Мне хорошо рядом с Григом. С ним просто и ясно, у меня ни головной боли, ни крови из носа. И я повторяю слова-заклинания: – Все понял, согласен. Прямолинейный решительный Григ и в быту напорист, как на фронте: – Могу организовать ПМ. Хоть завтра. Согласен? – Откуда? – Контуженый, этого добра теперь за глаза и под ребра. Я помню свою беспомощность в стычке в поезде и помню о своих планах. У меня есть важное дело в Дальске. На первый взгляд бытовое, однако, к гадалке не ходи, мирной беседы не получится, потребуется сила. А какая сила, если «месяц руку не нагружать». Чтобы исход «мирной беседы» был в мою пользу лучше иметь оружие. В госпитале я отвечаю Григу согласием, и теперь в моем кармане приятная тяжесть – пистолет Макарова с полной обоймой. Даже идти становится легче, чувствую прилив сил. 13 Я возвращаюсь в родной Дальск на автобусе. По дороге накручиваю себя и первым делом заглядываю в контору «Быстрокредит». Хочется ближе познакомиться с финансовыми «благодетелями», кто так щедро одарил мою доверчивую маму. Это и есть мое важное дело – разобраться с мошенниками. Вхожу в опрятное помещение, оформленное в деловом стиле. За белым столом девушка в белой блузке с зеленым платком на шее. Перед столом зеленые стулья. На салатовых стенах крупные постеры: счастливые лица всех возрастов, в руках деньги, над головами заклинание огромными буквами – УДОБНО, ЛЕГКО, НАДЕЖНО! Вся обстановка в зелено-белых тонах – цвета спокойствия. Я тоже пока спокоен. Сажусь перед менеджером и разглядываю ее. Менеджера «Быстрокредита» зовут Ольга. Светлые волосы прилизаны, блузка по фигуре, шейный платок ей чертовски идет. Но она на стороне врага – красивая деловая сучка. Также я наблюдал за противником на линии боевого соприкосновения. Как бы ни были враги опрятны, с ними предстоит смертельная схватка. Ольга чувствует настроение клиента и морщится от моего внешнего вида: потасканный камуфляж, согнутая рука зафиксирована бандажом, запах дальней дороги, а в глазах звериная решимость. Однако даже в таких обстоятельствах она пытается улыбнуться: – Здравствуйте. Какую сумму вы просите? – Я не прошу, а требую. Аннулировать залог и грабительские проценты. – Вы о чем? – беспокоится менеджер. – Я Контуженый. В миру – Никита Данилин. Вы дали моей матери миллион рублей, пока я валялся в больнице. Миллион я верну. А свои хотелки с процентами и залогом квартиры засуньте в жопу! Это не по-людски! Ольга в очках. Очки ей тоже идут. Она производит впечатление серьезной бухгалтерши, которой все обязаны. От хамства она растерянна, но к скандалам привыкла. Менеджер берет паузу, роется в документах, вчитывается в кредитный договор и прощупывает меня сквозь стильные очки: – Кредит на лечение сына, то есть вас. Вы сказали, что Контуженый и лежали в больнице. Вам требуется платная операция или реабилитация? Я возмущенно трясу головой: – Не мути! Решай по-людски. Ольга решает, как прожженный бюрократ. Она стучит ухоженным ноготком по подписи в договоре: – Изменения условий подписанного договора может согласовать только Олег Рацкий. Он директор нашей кредитной организации и мой муж. Приходите после восьми вечера, обсудим вместе с ним. – После восьми. Муж, жена… – ворчу я. – Семейный бизнес, – охотно объясняет Ольга. – Ваш вопрос сложный. Я соглашаюсь, но предупреждаю: – В восемь вернусь с договором мамы, чтобы его аннулировать. – Мы поступим по закону. – А надо по-людски! Кажется, у меня появился свое слово – контрольный выстрел. Подействует ли оно на жадных финансистов? Ольга Рацкая захлопывает папку и выталкивает меня вежливым голосом и ледяным взглядом: – Разумеется. Будем ждать. Я ухожу, пошатываясь от головной боли. Через витрину за мной наблюдает Ольга, накручивая кончик платка на палец. Вечером мать уходит в ночную смену на хлебозавод, чтобы утром в магазинах был свежий хлеб. Она стала работать ночью после гибели отца на железной дороге. – Ночью оплата выше, а днем я за тобой пригляжу, – объясняла она мне еще школьнику. В детстве я был одет, обут, и все в нашем квартире было, как у соседей. Это было главной заботой мамы. Каждый год она копила на обновки: то новые занавески, то новый кран на кухню, чтобы одной рукой регулировать, а то и новый телевизор. Обо всех покупках непременно сообщалось соседям. В общем, старались жить не хуже других. Только на море мы ни разу не ездили. «Зачем тратиться на отдых, лучше люстру купим – хрустальную! Твоим детям достанется», – убеждала мама. Ее воспитание сводилось к вопросам. «Сынок, ты поел? Что получил? Уроки сделал?» Я кивал и спешил во двор в дружную компанию, где заводилой был Денис Шмелев. Так мы и сдружились: Кит, Чех и Шмель. Около восьми вечера вслед за мамой я покидаю квартиру с кредитным договором. Во дворе встречаю Машу Соболеву. Ее озабоченное лицо прорезает улыбка. – Никита, как прошла операция? Рука в порядке? – До свадьбы заживет, – отвечаю банальной фразой. Маша смущается, видит в моей руке документы в файле и меняет тему: – Ты куда? – С «Быстрокредитом» разобраться. – Так они работают до восьми. – Точно? – Да. Я с работы отпрашивалась, чтобы к ним успеть. Я не слушаю ее, иду быстрее. Какого черта встреча назначена после восьми? Мне пудрят мозги? С мозгами у меня беда, но это Рацкому с женой обманщицей не поможет. Главный вход кредитной конторы закрыт, внутри темно. Обманули! Из-за угла выглядывает менеджер Ольга Рацкая и машет рукой: – Сюда. Через служебный вход войдем. Олег вас ждет. Я успокаиваюсь и огибаю здание. Здесь темно. Ольга показывает путь, я смотрю под ноги. И вдруг из-за куста бросается тень – взмах палкой и удар по голове. Я успеваю отклониться, и удар приходится вскользь – задевает голову и правое плечо. Но мне с больной головой и этого достаточно. Я падаю. В груди пожар, в глазах черная муть, правая рука немеет. Сквозь ватный туман доносится голос Ольги Рацкой, подзуживающей мужа: – У Контуженого с башкой проблемы. Вмажь ему еще, и он всё забудет. Рацкий переминается, готовится к новому удару. Я проверяю правую руку. Пальцы шевелятся, рука двигается. Выдергиваю пистолет и палю не глядя. Звучит один выстрел и мой хриплый голос: – Стоять! Следующий на поражение. В глазах чуть проясняется. Две мутные фигуры замирают. Сзади торопливые шаги и испуганный голос Маши: – Немедленно прекратите! Я вызвала полицию! Я с трудом приподнимаюсь на колени. Башка гудит, сломанные ребра ноют. Правая ключица, к счастью, цела. Маша помогает мне подняться, потом поддерживает, чтобы меня не шатало.