Чтобы она сама увидела все своими глазами. Пусть и в столь малом возрасте. Чтобы она и впредь, когда станет старше, оставалась целиком на его стороне и никогда не осуждала бы его, слыша от взрослых их собственные версии событий, их личные лживые басни… Чтобы она не отворачивалась от него, даже если весь мир следом за безумной матерью от него отвернется. Глава 32 Секта Домашний отдых полковника Гущина, Клавдия Мамонтова и Макара длился недолго — с раннего утра они уже находились в бронницкой полиции, куда доставили не только Дарью Лаврентьеву, но и Костяна Крымского из далекой Шатуры. Полковник Гущин в арендованном кабинете внимательно прочел протокол допроса Дарьи следователем и снял очки. — Нам надо определиться, что у нас в сухом остатке. Три убийства… Два фигуранта задержаны, третьего подозреваемого — сына Лаврентьевой — я выпустил из-под стражи, хотя теперь его благоверная изменила свои первоначальные показания по поводу его алиби. Да и сам он показания поменял. Я вас хочу послушать, какие у вас соображения? — Он оглядел Клавдия Мамонтова и Макара. — Убийство Маркиза — сожителя Евгении Лаврентьевой — стоит особняком, — ответил Клавдий Мамонтов. — Вот именно, — подхватил Макар. — Опираясь на улики и выводы экспертизы ДНК, можно определенно сказать: Маркиза убили в доме шаманки, и сделала это она сама. А если опираться на показания Костяна Крымского и Дарьи, то… картина вырисовывается следующая: судя по одежде, в которой его похоронили на участке, по его полному неглиже, события развивались в доме так: Маркиз встал среди ночи с любовного ложа с целью ограбить Евгению Лаврентьеву, вскрыть тот самый ее домашний сейф, забрать деньги и сбежать от надоевшей любовницы. Планировал ли он увезти Дарью с собой, неизвестно, я склоняюсь к мысли, что он хотел просто поживиться деньгами, он же уголовник и всем задолжал, даже родному братцу. Пока он возился с сейфом, Евгения проснулась, застукала его. Между ними завязалась ссора и драка — он схватился за нож и порезал ее, а она пустила в дело топор и убила его. Спонтанное убийство во время скандала и потасовки. И с целью самообороны. — Да, я согласен с тобой, — полковник Гущин кивнул. — Евгения Лаврентьева — убийца Маркиза. Она пыталась избавиться от тела, хотела его расчленить и вынести из дома, похоронить в лесу. Но расчленить не смогла до конца, не справилась, поэтому была вынуждена закопать труп прямо в саду. Вопрос — принимала ли участие в убийстве Анна? Я теперь думаю — нет. Вряд ли она в ту ночь, когда полуодетый Маркиз вскрывал сейф, находилась у них дома. При ней он бы не стал грабить. Но Евгения могла впоследствии ей признаться. — А могла и скрыть, зачем ей в таком признаваться? — заметил Клавдий Мамонтов. — Если она все сделала сама — убила, пыталась расчленить тело Маркиза, потом замывала ванную и коридор, затем копала могилу и хоронила труп, зачем бы она стала рассказывать сестре? Дело сделано. — Но сестры говорили по телефону о «коридоре», — возразил Макар. — Нам об этом сообщил нейтральный незаинтересованный свидетель — сотрудница склада медоборудования. Хотя смысл фразы был несколько иной, я счел, что та женщина просто ошиблась, но… — Позвони ей сам сейчас и уточни, — полковник Гущин продиктовал Макару номер мобильного сотрудницы склада, где трудилась Анна Лаврентьева. Макар позвонил. Гущин и Клавдий слушали, как он непринужденно болтает со свидетельницей, подводя ее к прояснению интересующего их вопроса. — Нет, не вымыть или замыть коридор, — ответила Макару собеседница. — Я же не глухая и не дура, я прекрасно помню… Анна Сергеевна говорила «создать коридор» или «построить»… И еще она сказала тогда — «возьми на себя». Они не про уборку или мытье говорили, а про стройку… И еще что-то про затмение. Макар поблагодарил свидетельницу. — Ладно, что есть, то есть, — заметил полковник Гущин. — Хотя и туманно, неопределенно. Теперь о наших подозреваемых. Сын Лаврентьевой мог убить мать, но не мог убить тетку. Его жена Дарья теоретически могла убить Евгению Лаврентьеву, тетку, по мотиву мести и ревности из-за Маркиза. Что представляется мне не слишком вероятным — не те отношения у них были с парнем, обычный бытовой адюльтер на стороне. Однако Дарья могла прикончить и свекровь Анну — здесь у нее мотив более весомый — корыстный, жажда завладеть квартирой свекрови. Мы ее погодим пока выпускать. И наш главный фигурант — Костян Крымский. Он вполне способен прикончить обеих сестер по мотиву мести за брата, хотя категорически все отрицает. И, по моему мнению, он лжет. — Фигурантов, Федор Матвеевич, в подобном деле может быть сколько угодно, — назидательно заметил Макар. — Дело запутанное, вы сами видите, все усложняется. Как шкатулка с двойным дном. И если взять за основу, что убийство Маркиза, стоящее особняком, вообще никак не связано с мотивом, по которому убили сестер, то… что получается? А, Клава? — Существует какой-то иной, скрытый, мотив для убийств Анны и Евгении Лаврентьевых. И есть неизвестный нам фигурант, — закончил за друга Клавдий Мамонтов. — И еще — мы всегда должны помнить, что все началось именно с убийства на кухне. С убийства Анны Лаврентьевой, — продолжал гнуть свое Макар. — И к тому моменту Маркиз уже давно был мертв и гнил в могиле, — Клавдий Мамонтов глянул на полковника Гущина — слушает он их или нет. Полковник Гущин вроде как отвлекся — читал что-то в своем мобильном: почта пришла. — Есть еще одно событие, стоящее особняком, — гибель пятилетней Полины Захаровой, признанная несчастным случаем, — продолжил Макар. — Вроде как не имеет это событие никакого отношения к нашим убийствам, за исключением факта, что мертвую девочку нашли в яме не так уж далеко от дома Евгении Лаврентьевой, где тогда обретался Маркиз. — Хочешь сказать, что уголовник похитил ребенка? Сломал ей шею и утопил в яме, а шаманка узнала об этом и зарубила его топором? — Клавдий Мамонтов покачал головой. — Нет, Макар. Перебор. Опять — не те они люди, не те отношения. Маркиз был неуемный бабник и уголовник, обычный вор. Его бабло интересовало. Девочку нашли на окраине поля, это простое совпадение. Наше внимание на пропажу ребенка обратили совсем по иному поводу, никак не связанному с нашими убийствами. Мать обвиняет несовершеннолетнего сына в таком страшном поступке, но доказательств его вины никаких нет. И вряд ли мы их отыщем. Скорее всего, они вообще не существуют в реальности, а лишь в больном сознании Евы Луневой. — То есть ты склоняешься к мысли, что смерть ребенка — не убийство, а трагический несчастный случай? — Да, — Клавдий Мамонтов кивнул. — Я убежден. — Ладно, спасибо, друзья мои, дискуссия полезная, — подытожил полковник Гущин. — До вечера я занят. В Бронницы едет прокурор области, проведем расширенное совещание по тройному убийству. А вы за это время проанализируйте для меня новую информацию. Ноутбук с собой? Закачайте, что я вам из почты сейчас перешлю. — А что за информация, Федор Матвеевич? — спросил Мамонтов. — Насчет секты и членства в ней Евы, — полковник Гущин о чем-то думал. — Я сразу запросил в Главке данные, но у нас скудные сведения о тех событиях — пятнадцать лет с тех пор прошло, и делом секты занималось тогда ФСБ, а не мы. Я направил запрос в Змеиное гнездо (полковник так именовал Лубянку), кое-какие материалы прислали, у них на всех компромат хранят. Ева Лунева у них до сих пор числится в банке данных, несмотря на то что вроде как и секта давно ликвидирована, и срок давности прошел. — Она была судима? — опешил Клавдий Мамонтов. — Нет. Вы почитайте. — Полковник Гущин отправил мейл на почту Клавдия. — Обсудим на досуге. Клавдий и Макар остались в кабинете, а Гущин ушел проводить совещание. Клавдий Мамонтов достал свой рабочий ноутбук. — Я все думаю о сестрах Лаврентьевых, — признался Макар. — Из головы они у меня не идут. Анну мы видели мертвой, с Евгенией разговаривали. Я решил тогда — чудная какая дамочка… шаманка… забавная… А она любовника топором зарубила. И руки ему отпиливала в собственной ванной. А сестра ее Анна сына родного головой об стенку била во время скандала из-за квартиры. Обе сестры на многое были готовы, Клава… Я думаю, они обе не совсем то, чем казались окружающим на первый взгляд. Клавдий Мамонтов открыл файл с информацией, присланной полковнику Гущину по секте. Он был слегка раздосадован, что они вынуждены в данный момент опять заниматься проблемами безумной Евы Луневой и ее прошлого, ее семейства, когда у них тройное убийство. Однако ради Гущина он был готов почитать и про секту. — Как… как она называлась? — встрепенулся Макар, вперяясь в экран ноутбука. — Ничего себе — секта Энтузиастов?! — Секта Новых Мессалиан, называвших себя Энтузиастами, — прочел Клавдий Мамонтов. — Неоязыческий культ, вобравший в себя идеи средневековой балканской секты богомилов и древней христианской ереси мессалиан, процветавшей в раннее Средневековье на территории Персии, Сирии и Малой Азии, приспособленные к реалиям современного мира. Первые адепты появились в России после войны на Балканах и были выходцами из бывшей Югославии, эмигрировавшими из Сербии, Косово и Боснии и Герцеговины. Основателями ответвления секты под названием Энтузиасты выступили два брата Оборичи — Борис и Адам. — Адам? — переспросил Макар. — Интересно. — Оба принимали активное участие в боевых действиях на Балканах в составе неподконтрольных добровольческих батальонов, — читал далее Клавдий Мамонтов. — Борис был выходцем из югославских спецслужб, имел звание капитана, его старший брат Адам работал сначала журналистом в Загребе и Дубровнике, затем занялся литературной деятельностью, создал рок-группу, однако выступал с концертами недолго. Занялся вопросами религии и философии и основал секту, которую они с братом и возглавили совместно. Основные идеи братья позаимствовали из учения богомилов и мессалиан — о дуализме и вечном сосуществовании добра и зла, о том, что материальный мир не является творением божьим, а есть продукт сатаны, что именно он под именем ангела Сатанаила являлся старшим сыном Бога-отца вместе со своим близнецом — братом ангелом, носившим разные имена. Что изначально они до всемирного потопа на пару и управляли материальным миром, как День и Ночь, Свет и Тьма. Символом секты являлся Эдемский Змей, в которого поочередно перевоплощались братья — ангелы-демоны, соблазняя Еву и влияя на род человеческий. Истинные Мессалиане-Энтузиасты, по учению секты, должны отрешиться от мира, жить автономно в условиях крайнего аскетизма, не поддерживать связи с близкими людьми, пестовать внутри себя некую особую духовную силу, которая есть продукт дуализма — плотского совокупления добра и зла в душе. Душа должна ощущать общение с ангелами-братьями как ментально, так и плотски, сексуально. — Двадцать лет назад братья Оборичи перебрались с Балкан сначала в Минск, а затем и в Москву. Формально оба занялись на территории Подмосковья сельскохозяйственным бизнесом, — продолжал зачитывать Клавдий Мамонтов. — Они купили птицефабрику и ферму на территории Воскресенска. За пять лет они сумели собрать вокруг себя небольшой сплоченный коллектив, ставший основой их секты Энтузиастов. — Название, скорее всего, от греческого enthusistae — воодушевление, восторг, исступление, — заметил Макар. — Да, тут как раз об этом сказано. В секту вошли несколько семей — все выходцы с Балкан — из Сербии и Косово, а также смешанные семьи, в которых российские гражданки выходили замуж за граждан бывшей Югославии. Кроме этого, к секте в разные годы принадлежали молодые люди — студенты, пиар-менеджеры и даже бывшие клирики духовной семинарии из числа жителей Минска и Москвы, завербованные Борисом Оборичем по методике спецслужб. Поначалу секта позиционировала себя как сельскохозяйственная коммуна с практикой духовных тренингов, активно занимающаяся бизнесом и зарабатывающая средства для существования. Все члены секты, кроме наиболее привилегированных, трудились на птицефабрике, выращивали индеек для элитных столичных ресторанов. Однако затем секта Энтузиастов начала скатываться к крайнему радикализму. Братьям Оборичам трижды выносилось предупреждение, затем на них был наложен административный штраф. После чего секта раскололась. Часть адептов покинула коммуну и разъехалась, однако наиболее радикальные члены остались вместе с братьями Оборичами и перебазировались на заброшенную с семидесятых годов гидроэлектростанцию на Москве-реке на территории Морозово. Они отказывались от контактов с властями. Когда на бывшую ГЭС приехала полиция, несколько членов секты открыли по ней огонь из охотничьих ружей, объявив, что наступают последние судные дни. После чего спецподразделениями уже ФСБ был организован штурм здания гидроэлектростанции и подвала, где заперлись члены секты. В ходе штурма оба брата Оборичи, Борис и Адам, были убиты, так как оказали активное вооруженное сопротивление при задержании. Находившаяся с ними сербская семья приняла яд. Отравиться пытался и ближайший сподвижник братьев Оборичей — бывший продюсер их рок-группы и организатор семинаров и тренингов Глеб Раух. Он был доставлен в больницу и выжил. Среди выживших и освобожденных из подвала членов секты две белорусские семьи, а также три беременные женщины. Здесь список, — Клавдий Мамонтов показал на экран ноутбука. — Ева Лунева, — прочел Макар. — Она в то время как раз ждала ребенка. Кто был отцом Адама? — Про отца ничего нет здесь. Зато прилагается справка. «Из бывших членов секты Новых Мессалиан-Энтузиастов в настоящее время, по неподтвержденным данным, на территории Российской Федерации проживают только двое — Ева Лунева и Глеб Раух. Остальные бывшие члены секты вернулись в Сербию, Боснию, Хорватию, Белоруссию либо скончались». — Пятнадцать лет прошло с момента штурма гидроэлектростанции, — заметил Макар, разглядывая в ноутбуке фотографии, приложенные к справке. Заброшенная ГЭС, где когда-то разыгралась трагедия, на снимках выглядела мрачно — приземистое одноэтажное здание с заколоченными окнами. Ржавый мост, словно в фильмах ужасов, через узкую реку — и все на фоне безлюдного пейзажа с чахлой рощей и заросшими камышами берегами. Лестница в глубокий подвал — и сам он с электрощитами и пультом управления станцией в стиле семидесятых годов. Подвал забит мусором. Горы его громоздились и на территории гидростанции. Видно было, что снимки сделали не после штурма, когда из подвала выносили трупы, а в другое, более позднее время. — Даже не верится, что в Подмосковье есть такие места, — хмыкнул Макар. — Заброшенная ГЭС. — Негусто сведений. — Клавдий Мамонтов перечитал справку. — Я вот подумал сейчас… — Нет ли в списке адептов секты сестер Лаврентьевых? Шаманки Евгении и Анны? — Макар усмехнулся. — Я тоже об этом подумал, хотя… Ну, ферма ведь тоже здесь фигурирует, а муж шаманки владел фермой в Непряхино… Нет, их фамилий в списке нет. И нет сведений, что члены секты практиковали приношение детей в жертву во время затмений… Так что оставим наши домыслы, Клава, и пустые догадки о гибели маленькой Полины Захаровой в яме с водой. А что у нас есть, кроме того, что мы теперь в курсе, членом какой именно секты была в юности Ева Лунева? И что ее, беременную, спасли спецназовцы во время штурма подвала ГЭС? — Имеется ее нынешний адрес, который нам и так известен, — ответил Клавдий Мамонтов. — И нынешний адрес выжившего во время штурма и попытки отравления Глеба Рауха. — Где же он обитает сейчас? — В закрытом частном пансионате для инвалидов в Серебряном Бору. — Клавдий Мамонтов зачитал адрес. — Коммерческий дурдом или клиника… Я сейчас туда позвоню. У нас навалом свободного времени, пока Гущин занят. — Хочешь, чтобы мы сгоняли в Москву, в Серебряный Бор, на встречу с бывшим сектантом? Клавдий Мамонтов решительно набрал номер телефона, указанный в справке. Ему потребовалось полчаса, чтобы добиться у коммерческого директора пансионата согласия на встречу с их пациентом. — Ну хорошо, вы меня убедили, раз полиции он понадобился — приезжайте, — нехотя разрешил директор. — Однако предупреждаю — он плохо контактирует с незнакомыми людьми. — Глеб Раух психически болен? — спросил Клавдий Мамонтов. — Он пережил три инсульта, у него отказали ноги. Он прикован к инвалидному креслу. — А кто платит за его содержание? Родственники? — Он одинок. Раух состоятельный человек, организовал собственный фонд в поддержку… — Кого? — спросил Клавдий Мамонтов. — Жертв тоталитарных сект. Жертв тоталитаризма. Однако в настоящий момент, как я слышал, его НКО власти закрыли. Глава 33 Оргия