– Вряд ли это необходимо, – ответила Паула. Женщина протянула Пауле руку и представилась. Голос у Ритвы Каакко оказался низкий и хриплый, а маленькая ладошка – грубоватой. Женщина походила одновременно на дальнобойщика и на леди. Духи у неё были первоклассные, но надушилась она слишком сильно. Бежевый костюм с шортами выглядел дорого, однако ноги, обутые в модные туфли, были небритые. – Госпожа Каакко – директор по логистике, – пояснил Аро. – Это официальное название должности. Хански называл меня королевой контейнеров, – с гордостью сказала Каакко. – Хански? – удивился Ренко. – То есть Ханне с. – Ханнес Лехмусоя, – строго добавил Аро. Ему явно не понравилась такая фамильярность в отношении покойного главы концерна. – Значит, его называли Хански? – спросил Ренко. Паула не могла понять, Ренко намеренно заострил на этом внимание или просто не заметил реакции Аро. – Нет, Ханнесу такое было не по нраву, – сказал тот. – Для меня он всегда был Хански. Ему нравилось это имя, хотя, возможно, считалось, что это не так. У него было чувство юмора, – настаивала Каакко. Она повернулась к контейнерам и жестом пригласила остальных следовать за собой. Лёгкий бриз доносил с моря запах подгнившего камыша. По пути ветерок становился совершенно сухим, а в лабиринте контейнеров к нему примешивался запах ржавчины и высохшей травы. Дышать этим было тяжеловато. На пустыре между контейнерами и стройплощадкой вовсю рос настырный подорожник. – В каком-то смысле это святая земля – именно здесь всё и начиналось, – произнесла Каакко. – Всё? – переспросила Паула. – Карьера Хански… дело его жизни. Разумеется, это началось не прямо отсюда, но тем не менее с контейнеров, – пояснила Каакко свою мысль. Лаури Аро хотел было что-то возразить, но передумал и просто предложил зайти в офис, прочь с жары. Капли пота выступили у него на висках. – Я думала сперва провести небольшую экскурсию, раз уж у вас есть вопросы. Так вы лучше узнаете мир контейнеров. – Отлично, очень интересно, – согласился Ренко. Каакко с довольным видом повела их внутрь лабиринта, но почти тут же остановилась. – Чуть не забыла… обратите внимание: контейнеры с раздвижными окнами! Паула, Ренко и Аро обернулись и увидели контейнеры, в которых и правда были раздвижные окна. – Они ведь не для грузоперевозок, – с вежливым любопытством заметил Ренко. – Разумеется. Их арендуют для мероприятий – фестивалей и всего такого прочего. Вот рядом несколько контейнеров-туалетов. А там – офисные блок-контейнеры, – живо рассказывала Каакко, обращаясь в основном к Ренко. Паула поглядывала на Аро, пытаясь понять, не жалеет ли он, что навязался составить им компанию. Экскурсия казалась бесполезной тратой времени, её можно было прервать и сразу перейти к делу. Но всё же Паула позволила Каакко продолжить – чтобы составить о ней разностороннее впечатление. Ренко остановился и застучал пальцем по экрану телефона. Поймав удивлённый взгляд Каакко, он пояснил, что делает записи. Та с нетерпением ждала возможности продолжить. Пройдя ряд специальных контейнеров, они очутились в узком проходе, по обе стороны которого стояли в два этажа контейнеры для морских перевозок. В конце прохода нещадно светило солнце, и Паула попыталась нащупать на лбу очки – но те остались в машине. Каакко объясняла значение букв и цифр на стенках контейнеров – по её словам, в этих обозначениях скрывалась история путешествий по всему миру. Ренко вбивал в телефон ряды цифр и аббревиатур, смысл которых он едва ли сможет вспомнить уже через час. Паула поняла, что Каакко не просто разбирается в маркировке. Она действительно знала об этих контейнерах всё – вплоть до того, что, куда и когда в них перевозили. Аро промокнул платком вспотевший лоб, к которому прилипли волосы. Он снова предложил переместиться в офис, но эту инициативу заглушили вопросы Ренко. – Стало быть, НС – это High Cube? – Да, то есть высокая модель, a PW – Pallet Wide, что означает широкая модель, – ответила Каакко и прикоснулась к металлической стенке с таким видом, словно это был священный камень, излучающий мудрость. – А что такое IU? – поинтересовался Ренко. – Insulated Unit. Изотермический контейнер. В таких сохраняется определённая температура, но они не имеют своего источника тепла. Это контейнеры-термосы. Применяются для морских перевозок. Но если использовать их для хранения, то можно установить внутри небольшой масляный радиатор. Наконец Ренко задал первый по-настоящему толковый вопрос: как контейнеры покидают склад и кто знает, куда они направляются? Каакко объяснила, что все данные хранятся в системе, которую контролирует она сама. Тот, кто принимает заказ, вносит данные, а водители, увозя и привозя контейнеры, всякий раз ставят свою подпись. – Я в курсе всего. Можете называть это микроменеджментом, если угодно. Но я стремлюсь знать обо всём, что происходит в моём королевстве. Аро развёл руками за спиной Каакко. Паула улыбнулась: пусть он считает её своей союзницей. – То есть вы знаете, кто и когда создал заказ? – продолжал расспросы Ренко. – Теоретически да – у каждого сотрудника есть собственный код. – Это касается и контейнера Кассинена? – Заказ на него создан под кодом стажёра – такие используют, к примеру, сезонные работники. Но дело в том, что сейчас у нас нет ни стажёров, ни сезонников. – Значит, код продолжал действовать с тех пор, как они работали, – заметила Паула. – Все ли сезонные рабочие обычно его знают? – В принципе да. В конце прохода перед ними предстал большой ангар из гофрированного железа. Каакко рассказала, что там обслуживают контейнеры. – Контейнер для Кассинена тоже тюнинговали здесь. Я сперва предложила цистерну, но он хотел именно морской контейнер с богатой историей, – сказала Каакко и добавила, что они с Кассиненом долго ходили по складу в поисках подходящего. Аро заявил, что, если они наконец не пойдут в офис, его хватит тепловой удар – солнце продолжало светить так, что контейнеры не отбрасывали тени. – Значит, контейнер Кассинена находился в этом ангаре? – спросил Ренко, не обращая внимания на Аро. – Он уже ждал в зоне погрузки. По моим данным, доставка предполагалась только на следующей неделе. – То есть вы не знаете, кто мог изменить данные о дате и адресе доставки, – подытожила Паула. – Нет. Паула вынула фотографию жертвы и протянула Каакко. Та, едва взглянув на фото, помотала головой и сказала, что не знает, кто это. По просьбе Паулы она посмотрела ещё раз, повнимательнее, но повторила, что женщина ей незнакома. – Не помню, чтобы здесь бывал кто-то похожий, и не думаю, что могла видеть её где-либо ещё. Я бы вспомнила. По крайней мере, если бы встретила её в Финляндии. – Как это понимать? – Я работала с Хански в Намибии – правда, дело было пятнадцать лет назад. Укрывшийся в узкой полоске тени между контейнерами Аро спросил, есть ли какие-то указания на личность жертвы. Паула покачала головой и добавила: – Если мы не сможем идентифицировать её своими силами, придётся опубликовать фото. Она умышленно акцентировала на этом внимание – и с удовлетворением отметила, что Аро помрачнел, услышав её слова. Паула не сомневалась: кто-то уже узнал женщину, но не признаётся. Это можно было объяснить довольно просто – вряд ли кто-то из концерна хотел огласки. Со стороны ворот раздался шорох шин, водитель посигналил, после чего зелёный «Фольксваген-жук» медленно подполз к офисным дверям. Со стороны пассажира вышла Май Ринне, а из водительской двери плавно, словно Барбапапа[16], выплыла массивная фигура Паавали Кас-синена. Странно, как он вообще поместился в такую крошечную машину. Паула с удивлением наблюдала за тем, как грациозно движется Кассинен, несмотря на свои габариты. Ринне обошла машину и засеменила за ним – вдвоём они были похожи на карикатурных персонажей. Каакко помахала им рукой, покачав головой в такт этому движению. В своей белой шляпе Кассинен напоминал шерифа из вестерна, неторопливо шагающего по улице бутафорского города. Приветливо поздоровавшись с Май, Аро даже не взглянул на Кассинена. От появления художника он явно был не в восторге. Кассинен же заметно радовался такому обществу: копы, юрист – и он, апостол Павел, на голову выше остальных не только физически, но и духовно. Каакко, похоже, позабыла об остальных и полностью сосредоточилась на Кассинене. Дело здесь было не только в харизме художника. Кассинен искренне интересовался контейнерами, и Каакко могла общаться с ним совершенно на равных. Только ему она рассказывала о контейнерах по-настоящему – не о том, в чём состоят особенности этой тары для перевозок, а словно о живых существах с душой и биографией. Для других все контейнеры были одинаковы, Кассинену же был нужен такой, от которого исходят нужные ему вибрации. – Мы не помешали? – не забыла поинтересоваться Май Ринне. Паула заверила, что они вполне могут сделать перерыв, пока Кассинен выбирает контейнер. Это был прекрасный шанс понаблюдать не только за Аро и Каакко, но и за Кассиненом и Ринне. Все четверо знали, где хранился контейнер и в чём была его особенность. Каакко демонстрировала очередной контейнер, как владелица борделя демонстрирует подопечную, а Кассинен слушал, наморщив лоб, после чего отрицательно мотал головой.