Моя хватка усилилась. Она говорила не только об этом моменте, и мы оба это знали. — Я бы с удовольствием, — было бы легче, если бы я никогда не влюблялся в нее. Я пришел на нашу первую встречу с твердым намерением ненавидеть ее, не зная, что именно она покажет мне, что такое настоящая любовь. Возможно, я не говорил об этом так часто, как следовало, но Алессандра всегда была солнцем, удерживающим мой мир на орбите. Алессандра покачала головой, ее щеки блестели от влаги. — Доминик, все кончено. Прими это. Ты только оттягиваешь неизбежное. Прими это, черт возьми. Этого не могло быть. Не для нас, не после прошлой ночи. — Тогда почему ты не можешь посмотреть на меня? — потребовал я. Она снова покачала головой, ее плечи задрожали от беззвучных рыданий. — Черт возьми, А́́ле. — Маленькая, унизительная трещина расколола ее имя пополам. Я разрывался на миллион кусочков, а она даже не удосужилась это заметить. — Ты можешь честно посмотреть мне в глаза и сказать, что больше меня не любишь? — Любить тебя никогда не было проблемой! — Наконец она встретилась со мной взглядом, выражение ее лица было в равной степени разъяренным и мучительным. — Я любила тебя одиннадцать лет, Дом. Я любила тебя так сильно, что потеряла себя. Все, что я сделала, все, от чего я отказалась и что вынесла, было ради тебя. Поздние ночи, пропущенные свидания, отмененные поездки. Я верила в тебя и хотела, чтобы ты добился успеха, не потому, что меня заботили деньги, а потому, что ты заботился о них. Я подумала, что однажды этого будет достаточно, и ты будешь доволен тем, что у нас есть. Но ты никогда не будешь счастлив, а меня никогда не будет достаточно, — горький смех смешивался с ее рыданиями. — Знаешь, были времена, когда мне хотелось, чтобы у тебя была любовница. По крайней мере, тогда у меня было бы что-то конкретное, с чем можно бороться. Но я не могу бороться с тем, чего не вижу, поэтому каждую ночь я ложилась спать в пустой кровати и каждое утро просыпалась в пустом доме. Я так долго притворялась, что не могу вспомнить, что такое настоящая улыбка, и я ненавижу себя, потому что, несмотря на все это, я не могу отпустить то, что у нас когда-то было, — голос Алессандры сорвался. — Ты прав. Я все еще люблю тебя. Часть меня всегда будет. Но ты больше не тот человек, в которого я влюбилась, и все это время, которое я потратила, пытаясь притворяться, что ты до сих пор им являешься. Это убивает меня. Комната расплывалась, и болезненный рев наполнил мои уши, когда я уронил ее руку. Я не мог набрать в легкие достаточно кислорода. Не мог ясно мыслить. Не мог дышать. На протяжении всего этого — долгих недель, игнорируемых звонков, даже чертовых документов о разводе — я думал, что мы справимся. В конце концов, настойчивость завела меня так далеко. Нежеланный приемный ребенок из Огайо стал королем Уолл-стрит. Нищий стал миллиардером. Нелюбимый, ставший мужем. Но настойчивость рухнула перед лицом правды, а правда Алессандры разбила вдребезги любые оправдания, которые у меня могли быть. Поэтому я пошел со своей собственной правдой, единственной, которая оставалась неоспоримой с того дня, как она вошла в мою жизнь. — Ты единственный человек, которого я когда-либо любил, — я не узнал свой голос. Он был слишком грубый, слишком пронизанный эмоциями, которые, как я поклялся, никогда не почувствую. — Даже если я этого не показывал. Это всегда была ты. Свежая слеза скатилась по ее щеке. — Знаю. Но этого недостаточно. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы услышать невысказанные слова, и если бы можно было умереть несколькими смертями, я бы тысячу раз посетил ад за этот один момент. — Если бы ты действительно любил меня, — прошептала Алессандра, — ты бы меня отпустил. Пожалуйста. Наступила тишина, глубокая и скорбная. Больше нечего было сказать. Странная водянистая пленка мешала мне видеть, поэтому я полагался на мышечную память, чтобы добраться до тумбочки. Осколки стекла застревали между моими ребрами при каждом шаге, но ледяное онемение охватило меня, когда я открыл верхний ящик. Я достала ручку, вытащил пачку документов из ожидающего меня конверта и, после последнего мучительного удара сердца, подписал наши документы о разводе. ГЛАВА 15 Это было официально. Я развелась. Документы пришли ровно через шесть недель после того, как Доминик их подписал. Большинство разводов в Нью-Йорке длились от трех до шести месяцев, но Коулу удалось потянуть за ниточки и ускорить процесс. Я думала, что буду чувствовать себя по-другому. Легче, свободнее, счастливее, но я чувствовала только онемение во время открытия своего магазина. Я попросила юриста просмотреть договор аренды, который прислал Эйден, и все выглядело хорошо, так что на этом фронте все пошло так же быстро, как и с моим разводом. — А́ле. А́ле! Я вздрогнула от своего имени. Кофе, который я наливала, перелился из кружки и пролился на мой временный стол. — Merda (прим. Дерьмо)! — Я выругалась и попыталась отодвинуть бумаги, прежде чем они намокнут. Мои друзья помогли, хотя я подозревала, что их ощутимое беспокойство было связано не столько с испорченными листами заказов, сколько со мной. Изабелла писала в магазине свой следующий роман, поскольку строительный шум «помогал ей сосредоточиться», а Вивиан и Слоан заглянули к ней во время обеденного перерыва. Им обеим это было не по пути, но после развода они стали особенно заботливыми. — Вот, — Вивиан оторвала бумажное полотенце от ближайшего рулона и протянула его мне, чтобы я могла вытереть кофе с кожи. — Ты в порядке? Тебе нужен лед? — Я в порядке, — к счастью, жидкость уже была теплой, когда я ее наливала. — Просто задумалась. Она обменялась взглядами с Изабеллой и Слоан. Тишину наполнили звуки дрели и строительных работ из ванной. Последние две недели рабочие приходили и уходили, ремонтируя старый интерьер и укладывая новую плитку. Магазин будет готов не раньше, чем через три-четыре месяца, но, по крайней мере, подготовка займет меня в отпуске. Впервые за десять лет я встречала праздники без Доминика. — Опять думаешь о нем? — тихо спросила Изабелла во время затишья в шуме. — Это неизбежно, — я заставила себя улыбнуться. — Мы так долго были женаты. Мне понадобится время, чтобы приспособиться. Мои друзья изо всех сил старались отвлечь меня от него. Мы ходили на танцы, ездили на выходные в путешествия, чтобы увидеть осенние краски Нью-Гэмпшира, и пожирали попкорн с перцем халапеньо, наблюдая за столь ненавистными/любимыми ром-комами Слоан. В те моменты это срабатывало, но когда я осталась одна, пустота в моей груди возвращалась с удвоенной силой. — Точно. Тебе нужно приспособиться, — Слоан выбросила пустую салатницу в мусорное ведро. — Именно поэтому тебе следует снова броситься в мир знакомств. Лучший способ забыть старое — двигаться дальше с новым. Вивиан покачала головой. — Это слишком рано. Пусть она наслаждается одиночеством. — Свидания — это часть одиночного опыта, — возразила Слоан. — Я не говорю, что ей следует вступить в новые отношения, но она должна хотя бы почувствовать, что еще есть. Это поможет ей отвлечься от… — Она стоит прямо здесь, — я прервала ее прежде, чем она успела произнести имя Доминика. Я так давно ни с кем не ходила на свидание, что одна мысль об этом вызывала у меня беспокойство. — Разве я не имею права голоса в этом вопросе? — Конечно, имеешь. — Зазвонил телефон Слоан. Она взглянула на него, ее пальцы порхали по экрану, пока она разбиралась с каким-то новым пиар-кризисом, который только что возник. — Но ты провела одиннадцать лет с одним мужчиной. Пришло время расширить свой кругозор. Подумай об этом. Несмотря на все мои усилия, ее слова эхом звучали в моей голове до конца дня. До Доминика я ходила на несколько свиданий, которые ни к чему не приводили, но я никогда не была девушкой на одну ночь. Мне нужна была эмоциональная связь для секса. Опять же, мне уже было не двадцать один. Возможно, Слоан была права, и мне следует расширить свой кругозор. Ведь не было ничего плохого в том, чтобы попытаться, верно? Строители ушли, и я собиралась запереться, когда дверь открылась и вошел Эйден. Он был одет в свою стандартную униформу из фланели и джинсов, и на его бороде сверкнула теплая улыбка. — Я был в этом районе и решил зайти, — объяснил он и протянул мне чашку из кафе ниже по улице. — Матча. Я решил, что тебе не нужен эспрессо в такой поздний час. — Спасибо, — я с благодарностью сделала глоток и осмотрела его поверх бумажного стакана. Эйден не шутил, когда сказал, что активно работает со своими арендаторами. Он часто проверял меня, но не жутко и не навязчиво, а с пользой (вероятно, потому, что знал, что у меня нет опыта открытия розничного магазина), и направил меня к своим доверенным подрядчикам, когда я растерялась в выборе вариантов. — Как дела? — он спросил. — Надеюсь, ребята не доставляют тебе неприятностей. — Нет, они были великолепны. Сказали, что после Нового года все должно быть готово, — было бы раньше, если бы праздники не тормозили все. Я не жаловалась. Сколько бы я ни вложила в магазин, перспектива его открытия вызвала у меня желание блевать. Что, если у меня не будет клиентов? Что, если я случайно подожгу это место? Что, если его разрушат, или труба сломается, или… или меня задержат однажды ночью во время закрытия? Это был безопасный район, но все же. Управление обычным магазином сильно отличалось от ведения онлайн-бизнеса, и я с головой окунулась в это без особого планирования или предусмотрительности. — Хорошо, — сказал Эйден. — Я уверен, что будет пользоваться успехом. Это было хорошей идеей. Поскольку я сомневалась, что смогу привлечь много людей, продавая только цветы, я добавила несколько элементов в свой первоначальный бизнес-план. Когда строительство будет завершено, это пространство станет частично галереей, частично цветочным магазином и частично кафе. — Да. Ничто так не привлекает жителей Нью-Йорка, как хорошее… — я замолчала, увидев за окном светлые волосы. Высокая фигура. Сшитый на заказ костюм. Очень дорогой. Мое сердце подпрыгнуло к горлу. Затем мужчина повернулся, и оно снова вернулось на место. Не Доминик. Просто кто-то, кто имел с ним мимолетное сходство. Мне хотелось бы сказать, что это был первый раз, когда я приняла незнакомца за своего бывшего мужа. Я не видела его с тех пор, как он подписал бумаги, но призрак его присутствия преследовал меня на каждом углу. Была ли группа поддержки для подобных вещей? Анонимные разведенные, где мы могли бы изгнать призраки прошлых браков? Моя мать была единственным разведенным человеком, которого я знала, и ее советы были менее полезны, чем бумажный зонтик во время ливня. — Алессандра? — подсказал Эйден, возвращая мое внимание к нему. — Извини. Мне показалось, что… мне показалось, что я увидела кого-то, кого знаю. — Я сделала еще один глоток напитка и нашла утешение в его землистом тепле. Принести мне матчу вместо эспрессо было продуманным жестом, но я не была удивлена. Эйден всегда был внимателен. Почему я не могла выйти замуж за кого-то вроде него? Он был приятным, внимательным и, казалось, был доволен своей жизнью. Конечно, мое общение с ним ограничивалось обсуждением сантехники и лучших местных блюд на вынос, но, возможно, это было и не обязательно. Ты провела одиннадцать лет с одним мужчиной. Пришло время расширить свой кругозор. Совет Слоан снова промелькнул у меня в голове, и я сделала прыжок, прежде чем смогла струсить.