Яннем помолчал. Он думал об изуродованном скверной меллироне, который извивался, как живое существо, пока Брайс рубил его у основания покореженным и столь же изувеченным Серебряным Листом. О том, как потом они вдвоем шли во мраке, словно продираясь сквозь лес, состоящий из когтей, зубов и жадных ртов, высасывающих людские души. Вспомнил вкус собственной крови у себя во рту и как не мог понять, откуда эта кровь течет – то ли из носа, заливаясь ему в глотку, то ли из самого нутра. Да, Яннем хорошо понимал, о чем говорит Алвур. – Почему вы решили, что мой брат может иметь к этому отношение? – Потому что, судя по его прежним поступкам, он очень сильный маг. Один из сильнейших, рожденных в этом поколении. А его мать была проклята и изгнана за то, что слишком интересовалась магией Тьмы. Она не раскаялась, когда ее наказали, и, думаю, не могла не поделиться с сыном хотя бы частью своих знаний. Особенно когда поняла, до чего он силен. Она была достаточно беспринципной сукой, чтобы использовать собственного ребенка ради воплощения своих темных целей. Вот же проклятье, Яннем никогда не смотрел на это так. Брайс всегда утверждал, что темный источник и обрывки знаний, которые передала ему мать, были даром – опасным, но и удивительным. Могла ли Илиамэль на самом деле использовать сына в собственных интересах, надеясь, что Брайс воспользуется источником с той же целью, с которой она этот источник создала? Может быть, отмстит эльфам – их общему народу, который ее осудил и отверг? Возможно… все возможно. Алвур определенно прав в одном, хотя он никогда и не видел Илиамэль, вторую супругу короля Лотара: она была редкостной сукой. – Я проверю, – сказал Яннем. – Благодарю вас, элор Алвур, вы действительно оказали мне большую услугу. Я этого не забуду. – Надеюсь, вы его найдете. – Я тоже надеюсь. Он протянул эльфу руку. Эльф улыбнулся и пожал ее. Рукопожатие у него оказалось крепким, ладонь теплой, хотя и по-эльфийски узкой. Яннем попытался вспомнить, когда он пожимал кому-либо руку в последний раз, и не смог. Он нечасто сожалел о том, что все-таки стал королем, и это была как раз одна из таких минут. – Можно задать вам личный вопрос, элор? Я пойму, если вы не пожелаете отвечать. – Спрашивайте, ваше величество. – В чем ваш интерес? Для чего вы помогли мне и вынудили вашу мать пойти на то, против чего она изначально была настроена? Какая выгода вам в этом всем? – Решили поучиться эльфийскому искусству интриг? – широко улыбнулся эльф – и внезапно расхохотался. Но смех тут же смолк, и Яннем запоздало понял, что в нем прорвалась неприкрытая горечь. – Боюсь, мой ответ вас разочарует. Я далеко не столь искусен в дипломатии и подковерных склоках, как вы могли решить и как хотелось бы моей матери. Если честно, в определенном смысле я и сам – паршивая овца в Доме Алварин. И все, что мы тут с вами провернули, стало возможно лишь потому, что настоящий глава нашего Дома сейчас в длительной отлучке. Будь он здесь, я не стал бы ничего и затевать. А вы бы, к сожалению, погибли. – Почему? – спросил Яннем, не на шутку заинтригованный. – Потому что пока глава дома в отлучке, решения принимает старшая элори Дома, то есть моя мать. Но вести, касающиеся столь значительных вопросов, как спасение священного меллирона, доносить до Светлой Владычицы должен старший мужчина в Доме. На данный момент этот титул принадлежит мне, как сыну старшей элори. Поэтому именно мне поручат поехать к Владычице и сообщить ей обо всем, что здесь произошло. Он замолчал, глядя на Яннема с насмешкой, в которой все так же сквозило что-то надломленное, даже болезненное. Яннем несколько мгновений не понимал. Алвур затеял все это ради аудиенции со Светлой Владычицей? Только и всего? Вероятно, таким образом он значительно укрепит свои позиции в собственном Доме, но… И тут до Яннема дошло. Он наконец-то узнал эту надломленную, болезненную, злую улыбку. Видел ее в зеркале после исчезновения Серены. – Черт подери, – сказал Яннем. – Все ради женщин. – Да, – кивнул Алвур. – Все ради них. – Мы тщательно обсудили это. И решили, что мы туда не пойдем. Кармиэль был самым старшим из эльфийских магов, предоставленных в распоряжение короля Митрила для возвращения его пошатнувшегося трона. И самым занудным, мерзким и несговорчивым. Маленький отряд магов держался в стороне от пехотинцев и стрелков, возглавляемых Вириэлем, и Яннем, внимательно наблюдавший за ним все дни их пути на юг, вскоре пришел к выводу, что между собой они не слишком ладят. Это было скверно: их отряд и так слишком мал, чтобы в нем еще и сеялись раздоры. Так или иначе, обоих командиров – солдата и мага – роднило одно: они оба были явно не в восторге от порученной им миссии. Хотя, безусловно, осознавали ее важность – ведь их конечной целью являлась защита священного древа эльфов, а вовсе не восстановление Яннема на троне, которое рассматривалось эльфами лишь как досадная преграда на пути. Каждый думает о себе и преследует собственные цели. У Яннема мелькало иногда сожаление, что Алвур не смог присоединиться к их маленькой армии, так как немедленно должен был отправляться с донесением Светлой Владычице. Яннем искренне желал ему удачи и на-деялся, что Алвур и ему удачи желает тоже. Потому что она ему точно понадобится. – Вы отказываетесь подчиняться королю? – спокойно уточнил Яннем, сидя на походном стуле у палатки и глядя на стоящего над ним эльфа. Причем стоящего далеко не с раболепным видом. – Вы не мой король, – упрямо ответил Кармиэль. – Однако вы присягнули Дому Алварин, а Дом Алварин – союзник Митрила. И в конце концов, вы выполняете долг перед собственной святыней. – Наша святыня там, – эльф ткнул пальцем себе за спину, на север. – И мы не пощадим жизни, защищая ее. Ведите нас туда, ваше величество, и никто из нас не посмеет ослушаться. Но там, – узловатый палец обвиняюще устремился в противоположную сторону, вытянувшись у Яннема над плечом, – нашей святыни нет. Все, что там есть – это Тьма. И мы туда не пойдем. Яннем обернулся, глядя туда, куда он указывает – в сотый, наверное, раз за день. Они разбили лагерь на подступах к лесу, отделявшему поля под Хелстормом от мертвой эльфийской рощи. Яннем с такого расстояния совершенно ничего не чувствовал – самый обычный лес и самое обычное поле. Вот только трава тут выглядела довольно чахло, а полевых зверьков в ней не виднелось вообще, да и птицы, кажется, ни разу за целый день не пролетели по низкому серому небу. Даже этого хватило бы, чтобы задуматься и остеречься. Ну а эльфийские маги, посвятившие свою жизнь Свету, должны были почувствовать на таком расстоянии гораздо больше. Они и почувствовали. И вот теперь отказываются идти дальше. Потому что, в самом деле, не их же брат там вляпался в дерьмо. – Элор Вириэль! – крикнул Яннем, подзывая командира солдат, командовавшего разминкой в стороне от лагеря. Эльфы тренировались в пешем бое и стрельбе каждый день, и, насколько сумел оценить Яннем, каждый из них и впрямь стоил как минимум дюжины человеческих воинов. У них может получиться взять Эрдамар, если подойти к делу с умом. И если, конечно, с ними будет Брайс. – Элор Кармиэль отказывается выполнять мои приказы, – сообщил Яннем эльфийскому командиру, когда тот приблизился. – Что прикажете с ним делать? Эльфийский офицер был немногословным и хмурым субъектом, за все дни пути не сказавшим Яннему и двух десятков слов. На сей раз он лишь обменялся со своим недругом мрачным взглядом и ответил: – Будь мы у границ Митрила или у стен Эрдамара, сир, я бы посоветовал вам казнить его за неповиновение во время похода. Но если речь о том, чтобы лезть туда, – он кивнул на лес у Яннема за спиной, – то я, пожалуй, поддержу его в этом неповиновении. Ваше величество, разумеется, вольны казнить нас обоих. Яннем тяжело вздохнул. Поднялся на ноги, хрустнув коленями – он мало двигался в последнее время, надо бы и самому размяться как следует с мечом в руке. Он обязательно займется тренировкой, как только покончит с этим неприятным делом. – Хорошо, – сказал он. – Я пойду туда один. Кто-нибудь желает присоединиться ко мне? – он повысил голос, чтобы его услышали все пятьдесят эльфов, отданных в его распоряжение. Никто не отозвался. Эльфы прекратили тренировку, повернулись и смотрели на Яннема молча. Совершенно молча. – Элор Кармиэль, ваши маги смогут изготовить амулеты, которые защитят меня от тьмы? – спросил Яннем. Кармиэль недоверчиво покачал головой: – Безусловно. Но, сир, позвольте заметить: то, что вы собираетесь предпринять – совершенное безумие. Там явно находится если не источник темной магии, то некий артефакт, заряженный Тьмой. Он уничтожит вас, как только вы к нему приблизитесь, несмотря ни на какую защиту. Амулеты лишь позволят вам продержаться немного дольше, но и только. – А вам известно, элор Кармиэль, что сам я к магии неспособен? Маг нахмурился, видимо, полагая, что король Митрила изволит над ним издеваться. Яннем усмехнулся в ответ на его недоумение: – Да, именно так. Человеческий король, не владеющий магией. Как думаете, это сыграет какую-то роль? – Сложно сказать, – помолчав, проговорил Кармиэль; как и все эльфы, он хорошо владел собой и быстро справился с удивлением. – Безусловно, те, кто владеет Светлой магией, более уязвимы перед Тьмой, хотя потенциально способны дать ей отпор. Те же, кто не владеет никакой магией вообще… нет, я не рискну предположить, сир. Можно взять какого-нибудь крестьянина из ближайшей деревни и отправить его в лес, посмотреть, вернется ли он. Яннем обдумал это предложение. Будь они сейчас в Митриле, на его собственной земле – он бы, не колеблясь, последовал совету. Но они в Империи людей, и жители окрестных деревень – не его подданные. Их жизни не принадлежат ему. Стало быть, не ему их отнимать. – Не вернется, – сказал Яннем. – Меня волнует не то, выживу ли я, если пойду в мертвую иэллию. А то, как долго смогу там протянуть. – На это вам никто не ответит, сир. – Ясно. Что ж, значит, используйте все свои возможности, чтобы создать как можно больше амулетов и как можно сильнее их зарядить. Вам потребуется на это много времени? – Не думаю. К ночи постараемся закончить. К тому же темная сила, исходящая от иэллии, заметно крепнет. Если тянуть слишком долго, то от амулетов не будет вообще никакого проку. – Что ж, тогда приступайте немедленно. Кармиэль поклонился, Вириэль тоже, и они оба вернулись к своим людям. Яннем снова уселся на походный стул, разглядывая темнеющий на горизонте лес – с виду самый обычный, не более опасный, чем любой другой лес, населенный волками и разбойниками. «Я иду, Брайс, – подумал Яннем. – Я иду, и, демоны тебя раздери, лучше бы тебе и впрямь оказаться там». …Поначалу он ничего не чувствовал. Как тогда в подвалах под Бергмаром, когда они с Брайсом шли к источнику вдвоем – но тогда Брайс защищал его, не давая липким пальцам Тьмы пробраться в его душу слишком быстро. Сейчас, как Яннем надеялся, его защитят эльфийские амулеты – дюжина навешенных на пояс побрякушек, раздражающе стучавших и звеневших при каждом шаге. Боги, как же он ненавидел магию, что Темную, что Светлую – для Яннема не было особой разницы. И перед первой, и перед второй он всегда чувствовал себя одинаково уязвимым. Только королевская власть могла эту уязвимость преодолеть. И то не всегда. Потому что сейчас, когда Яннем шел по притихшему, странно пустому лесу навстречу мертвой иэллии, в центре которой пульсировала Тьма, не имело абсолютно никакого значения, король он или крестьянин. Он стал чувствовать что-то еще прежде, чем увидел пни. Следуя наставлениям Кармиэля (дававшего их таким мягким и сочувственным тоном, словно он говорил с умалишенным), остановился и сжал обеими руками висящие на поясе амулеты. Он должен был ощутить, как искры Света проникают через его кожу и пропитывают все тело, защищая от зла – но вместо этого почувствовал лишь ворсистые узелки и острые углы, впивающиеся в ладони. Ладно. Допустим, это поможет. Яннем все равно никак не сумеет это проверить, кроме как на собственной шкуре, неуклонно идя вперед. И он шел. Хотя с каждым шагом ноги все сильнее наливались тяжестью, а внутри поселилось и постепенно усиливалось уже знакомое сосущее чувство, словно из него неспешно выпивают душу. Когда из ноздри сорвалась первая капля крови и упала вниз, ослепительно яркая на тусклой траве под ногами, Яннем утер нос тыльной стороной ладони и даже не сбавил шаг. Позже он не мог вспомнить, что было прежде – увидел ли он сперва пни, а потом услышал голос, или наоборот. Вряд ли это имело значение. Яннем запомнил лишь холодное, мертвенное ощущение сосущей пустоты и гадостный металлический привкус во рту. Памятуя о наставлениях Кармиэля, Яннем сорвал с пояса сушеный плод какого-то эльфийского дерева, названия которого он теперь не мог вспомнить, сунул в рот и принялся жевать. Средство на крайний случай, говорил Кармиэль, когда вы начнете чувствовать Тьму всерьез и уже не сможете идти. Яннем еще мог идти, но он уже видел пни, так что время, похоже, пришло. «Зачем ты пришел?» Голос звучал откуда-то спереди – и одновременно изнутри его головы. Каждое слово отдавалось в висках пульсирующей болью. Яннем сделал еще несколько шагов вперед, с усилием продолжая жевать, перемалывая немеющими челюстями эльфийский заговоренный плод, приправленный его собственной кровью, сочащейся из треснувшей губы. – Брайс, – сказал Яннем вслух, удивившись тому, как сипло звучит его голос. – Ты все-таки здесь, мать твою так. «Тебе нельзя здесь быть. Уходи». Он не знал, почему так уверен, что слышит именно Брайса – это совершенно точно был не голос его брата. Это вообще был нечеловеческий голос: слова собирались из звуков, которые не могло бы воспроизвести человеческое горло. Словно кто-то складывал слова из обожженных сухих веток на земле, и они впивались в мозг, царапая его изнутри. – Хрена с два я уйду, – сказал Яннем и снова сжал амулеты, хотя нутром и понимал, что они уже бесполезны – он забрался слишком далеко. Теперь он ощущал Тьму – как тогда под Бергмаром, и в то же время совсем по-другому. Это было что-то огромное и кровожадное, бешеное, ненасытное, желающее только жрать, жрать и жрать. Но к Яннему оно почему-то относилось… с состраданием? Разве порождение Тьмы вообще способно на жалость? Яннем откуда-то точно знал, что нет. И тем не менее именно жалость он слышал в нечеловеческом голосе, скрежетавшем в его разламывающейся от боли голове. «Ты опоздал. Ничего уже не исправить. Я не хочу, чтобы ты умер здесь. В этом нет смысла». – А в чем есть смысл, хотелось бы зна… – прохрипел Яннем и закашлялся, выхаркивая черно-кровавые сгустки на траву себе под ноги. Совершенно сухую и мертвую траву. Он наконец-то вышел к иэллии. Стоял день, и над мертвой рощей не было деревьев, которые могли бы скрадывать дневной свет, но на поляне стоял сумрак, который, похоже, не развеивался никогда. Небольшая прогалина посреди рощи была утыкана пнями, искореженными и сгнившими. Между несколькими такими пнями, впереди, что-то лежало на земле. Яннем не мог определить точно, откуда истекала та чудовищная сила, что корежила ему нутро и высасывала его ауру в этот самый миг… проклятье, он чувствовал ее, чувствовал эту чертову ауру в первый, кажется, раз за всю свою жизнь. Но откуда-то он знал, что источник – именно там. В том, что лежит на земле.