Я хватаюсь за голову: получается, решение об обнулении предателя принято. Виновным назначен я! И служба безопасности «Вагнера» послала группу, в которой есть тот, кто меня знает – Григ. От его обещания «в предателя не промахнусь» ощущаю холодок на затылке да и в груди ветрено. Пытаюсь подавить панику. – Маша, что ты им сказала? – Что они ошиблись, ты не музыкант. Но они не уехали. Я вижу их. – Как они выглядят? – На музыкантов точно не похожи. Скорее на бандитов, страшные. – Один из них с ожогом? – Ой, идут ко мне. Что им ответить, если снова спросят? – Скажи, я сам их найду. И ничего не бойся. – Люблю тебя, – шепчет Маша. Она говорит эти слова впервые, и мне кажется, что ослышался. Но Маша повторяет: – Приезжай, Никита. По телефону как-то проще сказать важное. Ты должен знать – я люблю тебя. Я невольно трогаю ноздри. Сухо. И отвечаю. Не прямо про любовь, но так, чтобы она услышала: – Жди меня. Я скоро приеду. К Маше подходят «музыканты» в поисках предателя, а я вижу настоящего предателя, который выходит из бизнес-центра и садится в черный БМВ. Эти события связаны. Чем быстрее я разоблачу истинного предателя, тем быстрее отстанут от Маши. БМВ покидает парковку, и я следую за ней. Наш путь заканчивается около частного дома с огороженным участком. Рядом ожидает мебельный фургон. Автоматические ворота открываются, БМВ въезжает в пристроенный к дому гараж. Следом во двор пятится фургон. Хозяин отдает распоряжения, рабочие разгружают новую мебель и заносят в распахнутые двери. Пользуясь суматохой, я незаметно проникаю в дом. Двухэтажный коттедж хоть и не новый, но видно, что после ремонта. Пахнет клеем и краской, под лестницей свалены упаковки от новой техники и мебели. Чувствуется, что хозяин обживается с размахом и в Луганск возвращаться не собирается. Ему там появляться опасно. Он указывает рабочим, как поставить угловой диван в центре гостиной. Одновременно использует телефон для видеосвязи: – Она у вас? Пожестче с ней! Докладывать постоянно. Я прячусь за коробками под лестницей. Рабочие получают деньги и уезжают. Хозяин коттеджа закрывает пультом ворота, запирает дверь и плюхается на только что собранный диван. Раскидывает руки, проверяет удобство. Кажется, доволен. Чего не скажешь обо мне. Я расталкиваю коробки, выскакиваю из-под лестницы, подхватываю небольшой короб и швыряю в него. Он инстинктивно ловит. Его руки заняты, а в моих взведенный пистолет. Я держу его на мушке и делюсь своим потрясением: – А говорят, с того света не возвращаются. Он молчит, оценивает ситуацию. Если и удивлен, то не подает вида, а когда отвечает, говорит по-дружески: – Я тебя ждал, Кит. Простые слова кажутся мне кощунством. Я помню свое ужасное состояние и признаюсь: – А я тебя оплакивал, Шмель. 46 Передо мной на диване Денис Шмелев. Он же Шмель. Он же новоявленный Руслан Николаевич Краско. – В бизнес-центре видеонаблюдение, – продолжает Шмель. – Я посмотрел, кто приходил ко мне. Узнал тебя. И мог бы… Он отбрасывает коробку, откидывается на спинку дивана и кивает: – Садись, раз пришел. Его показная самоуверенность не внушает доверия. Шмель с детства привык командовать нами, пытается и сейчас. Но теперь командую я: – Выложи всё из карманов. Медленно, не вставая. Он выкладывает на низкий столик телефон, портмоне, сигареты, ключи и зажигалку. Разводит руки: – Это всё, мой повелитель. – Покажи пиджак. Шмель снимает пиджак и швыряет мне под ноги. – Не привык к костюмам. Проверяй, если хочешь. Нагибаться я не собираюсь, топчусь ногами по пиджаку, прощупываю. Шмель кривится в улыбке: – Убедился, что не обманываю. Убери пистолет, мы же друзья. Я качаю головой: – Мои друзья погибли. Я был на их могиле. – Тоже верно. Помянем? Чеха, Механика, Днестра, Урала. Их с нами нет, а мы есть. Я возьму выпивку? – Ты забыл еще одного друга, за которым я с детства в огонь и в воду. И в ЧВК тоже. – Денис Шмелев. Мне его тоже не хватает. – Шмель трогает видоизмененный нос. – А чем тебя не устраивает Руслан Краско? Я перекладываю пистолет в другую руку, вытираю вспотевшую ладонь. Вспоминаю, как добыл оружие в смертельной схватке с киллером. – Тебе Пуля привет передавал. Сам не может, невезучий. – Такого друга я не знаю. – Не трепись! Я чую ложь носом! – А я не вру. – Не знаешь Пулю? Да или нет?! – Успокойся, мистер категоричность. Я сказал, что Пуля мне не друг. Он моя ошибка. Ты ее исправил. Боец «Группы Вагнера» победил уголовника, так и должно быть. Я вынимаю фотокарточку трех друзей, толкаю по столу к нему: – С фотографией ты хитро придумал. «Встречаемся в нашем месте». Я был уверен, что все погибли, и только Злата знает про тайное место. Шмель не спорит и не изображает сожаление. Он бодрится: – Мы через столько прошли. Ты жив и здоров. Я рад. Выпьем? – Сначала поговорим. – О чем? – Как ты нас предал. Расскажи. Послушаю. – Видишь ли, Контуженый… – Всё обо мне разнюхал. – Знаю, что ты теперь не тихоня Никита Данилин, и не законопослушный командир Кит, а настоящий Контуженый, свихнувшийся на правде. – Отклоняешься от темы.