– Тепло разливается по всему телу. Восьмой. – Дрема окутывает сознание. Девятый. – Вы в безопасности. Десятый. – Страху здесь места нет! С каждым новым махом часового маятника чудовище оседало, плавилось и таяло. Истерзанная плоть рассыпалась на волокна вискозы. Налетел порыв ветра и сдул их, оставив в воздухе пестрый шлейф. – Кончено! – сказал Пейтон. – Вы свободны от своего страха, Алекс. Вульф вдохнул полной грудью, как узник, впервые за долгие годы выбравшийся из душного каземата. Он чувствовал необычайную легкость и опьяняющую свободу, сбросив пудовые гири оков с души. Орье подошла к пролому в стене, оставшемуся на месте разрушенного циферблата башенных часов, и с тревогой посмотрела в сторону церкви, где в последний раз видела Банни. – Нет-нет-нет! По дорожке, шедшей от церкви вниз к жилым домам, по направлению к безмятежно игравшей девочке спускались двое мужчин: церковный пастор и грузный работяга средних лет в клетчатой рубахе и потрепанных линялых джинсах. – Я знаю, кто это, – прошептала Орье и повернулась к директору. – Вы отвлекали нас. Спустили ее психологическую травму с поводка, уничтожив естественный защитный барьер в виде тульпы брата. Нельзя дать им добраться до нее, иначе сознание Банни застрянет в кошмаре, что разыграется после. – Я всего лишь убрал сдерживающий фактор, ограничивающий ее способности, – ответил Пейтон. – Это необходимо. Банни должна принять себя без купюр и защитных реакций психики. Девочка сильная. Она справится, и ей станет лучше. – Мы можем помочь ей. – Нет! Стейнбек взорвался: – Ты спятил, Джон! – он зарычал и толкнул Вульфа к Орье. – Останови их! Бери Вульфа и прыгай! – Я не могу перенести двоих! Слишком далеко. – Придется рискнуть. Без якоря тебя затянет в тень. Он стабилизирует обезумевший сон. – Нужно идти всем вместе, – вмешался Беккер. – Вы не ведаете, что их там ждет. Я видел… – Нет времени! – оборвал его Стейнбек. – Давай! Орье обхватила Вульфа и рассыпалась клубком шелковых лент, упорхнув к церкви. Реальность схлопнулась и вспыхнула вновь. Алекс покатился по склону холма. Жюли отбросило вперед, но она сумела удержаться на ногах и продолжила бежать. Она не успевала, хоть и неслась изо всех сил, периодическими вспышками сокращая расстояние. Пастор вел девочку за руку прямиком к церкви. Ее дубовые двери тяжело распахнулись, и они переступили порог. Тьма поглотила их, а Орье ринулась следом. Мужчина в клетчатой рубахе стоял, устало привалившись к дереву. Вульф подбежал к нему и спросил, не успев толком отдышаться: – Что вы сделали? – Я? – удивился мужчина. – Ничего. Это все гребаные политики. Много лет мы с женой брали опеку над местными сиротками и получали от государства дотации и финансовую поддержку. Стольких детишек подняли на ноги. Потом появились они – эти «особенные» ребятишки, и вдруг все резко поменялось. Штат свернул социальную программу из-за дефицита бюджета. Сенатор Паттерсон постарался, будь он неладен. Мы бы с супругой сдюжили, но на этом они не остановились. Нет, господин хороший! Они ввели обязательное ежемесячное психологическое освидетельствование малышей. После очередного тестирования хромой мозгоправ в костюме заявил, что мы не справляемся, и забрал их в приют «Единения», – он возвел очи горе. – Какая травма для ребят! Они только пообвыкли у нас дома. Ну да ничего! Отец Торн обещал, что позаботится о них. Под его надзором сейчас много «особенных» сирот. Может, это и к лучшему. Тяжеловато им придется, конечно. Поговаривают, что в церковном приюте своеобразные методы воспитания… Даже думать не хочу! Сволочные политики! Вульф оставил мужчину, продолжавшего излияния на тему социальной несправедливости, позади. Собравшись с духом, он взбежал по ступеням к дверям церкви, распахнул створки и шагнул во тьму. Плотная пелена дождя застилала лобовое стекло. Дворники, работая на максимальной скорости, справлялись с трудом. Фонари вырывали из промозглой темноты небольшой кусочек дороги с едва заметной разметкой. При такой скверной видимости Вульф вел машину медленно, чтобы не съехать в кювет. За окнами проносились одноэтажные дома пригорода без каких-либо признаков жизни. Впереди просматривался силуэт холма с церковью на вершине. По размытой дождем грунтовке Вульф подъехал к нему, вырулив на небольшую парковку для прихожан. У ворот церковного прихода стояла девушка. Она прикрыла рукой глаза от слепящего света. Это была Орье. Алекс нажал на педаль тормоза, остановился, заглушил мотор и выскочил под проливной дождь. – Я уж подумал, что потерял тебя! – крикнул он, перекрывая шум дождя. – Что мы здесь делаем? – Пытаемся вытащить эго Банни из кошмара, от которого ее оберегала тульпа брата. Если она застрянет в нем, то впадет в гибернацию. Идем! Вывеска над приходскими воротами гласила, что храм и приют ныне находятся под патронажем церкви «Единения». Вульф проследовал за Орье по склону холма. Поднявшись наверх, они проникли в храм, миновали притвор и прошли по центральному нефу к алтарю, освещенному тусклым светом восковых свечей в торшерах и канделябрах. Стены церкви были украшены странными фресками и мозаиками. На них изображались дети. Они молились, сидя вокруг сланцево-серых кубов. Таких кругов было три. Посередине стоял клирик, воздев руки к небу. Вульф скривился. Он на дух не выносил подобный псевдорелигиозный символизм. На алтарный престол была водружена купель. Рядом лежало тело церковного пастора с перерезанным горлом. Подойдя ближе, Вульф заглянул внутрь купели. Ее до краев наполняла густая багряная кровь. Алекс присел рядом с телом и проверил пульс. Сердцебиения не было. Рот клирика был зашит крупными матрасными стежками. Глаза плотно закрыты. – Мертв? – спросила Орье. – Похоже на то, – отозвался Алекс. – Что здесь произошло? Веки пастора раскрылись, но внутри вместо глазных яблок прятались маленькие детские рты, ответившие ему: – О! Вы увидите! Он схватил Вульфа за волосы и окунул головой в купель. Перед его глазами промелькнула кладовка в подвале здания, заваленная церковным скарбом. Мир закрутился волчком, и Алекс оказался на холодном полу. В дверях застыл пастор. Он презрительно смотрел в его сторону. – За ваше трусливое поведение вы лишаетесь благостной возможности пройти обряд Единения. Ритуал не для слабых духом. В углу кладовки зашевелился ребенок. Он медленно поднялся на ноги. Это был Эгг Чок. – Я готов, отец Торн. Сестра нет. Ее душа мягка. Ей нет места в «Единении». – Так прояви смирение. Позволь мне преподать ей урок. Беспомощные всегда одни! – Никто не бьет мою сестру. – Хорошо. Тогда продемонстрируй мне свою приверженность заповедям. Накажи ее за слабость. Мальчик подошел к Вульфу, схватил его за шею и поднял с земли. – Плачь, дура, – шепнул он. – Плачь очень-очень сильно. Пощечина опрокинула Алекса на землю. Удар ногой по животу был ощутимым, но не слишком сильным. Скорее эффектным, если смотреть со стороны. Эгг Чок схватил его за волосы и протащил по земле в угол кладовки подальше от пастора. – Кричи, или он сам изобьет тебя до полусмерти. Эггу еще долго пришлось колотить Вульфа, пока пастор не остановил его. – Какое истовое рвение, сын мой! Идем. Ты доказал, что достоин. – Что станется с сестрой? – спросил мальчик. – Она всегда будет одна в этом холодном мире. Пускай остается здесь во тьме вместе с крысами. Это ее судьба. Мальчик покинул кладовку вслед за мужчиной. Хлопнула дверь, и Торн запер ее на ключ. Удаляющиеся шаги стихли, и Вульф оказался один в темноте. Одиночество не пугало его. Не пугал и шорох грызунов в дальних углах кладовки. Все это было частью жизни, как обступившая его со всех сторон темнота. Скрывая зримое, она раскрывала суть вещей. Страшило его то, что творилось наверху. То, что было за пределами его понимания. Величественные ритуальные песнопения сменились безумным воем диких животных. Вопли и крики потерявших разум существ заставляли сердце стенать от ужаса. Симфония боли и смерти гремела под сводами церкви, но он слышал лишь ее отголоски, будто отдаленные раскаты грома от прошедшей мимо грозы. Ему казалось, что он уже был свидетелем подобных событий, но где и когда вспомнить не мог. Страх запустил руку в его внутренности. Он растекался по нервам ледяным онемением, лишая сил и желания бороться за жизнь. Покопавшись грязными пальцами в его душе, страх отыскал там фальшивого демона. Соломенное пугало развеялось по ветру, оставив тягостную пустоту. Многоликий монстр ушел. Истаял в предрассветных лучах, но наступившее утро было безрадостным и безнадежным. Выстрел выбил замок, и в кладовку ворвался Гловер. Он схватил Вульфа за руку и потянул за собой, вытаскивая из купели. Рухнув на пол, Алекс судорожно вздохнул, набирая полную грудь воздуха. С волос стекала чужая кровь. – Насилу успели, – пробормотал Гловер. Над простреленным из дробовика телом Торна стоял Стейнбек. Он перевернул труп носком ботинка. – Теперь точно мертв! Беккер грыз зубочистку, брезгливо пялясь по сторонам: – Говорил же не лезть на рожон! Думаете, что умнее меня? Вот вам и результат! Орье пристально вглядывалась в купель, стараясь ухватить сгинувшие вместе с Торном отражения прошлого Банни Чок. Пейтон нетерпеливо расхаживал вокруг, всматриваясь в детали интерьера церкви. Вероятно, искал проход в камеру сновидицы. – Вы?.. Здесь?.. – просипел Вульф, не в силах отдышаться. – После уничтожения тульпы, сон разваливается на части, – ответила Орье. – Все перемешалось. Больше нет ни границ, ни преград.