– Заброшенный керамзитовый карьер, – доложил полковнику Гущину старший опергруппы из Серпухова. – Не наше знаменитое Заборье с палеонтологическими отложениями, где много лет назад академик Владимир Кантемиров нашел целый пласт окаменелостей доисторической флоры – совершенно случайно во время прогулки по окрестностям своей дачи. Разные листья, папоротники и хвощи. Мы в школе это на уроках краеведения проходили! А здесь просто обычный промышленный карьер, очень глубокий, как видите. Водолаз наш уже работает. Гущин, Клавдий Мамонтов и Макар вместе с сотрудниками серпуховской полиции стояли на верху крутого обрыва с отвесными стенами. У подножия плескалась прозрачная сине-зеленая вода круглого рукотворного карьера. У берега на большой глубине виднелись смутные очертания затопленной черной машины. По песчаной отмели противоположного берега ползли трактор и кран. Водолаз – сотрудник серпуховской полиции, знакомый с дайвингом, – в маске и ластах шумно бултыхался, нырял к затопленной машине. – Кто автомобиль обнаружил? – осведомился полковник Гущин. – Дети, – ответил оперативник, просветивший их о достопримечательностях родных пенатов и новой неизвестной ранее грани интересов академика Кантемирова. – Сельские с утра пораньше отправились на карьер купаться. Заметили с обрыва. Испугались, думали – кто-то из пьяных туристов на тачке вниз сорвался. Водолаз вынырнул, махнул рукой и поплыл брассом к узкой полоске песка у подножия обрыва. – Как сие место зовется? – спросил Клавдий Мамонтов опера. Всего полчаса назад они мчались из Чехова на карьер – обратно в Серпуховский район. На шоссе их встретила машина ГИБДД, и они следовали за ней в нужном направлении к карьеру, уже не сверяясь с навигатором, по заросшей травой старой дороге, которой мало кто пользовался. – Березняки, – ответил старший группы и окликнул водолаза, выбиравшегося на мелководье под самым обрывом: – Ну что там, Дима? Зацепим тросом? – Машина «Тойота Лендкрузер», на бок завалилась в яме! Глубоко очень, бездна! – жизнерадостно возвестил водолаз Дима, окончательно выходя на сушу. Под мышкой у него было что-то зажато. – С противоположного берега ее на тросе выволочь трактором не получится. Она в донных слоях на боку в яме застряла. Внутри тел мертвых нет, пусто. Это я из салона вытащил! – он, словно пиратским флагом, помахал мокрой черной тканью. – Женская накидка! Есть еще женские вещи, надо за ними нырять дополнительно. – Отсюда, с кручи машину краном тоже не поднять, никаких тросов не хватит, – уныло констатировал полковник Гущин. – Затопили тачку умело. С концами. Я думаю, потому, что именно на ней тело Кантемировой привезли на берег Оки. Труп ведь тоже сбросили из машины, стоявшей над обрывом, правда, не таким высоким, как здесь. Завели мотор у «Тойоты» и столкнули вниз. Раз труп Искры перевозили на «Тойоте» – убийца за ее рулем сидел. Он не захотел рисковать, чтобы мы нашли его биообразцы. Спихнул тачку в воду. Расстроенный неудачей, полковник Гущин окликнул водолаза и попросил его сплавать еще раз к яме, понырять, попытаться достать вещи. Оперативники нашли в багажнике патрульной машины самую обычную хозяйственную сумку и сбросили ее вниз водолазу – собирать найденное, и он вновь отправился на глубину, надев маску. Клавдий Мамонтов изучал в телефоне карту местности – Березняки находились в двух километрах от дачи, снятой Левой Кантемировым. Факт есть факт… До академической дачи в Воеводине навигатор показывал шесть километров. Мамонтов спросил у местного оперативника – «а сколько от карьера до локации на берегу Оки, где обнаружили труп?» Опер прикинул и ответил: «Километров шесть, но это если по прямой, по бездорожью и лесом не проехать, обычной дорогой – километров десять». Мамонтов мысленно начертил себе треугольник – получалось, что Искра Кантемирова, отправившись в Москву и миновав автозаправку, действительно свернула на шоссе… в сторону съемной дачи своего сына. Или же… ей кто-то назначил встречу… где-то в пределах треугольника? Березняки… Мамонтов точно помнил – он уже слышал раньше название местности. Но когда? В связи с чем? Он внимательно рассматривал карту в мобильном – заброшенный карьер на отшибе… Да они и сами в этом убедились, проехав по старому проселку, где не водилось ни деревень, ни дач, а лишь пустые керамзитовые ямы, отвалы да небольшие карьеры, заполненные водой. Вокруг раскинулись подмосковные леса. Макар с любопытством и восторгом озирал окрестности – круча, обрыв, прозрачная вода круглого карьера, высокая насыпь, синее небо, солнце, тени представляли собой фантастические декорации. – Федор Матвеевич, давайте я тоже поныряю, – предложил он. – Я и без маски могу. – Ну, помоги здешним Ихтиандрам, – согласился полковник Гущин устало. Он как-то весь сник, услышав, что машину Кантемировой невозможно поднять с глубины даже краном. – Только в воду заходи с того берега, там безопасно. С обрыва я тебе нырять запрещаю! Достаточно прошлого раза по спасению утопающего. Я как увидел вчера, откуда вы с Клавдием сиганули, меня чуть инфаркт не хватил, – признался он. Макара на патрульной машине повезли по берегу на ту сторону карьера. И вот он уже раздевался догола, не смущаясь полицейских, помахал им рукой, зашел в воду и поплыл к месту, где работал водолаз. Клавдий Мамонтов со своей раненой рукой на перевязи нырять за вещами Кантемировой не мог – он не отрывался от карты местности. Березняки… «Я здесь не бывал никогда, но точно про Березняки слышал, причем совсем недавно». Он двигал курсором по карте, то укрупняя картинку, то уменьшая. Вокруг карьера – сплошное зеленое поле. Курсор сместился. На карте появились строения. Клавдий Мамонтов присмотрелся – у шоссе, где их встретила на повороте машина ГИБДД. – Что это здесь у вас? Промышленное предприятие? – спросил он одного из полицейских. – Склады ТОО «Ириниум», – ответил тот. – Лесообрабатывающего холдинга? – быстро уточнил Мамонтов. – Глава компании Щеглов? – Нет, склады поставщика товаров сети «Все для ремонта», – ответил оперативник. – В основном лакокрасочные изделия. У них по всему Подмосковью склады, ближайший от Березняков в Соловьеве, но это уже Чеховский район. Подобные хранилища всегда в малонаселенных местах расположены, они потенциально пожароопасны. – Слушайте, а мы ведь склад «Ириниума» в Березняках по запросу соседей из Чехова всего несколько дней назад проверяли. Они Соловьево – мы Березняки, – заметил старший опергруппы. – Мы сначала, как запрос пришел, решили – по экономическому блоку что-то, а оказалось, насчет их менеджера по логистике – проверить время его местонахождения на работе. Фамилия его… – Кирилл Гулькин, – сказал Клавдий Мамонтов. Он вспомнил! Сын Гулькиной, примчавшийся чрезвычайно быстро по звонку полиции вечером в Сарафаново в день убийства матери… Клавдий тогда еще крайне удивился такой скорости. А Гулькин объяснил Гущину, мол, инспектировал склады компании, в которой работал, – в Березняках и Соловьеве. – Федор Матвеевич, пока Макар ныряет, я с вашим коллегой прокачусь на склад, – Клавдий Мамонтов заторопился. – Узнаю, когда там еще видели Гулькина? Может, он и сегодня на рабочем месте? Полковник Гущин кивнул – услышав неожиданную новость, он насторожился. Спросил оперативника: – Результаты прошлой проверки до меня пока не дошли. Почему? – Там было все нормально, на складе подтвердили, Гулькин приезжал тогда с утра в Березняки. – Опер-тугодум никак не мог взять в толк, что от него хотят. – И потом его же самого потерпевшим признали по делу об убийстве матери. На патрульной машине Клавдий Мамонтов вместе с двумя полицейскими доехал до склада «Ириниума». Забор на территории отсутствовал, на пустыре у леса в километре от шоссе фирма «Ириниум» построила несколько больших ангаров. Жизнь здесь словно замерла – ни машин, ни погрузчиков, ни фур с товаром. Лишь у входа в первый ангар их встретил охранник. Они зашли на склад. Он был почти пуст – много свободной площади, голые стеллажи. Однако в центре помещения громоздились контейнеры и картонные коробки с товаром. Клавдий Мамонтов смотрел на картонные коробки с лейблами фирм. Рисунок Августы – тот, где она штрихами изобразила куб. Он не придал этому рисунку никакого значения, переключился на ее изображение горы со снеговой вершиной… Куб… картонная коробка с лаками, красками, растворителями… Кирилл Гулькин… Еще один сын убитой матери… как и Кантемиров, как и Сурков. – У вас никакой движухи не наблюдается, – обратился Клавдий Мамонтов к охраннику – единственному человеку в пустом здании. – Фирма банкротится, – ответил хмуро охранник. – Ваш менеджер по логистике Кирилл Гулькин, когда он к вам приезжал на склад? – На днях ваши из полиции уже интересовались им. Вчера он приезжал. – Во сколько? – В девять утра, как раз фура пришла, разгружалась – одна из последних по контрактам аннулированным, – охранник кивнул на картонные коробки в центре ангара. – Все наши поступления за две недели. – Сколько он пробыл на складе? – продолжал задавать вопросы Клавдий Мамонтов. – Проверил документы, накладные на товар и утек, где-то полчаса всего был. – А куда он уехал, не сказал? В Соловьево, там ведь ваш ближайший склад? – В Соловьево уже все закрыто, склады схлопнулись, ликвидацию проводят через торговые точки, – равнодушно ответил охранник. – Я не знаю, куда он уехал, он мне не докладывал. Глава 35 Движуха Макар вместе с полицейским водолазом достали из затопленной машины Искры Кантемировой ее дамскую сумку с косметичкой и ключами, размокшие документы на машину из бардачка, ее права, шелковую косынку дорогого бренда. Мобильного телефона они не нашли. Клавдий Мамонтов, вернувшийся с новостями со склада, отметил, что полковник Гущин, несмотря на фиаско с подъемом «Тойоты», сдаваться и посыпать главу пеплом не собирается. Напротив, он генерирует в полицейском управлении (они все встретились снова в Чехове) ту самую «движуху», о которой сам Мамонтов недавно упоминал. Выслушав его молча, Гущин со своего пути не свернул – распорядился направить на съемную дачу Левы Кантемирова оперативников и эксперта-криминалиста: – Обыщите все сверху донизу, упирайте на изъятие биообразцов, – отдавал приказания полковник Гущин. Если Кантемирова по дороге в Москву завернула к сыну и он убил ее, возможно, в доме остались биоулики. Полицейские взяли с собой на дачу штатного биолога-ботаника из Приокского террасного заповедника, благо он располагался недалеко, – для прояснения вопроса о растениях на участке. Одновременно полковник Гущин послал другую мобильную опергруппу в оба спортивных клуба Ирины Мухиной – попытаться все же установить приметы, а если повезет, и личность неизвестного мужчины, появлявшегося с ней на теннисном корте. С собой оперативники прихватили фото Левы Кантемирова, Дениса Астахова и Кирилла Гулькина. Снимки двух последних получили из фрагментов записи видеорегистратора, работавшего во время допроса следователем СК обоих фигурантов в качестве свидетелей по делу об убийстве Натальи Гулькиной. Фото Левы Кантемирова оперативники сделали вечером в полицейской машине, когда везли его в больницу. Новости начали поступать на закате дня – Кантемирова повторно осмотрел в больнице врач и разрешил забрать из стационара. Оперативники привезли его в полицейское управление и поместили по приказу Гущина в отдельную камеру. Гущин приказал проверить там все – вплоть до металлической сетки верхнего светильника, предупредив о маниакальной склонности подозреваемого к совершению суицида. Надо любую случайность исключить. – У Кирилла Гулькина с матерью на протяжении долгого времени тянулся конфликт, – заметил Клавдий Мамонтов. – Нам об этом говорили – Вера Павловна и сама Искра. – И Левка вскользь упоминал, – согласился Макар. – Гулькин в затруднительном положении сейчас – без жилья, с женой разводится. После смерти матери он получает в наследство квартиру и дачу. Еще один матереубийца, как Сурков? Скрывает убийство матери под личиной «деяний маньяка» и подсовывает нам Левку в качестве виновного? – Они общались с детства, наверняка Гулькин знает кантемировскую историю с убийствами, все нюансы, слухи и сплетни, – ответил Клавдий Мамонтов. – Но надо уточнить. Он не стал говорить ни Макару, ни полковнику Гущину про свою ассоциацию коробок на складе в Березняках с непонятным пока еще ему до конца рисунком Августы. Он не мог подобрать слова для описания собственных ощущений и не желал вносить в дело еще большую путаницу. Начал листать «контакты» в своем телефоне. Искать концы, связи. А затем занялся написанием мейлов своим бывшим коллегам по частной охране ВИП-персон. – Ты про фирму Гулькина «Ириниум» наводишь справки? – поинтересовался Макар. – Нет, – ответил Клавдий Мамонтов. – Пытаюсь узнать про дела лесообрабатывающего холдинга Кантемировой и Щеглова. Через бывших коллег мне это сделать проще, чем полиции официальным путем. С дачи Кантемирова пришли первые известия – следов борьбы в особняке под медной крышей не обнаружено, улик тоже, из всех помещений в нормальном обжитом виде всего две комнаты и кухня внизу. В остальных нетронутая пыль, собранные в контейнеры вещи прежних хозяев. Зато специалист-ботаник из заповедника с ходу определил тип растений с белыми зонтиками на заросшем участке – именно борщевик Сосновского, никакой иной подвид. На взгляд Макара и Клавдия, новость полковника Гущина весьма окрылила. Позвонили оперативники, проверявшие спортивные клубы. Из предъявленных фотографий сотрудницы первого фитнес-клуба – те самые, с которыми общались на ресепшен Макар и Клавдий Мамонтов, не опознали никого, однако… – Все же одного из фигурантов они разглядывали дольше остальных и с особым вниманием, – сообщили полицейские. – Кого именно? – спросил полковник Гущин по громкой связи. – Кантемирова и Астахова отмели сразу. А вот фото Кирилла Гулькина рассматривали, сначала даже объявили – вроде с ним приезжала в марте в их спортклуб Ирина Мухина. – С ним? Точно? – полковник Гущин повысил голос.