Обычно. Но не этим вечером. Симба посмотрел на отца из-под опущенных ресниц. Спина льва всё ещё была напряжённой, а поступь тяжёлой. За всё то время, что они шли от Слоновьего кладбища, его гнев так и не утих. Симба открыл было рот, чтобы извиниться ещё раз, но потом снова закрыл. Какой в этом смысл? Он не оправдал доверие отца. И никакие извинения этого не исправят. — Зазу, отведи Налу к Скале Предков, — велел Муфаса. Симба вскинул голову. Король остановился, его глаза смотрели в какую-то отдалённую точку. Он даже не повернулся к Зазу, когда говорил. Симба нервно покосился на Налу. Она пожала плечами, тоже не уверенная в том, что происходит. Зазу кивнул. — Да, сир. — Он немного помолчал, а потом добавил: — Должен ли я отвести домой и принца? — Нет, — ответил Муфаса. — Я должен преподать своему сыну урок. Симба сглотнул. Удивительно, но Зазу горячо бросился его защищать. — Сир, не будьте с ним слишком строги, — призвал советник. — Я помню одного львёнка, очень упрямого, который вечно попадал в неприятности. Однако потом он достиг заметных высот — разве нет? В первый раз с тех пор, как они ушли от гиен, Симба увидел, что глаза отца смягчились. — У тебя хорошая память, Зазу, — сказал он. Потом обернулся и посмотрел на Симбу. — Подойди сюда, — приказал Муфаса. В ответ Симба опасливо пригнулся к земле. Он не знал, почему это сделал, — отец всё равно его видел. Хотя трава уже не была ярко-зелёной и начала выцветать, скрыть львёнка от пронзительного взгляда отца она не могла. И всё же он лёг на неё и опустил глаза. Когда Зазу с Налой ушли, наступила тишина. — Симба! Отец первым нарушил молчание. Симба нервно пополз через траву. Когда король снова позвал его, львёнок неохотно встал. Он уже почти догнал Муфасу, когда неожиданно споткнулся. Посмотрев вниз, чтобы узнать почему, Симба обнаружил, что его лапа оказалась посреди глубокого следа, оставленного лапой отца. Внушительный отпечаток заставил принца почувствовать себя совсем крошечным, как и тень, внезапно упавшая на него. Подняв голову, Симба увидел, что на него смотрит отец. Сверкающая грива Муфасы стала ещё рыжее в закатном солнечном свете и отбрасывала алые блики на мускулистое тело. Глубокие карие глаза изучали сына. Наконец он заговорил: — Ты намеренно ослушался меня. Его тон не выражал совершенно ничего. — Я знаю, — тихо ответил Симба. Эмоции захлестнули короля. — Тебя могли убить! — крикнул он дрожащим голосом. — И что ещё хуже, ты подверг опасности Налу! — У Симбы на глаза навернулись слёзы, но Муфаса продолжал: — Ты хоть понимаешь, что было на кону? Ты поставил под угрозу будущее нашего прайда! Слёзы всё-таки прорвались наружу. Симба не желал подвернуть опасности прайд или Налу. И уж тем более не думал никому навредить. — Я просто хотел показать тебе… — Голос львёнка был тихим даже для его собственных ушей. — Что я… Что я могу быть таким же храбрым, как ты! Долгое время Муфаса ничего не говорил, и живот Симбы словно связало в узел. Разозлить папу — это одно. Но что, если он вообще перестанет с ним разговаривать? Это было худшее из возможных наказаний. Весь его мир заключался в отце. И если ему больше никогда не удастся услышать родной голос, то это его убьёт. Симба уже был готов умолять Муфасу сказать хоть что-нибудь, как Тот заговорил сам: — Я храбрый только тогда, когда это необходимо, Симба. Когда нет другого выбора. Симба опустил голову. «Когда нет другого выбора»? Он беззвучно повторил эти слова. Нет другого выбора? Но отец храбрый всегда. — Ты ничего не боишься, — заметил львёнок. Муфаса покачал головой. — Сегодня боялся. — Его голос стал мягче. — Правда? — поражённо спросил Симба. — Да, — ответил Муфаса. — Я боялся, что потеряю тебя. Живот Симбы начал расслабляться, когда он понял, что гнев отца вызван не разочарованием. Муфаса злился, потому что любил его. Симба позволил себе робкую улыбку. — О, — сказал он. — Видимо, даже короли боятся, да? — И чаще, чем ты думаешь. — Муфаса тоже улыбнулся. — Знаешь, — задумался Симба, — по-моему, те гиены были гораздо сильнее испуганы, чем ты. Когда Муфаса рассмеялся, у Симбы словно гора с плеч свалилась, и узел в животе окончательно исчез. Выдохнув, принц тоже рассмеялся. Он сильно напортачил. Но всё будет хорошо. — Это потому, что с твоим папой никто не хочет связываться! — всё ещё смеясь, сказал Муфаса. Затем, подняв лапу, Муфаса притянул его к себе, и отец с сыном долго стояли, обнявшись, и каждый погрузился в мысли о том, что они чуть не поссорились так сильно, что могли лишиться подобных моментов. Потом, издав игривое рычание, Симба потянулся и схватил Муфасу за гриву. Пока они катались по тёплой траве, солнце наконец окончательно скрылось за горизонтом, и на небе появилась первая ночная звезда. Смех льва и львёнка смешался с последними трелями птиц, и слон протрубил «Спокойной ночи». Перестав барахтаться, Симба упал на массивную грудь отца. Та ритмично поднималась и опускалась вместе с дыханием могучего зверя, убаюкивая и успокаивая сына. Пока они лежали так, наслаждаясь обществом друг друга, все прежние страхи и печали Симбы исчезли. Львёнок счастливо вздохнул. — Пап, — осторожно сказал он, поднимая голову. — Мы же друзья, правда? — Правда, — кивнул Муфаса, и гулкий звук его голоса заставил тело Симбы завибрировать. — И мы всегда будем вместе, правда? К удивлению Симбы, отец не ответил. Он задумчиво молчал. Потом вздохнул и повернул голову так, чтобы видеть глаза сына. — Симба, — серьёзно сказал он. — Я отвечу тебе словами моего отца, твоего деда: посмотри на звёзды. Симба послушно перевернулся на спину и посмотрел вверх. Звёзды заполняли небо, образуя сверкающее одеяло. Саванна же, напротив, казалась более тёмной и отбрасывала глубокие тени, всё ещё сохраняя обманчивую неподвижность. Но Симба знал, что среди высоких трав и деревьев прячутся животные, которые выходят на охоту по ночам. — Великие короли прошлого смотрят на нас с этих звёзд, — продолжил Муфаса, не сводя глаз с неба. Симба тоже всмотрелся, пытаясь разглядеть королей. Но видел лишь мерцающие огоньки и луну. — В самом деле? — неуверенно переспросил он. — Да, — ответил Муфаса. — Поэтому, если ты когда-нибудь почувствуешь себя одиноким, просто вспомни об этих королях наверху. Они будут тебя направлять. — Он немного помолчал, прежде чем добавить: — Ия вместе с ними. — Но пап, я их не вижу, — пожаловался Симба. «Я вместе с ними». Почему отец это сказал? Голос Муфасы звучал так грустно, что Симба неожиданно погрустнел и сам, как будто было что-то, что отец знал, а он нет. Муфаса нежно потёрся о его бок носом: — Продолжай искать, сын. Продолжай искать. Король и принц подняли головы и снова вгляделись в ночное небо. Симба не понял, о чём говорил отец, и по-прежнему видел одни лишь звёзды, но это не имело значения. Он доверял своему папе. И очень его любил. Совершенно не важно, почему они лежат вместе под звёздами. Важно то, что они вместе. И они будут вместе всегда. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Шензи злилась. Как смеет Муфаса врываться в её владения и вести себя так, будто он властвует и над ней! Это его сын нарушил границу. Она королева, а потому имела полное право наказать маленького негодника так, как посчитает нужным, даже если это значило сделать из него закуску. И вот теперь ей приходится зализывать новую рану, в то время как Муфаса и Симба радостно скачут к землям прайда. Её глаза сузились, и она снова сердито лизнула лапу. Это просто возмутительно! Шензи подняла взгляд, чтобы осмотреть своё логово. Эта пещера была самой большой из всех и могла вместить в себя по меньшей мере полдюжины гиен. Здесь постоянно кто-то ошивался, Камари и Азизи — в обязательном порядке. В данный момент эта парочка, щёлкая зубами и скуля, разместилась на полу перед выступом, на котором сидела Шензи. Вполуха послушав их жалобы и ворчание, королева гиен продолжала зализывать рану. Камари и Азизи были довольно сильными охотниками, но ни один из них не обладал особым умом, и Шензи давно поняла, что лучше просто их игнорировать. — В следующий раз, когда Муфаса сюда придёт, — говорил Камари, — я преподам ему урок, который он никогда не забудет! Азизи склонил голову набок. — Ну конечно! Чему ты можешь его научить? Король и так очень мудр, — сказал он, в очередной раз не уловив смысла сказанного. Камари вздохнул: — На самом деле я не собирался ничему его учить. Азизи, всё ещё не понимая, что имел в виду друг, улыбнулся. — Ты мог бы научить его преследовать больных и раненых, — участливо предложил он. — Я имел в виду, — Камари резко замолчал и вонзил когти в землю, стараясь не закричать от злости, — что он заплатит за то, что сделал с нами! Глаза Азизи понимающе расширились, и он начал кивать. А потом щербато улыбнулся и радостно захихикал: