Паавали Кассинен явно был доволен своей шуткой. Упёршись ладонями в стену контейнера, он потянулся. – Значит, иногда вы трубку всё-таки берёте. Я только что пытался до вас дозвониться. – А, так это были вы, – Кассинен заложил руки за голову. – Я обычно не отвечаю на звонки с незнакомых номеров. Прошу прощения, занесу вас в контакты. – Почему вы назвали Джерри чёрным барашком? Кассинен снова потянулся и сделал глубокий вдох, после чего по-женски всплеснул руками и подбоченился. – Это была самоирония представителя доминирующей белой культуры. Знаю, лучше не иронизировать – люди этого не понимают. Как минимум полицейские, – сказал Кассинен ехидно. – Разумеется, вас я в виду не имею. – Когда вы в последний раз видели Джерри Лехмусоя? – Даже не припомню. Собственно, я и видел-то его всего пару раз. Быть может, последний – на презентации «Сострадания». Тогда, зимой, перед смертью Хански. С семьёй нового директора я не общаюсь. Но мне, конечно, очень жаль. Надеюсь, мальчик найдётся, – Кассинен вложил в эти слова максимум эмпатии. Ренко ещё раз взглянул на матрас и сфотографировал его на телефон. От вспышки у него в глазах заплясало пятно, которое исчезло лишь когда он вышел на свет вслед за Кассиненом. – Погодите, – остановил он художника, который направился к галерее. – А почему контейнер вообще здесь? Разве его не завтра должны были привезти? – Да, – Кассинен, зевая, обернулся. – Но вчера вечером я понял, что хочу заночевать в нём перед открытием выставки. Точнее, это Риту придумала. – Риту? – Ну да, королева контейнеров. Ритва Каакко. 5 Ритва Каакко жила на востоке Хельсинки. Патрульные заметили её машину на Восточном шоссе вскоре после того, как Паула объявила женщину в розыск. Молодой констебль вёл машину как герой американского боевика. Паула было пожалела, что не присоединилась ко второму патрулю – те ребята явно были опытнее. С другой стороны, их опыт сейчас пригодится на складе. Да и оснований гнать на полной скорости было более чем достаточно, так что такой стиль вождения, пожалуй, был уместен. Трубку Каакко не брала. Её внезапный отъезд стал для Паулы полной неожиданностью. Если она виновна или каким-то образом замешана в деле, то зачем она тогда сама сообщила, что в системе заказов случился сбой? Впрочем, преступник явно рассчитывал на то, что полиция задействует максимум ресурсов для поиска и досмотра всех увезённых контейнеров. В этом случае известие о сбое ему было только на руку. Но что, если Каакко осознала, что её могут арестовать, и просто запаниковала? Для Джерри такой поворот событий был смертельно опасен. За городскими многоэтажками начинался частный сектор. Собственников жилья от арендаторов отделял узкий сквер. Когда машина свернула на боковую улицу, Паула велела констеблю снизить скорость и выключить мигалку. У очередного перекрёстка пожилой мужчина в одних плавках стриг газон. Увидев полицейскую машину он оставил своё занятие и долго смотрел ей вслед. – Дальше направо. Не поворачивай, останови здесь. Паула на минуту задумалась и вышла из машины. – Схожу разведаю обстановку, – сказала она полицейским, которых несколько удивило, что она не стала дожидаться вызванного подкрепления. – Просто посмотрю, – добавила она и как можно тише прикрыла дверцу. Если что-то угрожало жизни Джерри прямо сейчас, то дожидаться помощи времени не было. И если с ним что-нибудь случится, виновата в этом будет Паула, ведь именно она не уделила Каакко должного внимания после того, как Ренко сообщил о пропаже контейнера Кассинена. Правда, при этом Паула сомневалась, стоит ли за одну ошибку расплачиваться другой. Осторожно двигаясь к перекрёстку вдоль живой изгороди, она постаралась выбросить эти мысли из головы. На поперечной улице была припаркована маленькая красная машина, а за ней стоял синий морской контейнер. Каакко видно не было. Паула отступила под прикрытие изгороди и беззвучно, но выразительно выругалась, после чего вспомнила, что за ней наблюдают полицейские. Молодой констебль смотрел на неё через лобовое стекло, держа руки на руле. Паула знаком показала, чтобы все оставались в машине, затем быстро миновала перекрёсток, дошла до следующего, повернула направо и перешла на бег. В кармане завибрировал телефон. Не обращая на это внимания, Паула добежала до последнего дома и повернула, двигаясь вдоль лесной опушки. Вскоре показался небольшой дом Ритвы из красного кирпича. Остановившись, Паула увидела через редкую живую изгородь, что дверь приоткрыта. Контейнер перегораживал въезд во двор, машина стояла к нему почти вплотную. Паула подбежала к контейнеру и укрылась за ним со стороны улицы. В машине никого не оказалось, двигатель был заглушен. Осторожно постучав в стенку кулаком, она приложила ухо к металлу. Внутри было тихо. Тогда она постучала решительнее. Тум тум тум. Паула не рассчитывала на ответ. Услышав его, она от неожиданности отскочила на середину проезжей части. ТУМ. ТУМ. ТУМ. 6 – Шеф говорит, спецназ уже выехал, – сказал Медведь, закончив говорить по телефону. – До Паулы я не дозвонился. «Неужто "медведи"?» – недоверчиво прошептал Ренко и покосился на Кассинена: не услышал ли. Но художник снова витал где-то в облаках – или по крайней мере притворялся, что витает. Медведь вернулся в галерею. Ренко взглянул на Будду-Кассинена, который еле сдерживал улыбку, и тоже зашёл внутрь. Там он помимо Медведя застал лишь Эллу, которая устанавливала освещение вокруг какого-то цилиндрического творения художника. – Май Ринне здесь? – спросил Медведь. – Кажется, во дворе, – ответила Элла. Медведь жестом показал Ренко, что пойдёт искать Ринне. Элла, присев на корточки, переставляла светильники на полу. Что-то в её облике и движениях привлекло внимание Ренко: они показались ему знакомыми. Он тут же сообразил, в чём дело. Элла жизнерадостно поздоровалась, но затем, как по волшебству, посерьёзнела, и стало казаться, что она вот-вот расплачется. – Не могу ни на чём сосредоточиться. Всё время думаю о Джерри, – сказала она плаксиво и оперлась на пол. – Всё образуется, Джерри наверняка найдётся, – попытался успокоить её Ренко. – Да, – вздохнула Элла, повернулась к конструкции и подвинула светильник сантиметров на десять вправо. – Это ты была на записи с камеры, – произнёс Ренко как можно дружелюбнее. Элла замерла. – Я тебя узнал, – добавил Ренко и умолк, ожидая реакции. Элла медленно поднялась с пола. Плечи её затряслись, но это выглядело притворством. – Зачем ты это сделала? Элла обернулась и скрестила руки на груди. Глаза её были сухими. Она явно понимала, что не вызывает никакого сочувствия, несмотря на дружелюбный тон полицейского. – Как-то само собой получилось, – сказала Элла. – Я подумала, что так мы прославимся, ведь теперь полиция торчит здесь безвылазно. Элла произнесла это совершенно буднично, как будто разбитое окно и краска из баллончика – часть обычной маркетинговой стратегии. – А остальные случаи – твоих рук дело? – Нет. Нас нещадно терроризировали с самого начала. И я решила: почему бы не извлечь из этого выгоду? Воспользоваться бесплатным пиаром, который нам устраивают эти придурки, – вспыхнула Элла, но тут же испуганно добавила: – Мне что-то за это будет? – Зависит от твоего отца. Или от Кассинена – уж он-то наверняка представит это как перформанс, который сам же и срежиссировал, – ухмыльнулся Ренко. Элла слабо улыбнулась, и Ренко увидел, что на глазах у неё выступили настоящие слёзы – признак невольного облегчения. В комнате появилась Май Ринне и, увидев плачущую Эллу, обняла её – подумала, что это слёзы из-за Джерри. Элла умоляюще посмотрела на Ренко, и тот жестом закрыл рот на воображаемую молнию. Необходимость разбираться с её выходкой отпала. – Это ужасно, – Май отстранилась от Эллы, однако продолжала держать её за плечо. – Но мы пытаемся работать, что ещё остаётся… – Конечно, – сказал Ренко. – Поисками Джерри сейчас занимается вся полиция города.