– Так точно, нет, субстанцию нанесли ей на тело уже после смерти. И еще очень странная деталь. Сам сок Борщевика Сосновского прозрачный. Но в нашем случае образец замутнен. К соку Борщевика Сосновского добавили примерно десять процентов… – Чего? Можно извлечь ДНК из этой дряни? – Нет, Федор Матвеевич, никакой ДНК, кроме ДНК борщевика. Добавили к ядовитому соку желеобразное моющее средство, нейтральный гель для душа. Я считаю, для того чтобы как можно дольше сохранить субстанцию от высыхания на коже жертвы. Или для хранения – если сок борщевика выжали, извлекли из стеблей растения загодя, перед убийством. – А может, для того чтобы нанесенная на кожу дрянь видом походила на сперму? – снова уточнил полковник Гущин. – Я не хочу гадать, – уклончиво ответил эксперт-криминалист. – Заключения экспертиз я вам выслал по электронке. Дзинь! Мобильный Гущина известил, что документы пришли на его почту. – Чудесатые дела, – констатировал Сиваков и обратился к местному эксперту: – Аккуратно берите засохшие образцы из очерченного контура. Коллеги сразу начнут исследовать уже по проторенному пути – видимо, здесь то же самое: сок растения-сорняка, разбавленный гелем для душа или средством для мытья посуды, у них схожие химические формулы, если не добавлено отдушек. – Федор Матвеевич, сок борщевика Сосновского оставляет на коже красные пятна, – объявил Макар. – Если на солнце долго ходить, обляпавшись соком, то и пузыри могут появиться. Но изначально на коже возникает красное пятно. И я подумал – знак в виде ладони, может, он имитирует пятно ожога? Поэтому душитель выбирает красный маркер? Полковник Гущин выслушал очень внимательно и вернулся к осмотру трупа Ирины Мухиной. Клавдий Мамонтов молча оглядывал участок, все же выискивая взглядом зеленые стебли и белые зонтики, которых, по словам Макара, нет как нет. – Ступай вместе с нашими в дом, проверь сам обстановку, – попросил его Гущин. – Действуем как обычно – если что-то заметишь важное, покажи мне сначала по видеозвонку. А то они могут прошляпить. Клавдий Мамонтов отправился вместе с оперативниками в дом Мухиной. Внутри все свидетельствовало о переезде – мало мебели, неразобранные коробки, контейнеры с вещами в комнатах внизу. Свободны от хаоса оказались лишь большая кухня и застекленная терраса. На столе у окна стоял раскрытый ноутбук. У него села батарея. Клавдий Мамонтов подумал, что, возможно, Ирина Мухина работала за ноутбуком и в это время кто-то постучался в ее калитку или же… проник тайком на ее участок через забор, спрятался за гаражом, а когда она вышла на улицу, напал на нее. Судя по летней одежде, убили ее не поздней ночью, подняв с постели. Да и электричество в доме не включали – темнеет в июле поздно. Рядом с ноутбуком лежал и мобильный – дорогой марки. Клавдий Мамонтов включил в сеть ноутбук и попросил оперативников найти зарядку от телефона. Сотрудники полиции занялись ноутбуком, а Мамонтов вместе с двумя оперативниками поднялся наверх – в спальню хозяйки, где все, как он убедился, осталось на местах. Кровать покрывали плед и декоративные подушки, ее не разбирали, спать не ложились. В гардеробе с раздвижной дверью царил порядок. На плечиках висели деловые брючные костюмы, спортивная форма и два дорогих вечерних платья. На комоде среди стильных безделушек лежали украшения Мухиной – два золотых кольца с мелкими бриллиантами, цепочка с кулоном, жемчужное ожерелье и к нему парные браслеты. Ювелирные изделия не взяли. Судя по всему, убийца-душитель, как и в случае с Гулькиной и почтальоном, добром своей жертвы не интересовался. Клавдий Мамонтов спустился вниз и перед тем, как оперативники запаковали ноутбук и мобильный, чтобы изъять их, заглянул в подключенный к сети компьютер Мухиной. Нажал поиск, его интересовали данные о последних действиях. Первой возникла, судя по виду, бухгалтерская таблица. После осмотра дома полиция открыла гараж, обнаружился в нем корейский кроссовер, не новый, но в хорошем состоянии. В бардачке хранились права на имя Мухиной и документы на авто. Клавдий Мамонтов не стал отвлекать Макара, кружившего как коршун вокруг полковника Гущина, Сивакова и экспертов, работавших с трупом. Он вышел за калитку и направился к полицейской машине, где маялась помощница по хозяйству Мухиной – ее, главного свидетеля, пока не отпускали оперативники. – Ваша хозяйка Ирэн-опа, – обратился к ней Клавдий Мамонтов, – недавно поселилась в доме, да? Место уединенное, безлюдное. Соседей вокруг нет, все «замки» пусты. – Я ничего не знать, – женщина потрясла черноволосой головой. – Я у ней работать с июнь. Приходить через агентство. Она мне платить деньги как все. Такса. Дома много коробок. Бардак. Убирать трудно мне. Но она не говорить, когда переезжать в Ключ. – У нее есть родные, дети? Мужа, судя по обстановке, нет, она жила одна, так ведь? Но и лет ей немало уже, она старше вас, – Клавдий Мамонтов печально улыбнулся сорокалетней домработнице. – Кто-то ее навещал? Мужчина? Коллега по работе? Любовник? – Она делать свой бизнес сама, какой – я не знать. Крутой для баба, – ответила домработница. – Даже когда я приходить на уборку, она забирать компьютер и сидеть наверх и работать много. Дети у нее нет. Она меня спрашивать про моих – у меня четыре, остаться в кишлак с бабушка и дедушка. Но подарка им не давать. Мужик к ней не приходить домой. При мне. Или раньше – я ее белье постель стирать в машина. Когда мужик в постель, все не так пахнуть. Фу! А у нее нет. Сухой трава. – Какой сухой трава? – насторожился Клавдий Мамонтов. – Лаванда. Мешочки шелк для белье, – уверенно ответила домработница. – Нет, Ирэн-опа не иметь любовник, чтобы часто спать с мужик. А вообще я ничего не знать, я ведь у нее редко бывать, не каждый день. – Но Ирэн-опа не постоянно сидела дома? Она вела активный образ жизни? Водила машину сама. Куда-то ездила? Вы теннис упомянули, она играла на корте и повредила колено. – Ракетки в чехол гардероб, – ответила домработница. – Коленка она сломать на теннис, сама мне сказать. Клавдий Мамонтов прикинул в уме: Наталья Гулькина – худая, маленькая, хрупкая. Справиться с ней убийце оказалось сравнительно легко. Ирина Мухина моложе Гулькиной, физически она намного крепче, играла в теннис, водила машину, а это физический труд. Но на момент своей гибели она оказалась травмирована и уязвима. Почтальон Суркова из всех жертв наиболее сильная, способная дать отпор. Однако убийца справился и с ней. Причем ее единственную из трех жертв не оглушили сначала, чтобы облегчить задачу удушения. Наверное, нападение далось душителю непросто, и на следующие эпизоды он выбрал иную тактику – удар по голове, сбивающий женщину с ног, и затем веревка вокруг шеи уже лежащей беспомощной жертвы. Осмотр тела, обыск дома и участка продолжались долго, до сумерек. Все отработали полицейские по максимуму. К вечеру пришли результаты проверки Ирины Мухиной – где работала, чем занималась. Полковник Гущин слушал доклад подчиненных по телефону, включив для Сивакова, Мамонтова и Макара громкую связь. – Она индивидуальный предприниматель, Федор Матвеевич, – докладывал старший опергруппы. – Оформила ИП семь лет назад. Открывала под цветочный бизнес. Имела магазин в Сколкове. – Цветочный бизнес? – переспросил полковник Гущин. – Она торговала цветами? Клавдий Мамонтов вспомнил: фразу «торговала цветами» он и Макар уже слышали прежде от помощницы Искры Кантемировой – Тамары Цармона. Она упоминала, что в юности занималась тем же. Цветочницы… обе женщины… Однако дальнейшая информация от старшего опергруппы касалась совершенно иного. – Судя по всему, бизнес схлопнулся, – сообщил он полковнику Гущину. – Три последних года Мухина работала исключительно с маркетплейсами, она арендатор пяти пунктов выдачи, в Сколкове и Новой Москве. Работает с различными площадками, как с крупными игроками, так и с индивидуальными поставщиками товаров, фирмами напрямую. Мы позвонили в два ее пункта, там в каждом по одному оператору на выдаче посылок, работают посменно. Сказали, что хозяйка в пункты сама приезжала очень редко, если только возникали конфликты с маркетплейсами. Она работала всегда по телефону и онлайн из дома, удаленно. Наверное, поэтому сотрудники пунктов даже не хватились ее столько дней. Доход имела приличный. С каждого пункта выдачи за вычетом оплаты аренды и зарплаты персоналу примерно по сто – сто двадцать тысяч в месяц. Все транзакции и оплату счетов она вела через Сбербанк. Никаких подробностей ее личной жизни операторы не знают. Однако мы выяснили – дом в Чистом Ключе она приобрела год назад. Ради покупки загородного дома продала свою московскую однокомнатную квартиру у метро «Красносельская». Полковник Гущин выслушал и дал задание проверить информацию о ее игре в теннис – пробить номера мобильных в телефоне, установить клуб, который она посещала, и проверить фитнес-карту. Ее нашли при обыске в комоде. Он также приказал связаться с банком и запросить, как и в случае с почтальоном Сурковой, все счета Мухиной. Клавдий Мамонтов и Макар отметили, что за рутинной оперативной суетой полковник Гущин словно позабыл о главном – о поразительных результатах экспертизы и о белых цветах Борщевика Сосновского, не произраставшего ни на участке, ни за забором дома в Чистом Ключе. Однако, как им пришлось впоследствии убедиться, полковник Гущин не забывал ничего. Эксперт Сиваков забрал труп Мухиной в морг больницы Чехова, не стал отправлять его в бюро судмедэкспертиз в Домодедово. Дело о трех убийствах с удушением веревкой объединялось в одно производство. Сивакову предстояла еще одна бессонная ночь в прозекторской. Полковник Гущин компанию ему не составил, пообещал, что свяжется с ним утром, чтобы узнать результаты вскрытия. – Мы сейчас едем к тебе домой, на Бельское озеро, – объявил он Макару. – То есть как домой, Федор Матвеевич? – опешил Макар. – Труп в Чехов увозят, убийство в Чистом Ключе, черт-те где… Третья жертва уже! Маньяк по области путешествует! Я думал, мы снова переночуем в глэмпинге, а завтра засучив рукава… – Мне надо снова переговорить с Верой Павловной, – ответил полковник Гущин. – Ее детство на улице Грановского и жильцы дома номер четыре. Старики – ученые, академики… Вопросы ботаники. Не телефонный треп, Макар. Все максимально подробно с обилием деталей. Клавдий Мамонтов и Макар переглянулись. Макар кивнул – конечно, едем ко мне! Глава 19 Ботаники До дома Макара в Бронницах из Чистого Ключа добрались снова в потемках. Макар позвонил Вере Павловне и предупредил ее. В результате Вера Павловна встретила полковника Гущина с плохо скрываемым женским волнением. Макар видел – она счастлива и безмерно рада Гущину, несмотря на всю серьезность ситуации. Детей горничная Маша уже уложила. Клавдий Мамонтов поднялся наверх, пока Макар помогал Вере Павловне с ужином в столовой. Он заглянул в обе детских – горничная Маша нянчила Сашхена, он никак не хотел засыпать, капризничал. Дочери вроде спали, но когда Клавдий Мамонтов проверял датчики сигнализации в коридоре и на дверях детских, за его спиной словно призрак возникла Августа в розовой пижаме. – Привет, ты чего проснулась? Поздно уже, – шепнул ей Клавдий Мамонтов. И внезапно вспомнил рисунок девочки в планшете – абстракцию в зеленых тонах, что она показывала ему накануне. – Ты что-то еще мне нарисовала? Августа по обыкновению молчала, но смотрела на него пристально. – На той картине ты траву изобразила, да? Все зеленое… Трава густая, растения разные, стебли переплелись. А что они означают? – спросил Клавдий Мамонтов, невольно ощущая в душе то странное, почти мистическое чувство, с которым уже сталкивался, глядя на удивительные рисунки маленькой Августы. Девочка приложила палец к губам – то ли призывая его не озвучивать вслух интерпретацию картины в планшете, то ли касаясь невидимой печати, наложенной немотой на свои уста. – Спокойной ночи, принцесса, – Клавдий Мамонтов вздохнул, взял здоровой рукой ее за ладонь и отвел в детскую, где в своей кровати, свернувшись клубочком, крепко спала неугомонная Лидочка. Ужинать они сели уже за полночь, полковник Гущин спросил у Веры Павловны то, о чем, собственно, и хотел подробно поговорить: – Отец Искры, академик Кантемиров, как она сама нам сообщила, занимался ботаникой. Их семейная дача находится недалеко от местечка Данки на Оке, под Серпуховом, где Приокский террасный заповедник, в котором он вел полевые работы. А вы не знаете, чем он конкретно занимался, на чем специализировался? Мы глянули в интернете – на него информации особо нет. Растение – борщевик Сосновского, сорняк ядовитый… он его, часом, не изучал? – Борщевик Сосновского? – Вера Павловна подняла выщипанные в ниточку брови, поправила очки. – Федор! Борщевик являлся делом всей жизни Владимира Владимировича! Клавдий Мамонтов и Макар переглянулись – их обоих посетила мысль, что они подходят к чему-то очень важному в расследовании дела о трех убийствах. – Вера Павловна, дорогая, – Гущин через стол протянул руку, взял за ладонь пожилую гувернантку и легонько сжал ее, проникновенно заглядывая ей в глаза. – Пожалуйста, как можно подробнее. Вера Павловна вспыхнула от его прикосновения, порозовела. Но Гущин руки своей не убирал. Клавдий Мамонтов философски созерцал немолодых людей – конечно, она его сильно старше, однако… мало ли какие сюрпризы готовит нам жизнь, когда и разница в возрасте не помеха? Расследование, на взгляд Мамонтова, открывало им всем в Вере Павловне новые, неожиданные стороны. – Кантемиров занимался борщевиком с начала пятидесятых. Сорняк назван в честь его учителя – ученого ботаника Сосновского, Кантемиров в молодости работал с ним в ботаническом саду в Грузии. Академик являлся, как я знаю, горячим сторонником продвижения борщевика Сосновского в роли перспективной сельскохозяйственной культуры. Он считал, что борщевик – чудо-растение, решит вопрос с кормами в животноводстве, если его распространить повсеместно. – Вера Павловна старалась взять себя в руки и говорить спокойно. – Он писал научные труды на тему продвижения борщевика в народное хозяйство, читал лекции ботаникам и агрономам, ездил по стране, внедрял. В экспедиции на Кавказ, откуда он брал образцы и семенной материал, он влюбился в свою аспирантку Нину. Именно борщевик Сосновского их свел вместе. Позже, в шестидесятых он высаживал его под Серпуховом, в окрестностях своей дачи. Вроде именно из-за Кантемирова сорняк распространился столь обильно и нанес колоссальный вред… Но это сейчас так говорят, а шестьдесят лет назад академиком Кантемировым и матерью Искры – его верной помощницей – двигали лишь благие намерения. Академик мечтал всех осчастливить, накормить голодных. Но к старости оказалось, что его труды пошли прахом. Борщевик начал заполонять собой земли, губя экосистему. Кантемирова стали травить, обвинять в глобальных ошибках и просчетах, от него отвернулись соратники. Он потерпел жестокое крушение своих научных идей и амбиций. И умер всеми забытый. А с борщевиком Сосновского, что оказался еще и ядовит, сейчас не знают, что делать, как бороться. Они слушали старую гувернантку очень внимательно. – Благие намерения, – повторила Вера Павловна. – Порой лучше для всех, чтобы их не существовало вообще. Появляется вдруг некое создание, обманчивое и коварное с виду, которое начинает душить и уничтожать все, что прежде росло, благоденствовало, развивалось и процветало. И к чему бы ни прикоснулось проклятое богом создание, оно несет лишь разрушение всего самого дорогого, причиняет боль, ожоги, раны, мучения, страдания… Они молчали. Полковник Гущин налил в стакан минеральной воды и дал Вере Павловне. Она выпила. – Значит, борщевик Сосновского – семейная тема Кантемировых? – тихо после паузы спросил Макар. – Как в музыке, в симфонии – лейтмотив? – Верная метафора, – Вера Павловна глянула на него, она немного успокоилась. – А почему вы вдруг заинтересовались отцом Искры и его личной научной катастрофой с борщевиком? – Я вам позже все расскажу, – пообещал полковник Гущин. – Когда сам сведу разрозненные концы с концами. Ваша подруга Наталья Гулькина, естественно, тоже знала историю с борщевиком Сосновского? А ее сын? – И она, и Кира, и я, и все, кто Искру окружает. – И юный сожитель ее матери – Денни? – уточнил Гущин. – И он знал, все же долгие годы было на слуху, – Вера Павловна пожала плечами. – Как нам сообщили деловой компаньон Кантемировой Щеглов и ее секретарь Тамара, на Кавказе во время научной экспедиции случилась некая кровавая драма с убийствами женщин и маньяком. Якобы Кантемиров даже спас от него свою будущую жену, – осторожно заметил Гущин. – Вы слышали об этом, Вера Павловна? – Ну конечно. Героический семейный эпос. Мы все его знали с детства, мать Искры всегда с гордостью рассказывала ту знаменитую историю их экспедиции на Домбай-Ульген в пятьдесят первом году. – Компаньон Искры Щеглов упомянул, что ее муж Керим Касымов наводил справки о том давнем деле с убийствами. Что его заставило так поступить? – Я не знаю Щеглова, – призналась Вера Павловна. – Насчет Керима, он вообще никому и ничему не доверял. Но там что-то действительно было… неприглядное… Потому что в конце жизни на академика Кантемирова, обвиненного в грубых научных ошибках, писали разные кляузы… доносы… Его старались очернить по-всякому, с целью окончательно отстранить от научной работы и бюджетных фондов. Когда он умер – с горя и от потрясений, – у матери Искры пытались забрать академическую квартиру в нашем доме, переселив их в жилье попроще. И все шло в ход, даже откровенная ложь. – Ложь? – тихо спросил полковник Гущин.