– Именно. До той поры Империя людей делала вид, будто вас не существует. А теперь, так или иначе, вы оказались втянуты в общую игру. Поначалу вашей приграничной войной, теперь – тем, что перестали вести прежний закрытый образ жизни. Я навел справки, нашел эльфов, которые посещали твою страну за последние несколько лет. Они рассказали много любопытного. В частности, о той роли, которую в происходящих у вас переменах сыграл твой брат и мой дальний родич. Он ведь очень сильный маг, да? – Да. Очень. Это он забросил меня сюда. И наверняка он и сам где-то неподалеку. – Я думаю, ты лжешь, – добродушно сказал Алвур. – Если правда то, что я слышал, твой брат не послал бы тебя в самое сердце эльфийской иэллии на верную смерть. Вы воспользовались чьей-то помощью, какого-то другого мага, тоже довольно сильного. И он обманул вас. Ты понятия не имеешь, что с твоим братом. А может, знаешь, что он мертв, и просто тянешь время. Но все это не меняет того факта, что ты – король страны, которая умудрилась сохранить независимость от человеческой Империи и уже пять лет дразнит ее, то и дело безнаказанно дергая волка за хвост. Ты также наладил диалог с Подземным царством и сумел в одиночку противостоять нападениям орочьих орд. Это делает твое королевство как минимум небезынтересным игроком на доске. – Я могу задать вопрос? – спросил Яннем. Тень вверху, чуть поколебавшись, кивнула. – Брат говорил мне, что любые действия эльфов, включая их внешнеполитические решения, подчинены прежде всего интересам своего Дома и своим лично. Что у эльфов отсутствует расовое самосознание. Что их моральные принципы ограничены рамками кланов, а не народности. Проще говоря, вам плевать на интересы эльфов вообще, вы думаете только об интересах своих Домов. – В целом да. Твой брат и впрямь хорошо нас знает, хотя и никогда среди нас не жил. Но ключевое слово – «в целом». Бывают и исключения. – И ты пытаешься меня убедить, что ты – одно из таких исключений? – Мне ни в чем не нужно тебя убеждать, король Митрила. Если ты, лишенный магии монарх, сумел выжить, победить орков и императора людей и начать изменять собственный народ, то ты и сам знаешь, как тебе следует поступить. И я тебе в этом не указ. Яннем наконец пошевелился, оторвав онемевшую спину от холодной земляной стены. Наклонился вперед, пытаясь разглядеть лицо своего собеседника сквозь решетку из прутьев. Тот тоже наклонился, словно помогая ему, и Яннем видел наконец его лицо, хотя и смутно. Обычное, в общем-то, эльфийское лицо неопределенно-молодого возраста, спокойное и серьезное. Но без привычной эльфийской ледяной надменности. – Так, ладно, – сказал Яннем. – И чего ты хочешь? – Для начала – чтобы ты, выйдя из этой ямы, следовал моим советам. – А взамен? – А взамен я внушу моей матери, что король человеческого государства, пусть и небольшого – это совершенно не то же самое, что простой смертный. Это, возможно, спасет тебе жизнь. – Только возможно? – Твоих преступлений против эльфийской святыни это не отменит. Но даст основания закрыть на них глаза. Он точно ищет какую-то личную выгоду, Яннем это понимал. Возможно, соперничает с матерью за титул второго лица в Доме Алварин. Кстати, Яннем до сих пор ничего не знал о первом лице – вряд ли это отец Алвура, иначе он назначил бы своим наместником сына, а не жену. Скорее, дядя или кузен… Но его здесь сейчас нет. Яннему предстоит договариваться именно с этим эльфом и его матерью, которой хватило милости залечить его раны, но которая все еще намерена его казнить. С другой стороны, если Алвур готов хотя бы временно стать союзником Яннема, пусть и с весьма мутными целями, то за такую возможность нужно хвататься руками и ногами. Ибо Яннему абсолютно не улыбалось провести в этой яме еще пару лет, питаясь мхом со стен и гадая, не сегодня ли его вытащат наверх и потащат на казнь. – Передай своей матери, что король Митрила желает с ней говорить, – сказал Яннем. Алвур, негромко рассмеявшись, откинул с ямы деревянную решетку. – Итак, – сказала Элавиоль, – что Митрил может предложить Светлому лесу? Надо отдать ей должное, свою позицию и манеру поведения она меняла с молниеносной скоростью, при этом оставаясь внешне абсолютно той же: сдержанной, немногословной, с виду весьма благожелательной эльфийкой средних лет. Безупречность эльфийских черт Яннема больше не обманывала. Проведи он тут пару месяцев, без особого труда смог бы угадывать примерный возраст эльфа по его глазам. Элавиоль была немолода, ее сын – очень юн. При этом, как часто случается, возраст и опыт проигрывали юности в том, что касалось амбиций и гибкости. Алвур, безусловно, чтит свою мать, а возможно, даже любит ее – хотя тут сложно было сказать наверняка, уж слишком недолго Яннем за ними наблюдал. Но Алвур совершенно точно преследовал свои собственные цели. И как далеко он готов зайти, добиваясь этих целей, – можно только предполагать. – Это зависит от того, что Светлому лесу от Митрила нужно. И что Светлый лес готов предоставить взамен, – сказал Яннем. Он абсолютно не ощущал себя так, словно вернул контроль над положением – подобные преждевременные амбиции могли быть попросту опасны. Да, его вытащили наконец из ямы, сменили истрепавшиеся повязки на ранах, позволили вымыться и переодеться в чистое. А потом, да благословят этих сволочей Светлые боги, напоили и накормили, так что к моменту переговоров Яннем наконец опять почувствовал себя человеком. Но они сделали все, чтобы он по-прежнему не чувствовал себя королем, хотя вроде бы и признали наконец за ним право так себя называть. Элавиоль сидела в высоком кресле, напоминающем трон, царственно накрыв руками резные подлокотники. Алвур – на более простом кресле по правую руку от нее. Яннем тоже сидел, но ему достался обычный стул – без мягкой обивки, с жестким деревянным сиденьем и без подлокотников. Между человеком и парой эльфов стоял небольшой низкий столик с фруктами, сладостями и прочим угощением, к которым Яннем, вторя своим гостеприимным хозяевам, едва притронулся, с огромным трудом преодолев укоренившуюся привычку есть лишь те яства, которые предварительно проверил Брайс. Но эльфы тоже ели с этих блюд, а кроме того, у них нет ни малейших причин травить его. Если они желали Яннему смерти, куда проще было сгноить его в той яме или таки предать изощренной казни через сельфрилл. Так что эта символическая трапеза, с одной стороны, свидетельствовала об их добрых намерениях, а с другой – весьма четко указывала Яннему на его место. Даже будучи королем, он оставался в глазах эльфов не более чем послом одного из многочисленных государств людей. Далеко не столь значительным, чтобы допускать до переговоров с настоящим главой Великого Дома, но достаточно важным, чтобы снизойти до диалога вообще. Яннем обратил внимание, что Элавиоль на этой встрече одета в очень простое платье, вероятно, домашнее. Длинные светлые волосы присобраны на лбу простым серебряным обручем, на руках и шее никаких украшений. Знатная госпожа принимает просителя – с уважением и благосклонностью, но не более того, и сколько еще таких просителей околачивается у дверей, дожидаясь своей очереди… Да, эльфийские ублюдки умели указать человеку его место, ничего не говоря и при этом сохраняя видимость благопристойности и даже чего-то, что некто, менее искушенный в манипулировании другими, мог принять за уважение. Но не Яннем, разумеется. – Диалог между нашими державами пока не сложился, – спокойно сказал он, глядя в неподвижное лицо эльфийки с застывшей на нем холодной благожелательностью. – Но со дня моего восшествия на престол я стремился искоренить вековые предрассудки моего народа. И верю, что даже прискорбные недоразумения при должной мудрости можно обратить во благо как наших держав, так и наших династий. Он говорил это, обращаясь к эльфийке, но сам краем глаза следил за реакцией Алвура. Тот влиял на свою мать куда больше, чем старался показать Яннему во время их первого разговора, однако Яннем не собирался демонстрировать свою осведомленность в таком вопросе. Элавиоль слегка наклонила голову, словно принимая правоту Яннема. – В таком случае, я полагаю, нам стоит начать заново. Расскажите, король Яннем, какие события привели вас в нашу иэллию. Обещаем поверить вам и судить на основе ваших слов, не подвергая сомнению их искренность. Она парой реплик перевернула ситуацию с ног на голову, одарила Яннема доверием, выразила готовность к сотрудничеству и заодно, говоря о себе во множественном числе, выдала то, что решение будет принимать вместе с сыном. Яннем мельком бросил на Алвура одобрительный взгляд и поймал его ответную улыбку, чуть заметную, углами рта. Яннем не торопясь рассказал обо всей истории, связанной с обрядом освящения его племянника. Разумеется, умолчал о провокации, нарочно устроенной им для лорда Глендори по пути. Но не забыл подчеркнуть вероломство своих вассалов, не скатываясь, однако, в жалобы и нытье. Во всяком случае, очень старался не скатываться. – Что ж, – произнесла Элавиоль, – это в целом соответствует тому, что мы успели выяснить. Судя по официальной версии, король Митрила сейчас гостит у своего родича герцога Глендори в замке Корстли. С ним также и его брат. В столице правит королева Ингери. – Правит? – резко спросил Яннем. Он не наделял Ингери полномочиями регента и теперь запоздало подумал, а не была ли его новобрачная женушка в сговоре с Глендори с самого начала. – При поддержке Совета Лордов, – кивнула Элавиоль. – Так, во всяком случае, говорят. Не знаю, какого рода решения она успела принять. В любом случае, похоже, что ваша королевская власть в опасности. «Ну еще бы. Так ведь и задумывалось, Тьма бы их побрала», – подумал Яннем и холодно ответил: – Насколько я могу судить, Светлый лес заинтересован в налаживании связей между нами. Хотя бы потому, что Митрил – форпост между материком и западной ордой орков. – Западная орда не нападала на Светлые расы уже полвека, – заметил Алвур, и Яннем возразил: – Она нападала всего пять лет назад. Тогда мой брат не пустил орков дальше перевала Смиграт. Вы, возможно, даже не слышали об этом. Но ведь в этом и заключается обязанность форпоста – беречь покой земель, которые он защищает. – Митрил теперь защитник Светлого леса? – улыбнулась Элавиоль. Яннем, проглотив надменность, сквозившую в этом вопросе, ответил: – Только в том случае, если Светлый лес станет защитником Митрила. Мать с сыном обменялись беглыми взглядами. Даже не особо таясь, и Яннем скрипнул зубами: они все еще не воспринимали его настолько всерьез, как следовало бы. С другой стороны, кто он такой в настоящий момент? Пришелец из человеческих земель, причем даже не из Империи, без реальной власти, с назревающей внутри его королевства смутой. Все его королевские регалии здесь – пустой звук. И ни единого друга, ни единого человека, которому он мог бы верить и на которого сумел бы опереться. «Так что засунь себе в задницу свою гордость и паранойю, хотя бы на время, Ян», – услышал он голос Брайса в своей голове и чуть не обернулся – проверить, нет ли его брата в самом деле поблизости. Но Брайса здесь не было. Значит, надо выбираться самому. – Мы не вмешиваемся во внутренние дрязги людей, – сказала Элавиоль. – И говоря «мы», я подразумеваю не только себя лично и свой Дом, но и эльфов в целом. – Да, мы слишком заняты нашими личными дрязгами друг с другом, – вполголоса вставил Алвур. Мать бросила на него укоризненный взгляд, но Алвур лишь усмехнулся в ответ. Этот парень Яннему, пожалуй, почти что нравился. – Однако это дело не только людей. Мой брат – моя правая рука и, пока сам я не обзавелся сыном, мой прямой наследник. Как и его сын Алвур, – Яннем помолчал немного, давая Элавиоль осознать открывающиеся перед ней перспективы. – Если со мной что-то произойдет, но мой брат останется жив, то, в сущности, Митрил станет наполовину эльфийским государством. – Фактически, но не официально. Официально вы все еще считаете эльфов «нечистой кровью». – Ничего подобного. Я еще пять лет назад специальным указом отменил само это понятие. – Но можно ли указом переписать мысли в головах людей? Ваш народ никогда не примет полуэльфа как своего короля. – Мой народ уже едва не сделал это несколько лет назад. Вы ничего не слышали об этом, благородная элори? Митрильцы так полюбили моего брата Брайса, что я едва не казнил его. – Вот как? И почему? – Из страха и зависти, – вполголоса сказал Алвур, и Яннем, коротко глянув на него, подтвердил: – Да. Из страха и зависти. Но это было давно. Элавиоль поглаживала подлокотник кресла длинными тонкими пальцами. В ее прозрачных, непроницаемых глазах плескалось глухое беспокойство. Она боялась допустить ошибку. И в то же время понимала, что союз ее Дома с целой страной, пусть даже раздираемой внутренними противоречиями, может стать существенным козырем в подковерной борьбе эльфийских династий между собой. Сын исподволь подталкивал ее к той же идее, и теперь все зависело от того, не заупрямится ли она и не решит ли проявить свою независимость. Но ответить эльфийка не успела. В зал вошел слуга, часто кланяясь, скользнул к Элавиоль, что-то зашептал ей на ухо. Она слегка нахмурилась, поворачивая голову к говорящему, но не сводя с Яннема прищуренных глаз. Проклятье, что еще стряслось? Яннем надеялся, что после всех недавних событий заслужил небольшую передышку. Так какого демона?.. Он взглянул на Алвура – тот тоже выглядел непонимающим и не слишком довольным, явно не представляя, о чем докладывают его матери. Слуга замолчал. Элавиоль подняла ладонь, жестом веля ему их оставить. Когда они снова остались одни, она поднялась со своего кресла и сказала: – Вы должны немедленно покинуть мой дом. Как и Светлый лес. – В чем дело? – Яннем тоже поднялся, не слишком поспешно, уж и точно не собираясь покорно следовать приказу без каких бы то ни было объяснений. – Что вы узнали? – Я не обязана перед вами отчитываться. Будьте благодарны за то, что я, из уважения к дальнему родству между нашими династиями, сохранила вам жизнь. – Вы можете забрать свой подарок назад, элори, если уж так ставите вопрос. Но довольно обращаться со мной, как со смердом. Я не причинил никакого вреда ни одному эльфу, хотя сам натерпелся достаточно от вас. И не солгал вам ни разу ни единым словом, хотя вы только и делаете, что увиливаете и лжете. Так отвечайте, благородная элори, на каком основании вы указываете мне на порог. Или мне придется вызвать на поединок вашего сына, чтобы он ответил за бесчестные действия своей матери. Алвур изумленно покачал головой. Элавиоль тоже застыла, потрясенная наглостью Яннема. Но они больше не переглядывались, и это было хорошо – Яннему жуть как надоело быть бесправной пешкой в их игре. – Вы дерзки и грубы, как и положено человеку, – сказала Элавиоль. – Именно это вы и есть – самый обычный человек. И более не король. – Что это значит? – Только то, что я сказала. Мне принесли известие из вашей столицы. Несколько дней назад герцог Айвор Глендори въехал в Эрдамар с вестью, что вы и ваш брат скоропостижно скончались. Он даже привез тела, правда, пока что их не представили народу, и ходят слухи, что эти тела обезображены. Никто не скрывает, что вы и ваш брат были убиты, и никто особенно не возмущается по этому поводу. Лорд Глендори потребовал у Совета Лордов назначить наследником династии его внука, вашего племянника Алвура. И судя по полученным мной донесениям, Совет намерен поддержать это требование. – А королева Ингери? Моя жена? – О ее судьбе мне ничего не известно, – сухо сказала Элавиоль. – В любом случае, герцог Глендори сумел воспользоваться временем, которое вы ему предоставили, чтобы захватить вашу власть. И теперь… – Вы, – сказал Яннем. – Вы ему предоставили это время, продержав меня две недели в вонючей яме. Если бы вы выслушали меня сразу… – Я вам ничего не должна! – отрезала Элавиоль. – И желаю, чтобы вы немедленно покинули мой дом. Я могла бы вести переговоры с королем Митрила, но вы больше не король. Вы никто, и обсуждать мне больше с вами нечего. – Дайте мне войско, ваших лучников и магов, чтобы я мог отвоевать мой трон назад.