Оружие меня спасло, спасибо Григу. Но главное дело не сделано. Я вырываюсь из рук Маши и отчитываю ее: – На кой нам полиция! Я бы сам разобрался. Слышен звук полицейской сирены. Маша мечется, словно хозяйка перед приходом гостей, и волнуется больше всех: – Уже едут. Звук сирены приближается. Какой же противный гудок, мозги сверлит. Я закрываю глаза, тру лоб и виски – вырубите этот вой! У Олега Рацкого хозяина «Быстрокредита» первый шок проходит. Он куда-то забросил палку и подбадривает себя: – У меня все по закону. Есть подписанный договор. Полиция разберется. Нас освещают фары патрульной машины. Выходят двое полицейских, оба с укороченными автоматами. Встают по разные стороны машины за раскрытыми дверцами. Грамотно. После начала спецоперации в Донбассе местная полиция на чеку. – Никому не двигаться! Руки держать перед собой на виду! – командует полицейский. – Что случилось? – спрашивает второй. Его голос мне кажется знакомым. В голове словно ворочаются камни. Я выплевываю их в виде слов: – Мою мать… эти гады… обманули… с кредитом. – Он хотел нас убить! – визгливо пищит Ольга Рацкая. – Он стрелял! Я замечаю, что Маши нет. Сбежала, а могла бы свидетельствовать в мою пользу. Это вынужденная оборона. Шарю взглядом по земле, вижу файл с кредитным договором, а выпавший пистолет исчез. До ушибленной головы постепенно доходит, куда делось оружие. Ай, да Маша! Какая же она умница. – Документы! – требует патрульный. Паспорт я еще не восстановил. Полицейский смотрит мою справку о ранении. – Никита Данилин? С фронта вернулся. Я узнаю сержанта Костю Воинова с нашей улицы. Успокаиваюсь и даже шучу: – Вместо фронта придумали линию боевого соприкосновения. Там, вроде как не война, а спецоперация. – Ага, с самолетами и крылатыми ракетами. – Костя вдруг оправдывается: – Я тоже хотел добровольцем, но жинка с дитем не пускает. Как там на самом деле? – Адресок подскажу. Поезжай, сам узнаешь. Напарник Воинова встревает с вопросом: – Пакуем и оформляем? Костя настроен миролюбиво: – Я Никиту знаю, он минометчик с Донбасса. – Трясет справкой: – Черепномозговая, переломы, контузия. С такого взятки гладки. – Он в нас стрелял! – возмущается Рацкий. – Ага, из пальца, – ворчу я. – Из пистолета! Обыщите его. Напарник Воинова меня ощупывает. Мне даже щекотно. – Подумаешь, громко пукнул. У тебя глюки, Рацкий. Полицейский обнаруживает у меня таблетки. Я перехватываю упаковку. – Спасибо, брат, вовремя. Рацкий, хочешь таблетку от головы? – Он чокнутый! – Контуженый, – подтверждаю я и с трудом проглатываю таблетку. Воинов тихо, но внятно предупреждает семью ростовщиков: – На вас полно жалоб, господа Рацкие. Не зарывайтесь! – Мы по закону, – мямлит Ольга. – К черту такие законы. Давайте сделаем по-людски, – предлагаю я. – Это как? – недоумевает Рацкий. – Деньги я верну. Я, а не мать! Переоформим договор на меня с нормальным процентом. – Что скажете, денежные вампиры? По мне, так норм, – кивает Воинов. В его руке в такт хозяину «кивает» автомат. Перепуганная Ольга убеждает мужа согласиться. Костя Воинов провожает меня до конторы и оправдывается: – Я же Воинов! Должен не посрамить честь фамилии. Но у меня баба с прицепом. – Сын? – Пацан! – Ступай к бабе и заделай еще одного. Расти новых воинов, Воинов. Сержант со счастливой улыбкой пожимает мне руку: – Никита, ты обращайся, если что. В конторе недовольная Ольга строчит новый текст кредитного договора. Теперь я должен «Быстрокредиту» миллион рублей. Залог на квартиру аннулируется. Проценты в рамках закона. Одной рукой рвать два экземпляра старого договора неудобно. Мы выходим на улицу. Олег Рацкий чиркает зажигалкой, я держу в руке горящий документ, пока не обжигает пальцы. – Без обид? – спрашивает Рацкий и протягивает руку. Я отворачиваюсь и ухожу молча. В мирной жизни все сложнее, чем на войне. Может, снова туда, где проще? 14 Знакомый кубанский хутор, знакомый мост через ручей, знакомые ворота бывшего пионерлагеря с обветшавшими буквами вновь актуального девиза: «Будь готов – всегда готов»! Я подхожу к учебному центру ЧВК. Здесь всё, как полгода назад, только листва пожухла и опадает. Демонстрирую дежурному на воротах жетон «Группы Вагнера»: – Я к Чапаю. Меня пропускают. Чапая я нахожу на учебном полигоне в зоне с окопами. Он эмоционально втолковывает новобранцам азбуку боевых действий: – На войне, хлопцы, много страшного, и первое с чем вы столкнетесь – артобстрел. Если рядом окоп – укрывайтесь. Если вы на открытой местности, вам захочется убежать. И что тогда? Отвечу военной мудростью: не беги от осколка – умрешь уставшим. Сдержанный смех новобранцев Чапай останавливает взмахом руки: – В положении лежа у вас больше шансов выжить даже в чистом поле. Но предупреждаю, в первые разы ваш испуганный мозг будет требовать подняться и покинуть страшное место. Поддадитесь панике – вы покойник! Обнимите землю-матушку – она выручит. Со временем вы научитесь слушать и понимать звуки «выхода». Даже направление научитесь определять. У внимательных всегда будет несколько секунд, чтобы укрыться до твоего «прилета». Это только поначалу кажется, что все пули летят в твое сердце. Новобранцы примеривают на себя опасную ситуацию близкого будущего и смотрят в окоп. А Чапай уже задирает голову вверх. – Слушать придется и небо. Дроны противника летают, слава богу, не бесшумно. Даже малая «птичка» может сбросить мину или передать ваши координаты артиллерии. Если вас заметит. Поэтому маскировка позиций – первое дело после исправности оружия и наличия боекомплекта.