– На званом ужине у лорда Верховного констебля Иберлена, неужто тебе память отшибло? – Айна внезапно чуть пошатнулась, будто набранный из мореного дуба паркет превратился в качающуюся на волнах палубу корабля. Томас аккуратно придержал Айну под локоть. – Можете возвращаться на свой пост, сержант, – бросила девушка гвардейцу. – Нэнси, помоги снять плащ, тут ужасно душно, и скажи девочкам, пусть ставни раскроют. – Девочки все спят, госпожа, я одна вас дожидалась. – Спят – значит, разбудишь. Тут не продохнуть. В холле было не только ужасно душно, но и, пожалуй, излишне светло – горели все тридцать свечей на обеих центральных люстрах. Хорошо хоть еще четыре люстры, боковые, оставались погашены. Айна прищурилась, подавив желание прикрыть глаза ладошкой: от яркого света они заслезились. Голова продолжала кружиться, к горлу подкатила тошнота. – На вас поглядеть страшно, моя леди, – сказала Нэнси все так же полушепотом. – Что с вами делали там? И разит, словно… – Разит от меня – как от лорда Артура, когда тот возвращается домой. – Айна запрокинула голову и от души расхохоталась. Камеристка поглядела на нее почти с испугом, приняла на руки зеленый плащ. Айна с наслаждением развязала слишком тугой высокий ворот своего парадного платья. Оцепенение и страх, сковавшие ее на ужине у Рейсвортов, стремительно отступали, но отступали не бесследно. Пережитое дочерью покойного герцога Айтверна напряжение требовало выплеснуть себя хоть как-то. Айна была готова хоть заразительно смеяться, хоть столь же заразительно кричать – ей было ровным счетом наплевать. Вернулась домой из этого змеиного логова – и ладно и хорошо. Теперь можно хоть фамильные сервизы вдребезги бить – лишь бы приглушить в памяти пережитый кошмар. – А что ты шепчешь так, Нэнси? – спросила девушка недовольно. – Папенька уже три месяца в земле лежит, о его погребении сам Кардан позаботился. От наших с тобой визгов лорд Айтверн из могилы не встанет. – Лорд Артур вернулся час назад и только недавно лег. Выглядел не лучше вашего. – Даже так? Мой любимый брат ухитрился заснуть не в отцовском кабинете, а дотащил свое бренное тело до отцовского дома? – Айна вновь рассмеялась, но уже через силу. Видеться с Артуром ей совсем не хотелось. Не после того, как она весь вечер обсуждала с Рейсвортами их изменнические планы. И тем более не после того, как она своими молчанием и увертками с этими планами фактически согласилась. Дочь лорда Раймонда сама не понимала, как так вышло. Девушка лишь вдруг осознала, что та черта, которую она так старалась не переступить, все же оказалась в результате пройдена. Или почти пройдена. Или не пройдена вовсе, и еще можно что-то поправить. Прямо сейчас пойти в покои Артура. Поднять его с постели, растолкать, тем более что вряд ли он спит так уж крепко. Он никогда не спит крепко, и не после попоек уж точно. Следует немедленно рассказать о задуманном дядей перевороте. Шпионов у Рейсвортов в этих стенах нет. Хочется надеяться, что нет. В любом случае, они с Артуром поговорят за закрытыми дверьми – и рассудят, как действовать дальше. Если Артур скажет Гайвену, а тот найдет у себя достаточно верных людей и арестует Роальда Рейсворта, мятежа может и не случиться. Остальные его вожаки испугаются и отступят, когда их вдохновитель окажется брошен в темницу. – Нэнси, проводи меня к брату, – сказала Айна решительно. – Этой ночью мне недостает его родственных чувств. – Зачем куда-то провожать, твой брат уже здесь. И все мои чувства при мне. Айна вздрогнула и подняла голову. Артур стоял на верхнем пролете лестницы, крепко держась правой рукой за покрытые золотистым лаком перила. На герцоге Айтверне не было камзола или колета, одна только белая сорочка, развязанная на груди и измятая. Волосы – спутаны и местами свалялись, под глазами залегли темные пятна. Артур сделал несколько неуверенных шагов, спускаясь в холл навстречу сестре. Было видно, что он с трудом держится на ногах. Нэнси безо всякого почтения швырнула плащ своей госпожи на кушетку, кинулась навстречу Артуру. – Куда вы вскочили, герцог! – крикнула она недовольно. – Вам в вашем положении лежать и лежать. – Руки от меня убери. – Первый министр королевства недовольно отмахнулся. Спустился с лестницы, каким-то чудом в самом деле не упав. – Я прекрасно себя чувствую. – Он остановился напротив сестры. – А ты, родная? Нэнси говорит, ты была у Лейвиса. Как этот недоносок, рук не распускал? – Мой троюродный брат джентльмен и не стал бы вести себя неучтиво с дамой, – ответила Айна холодно. – В отличие от тебя, он, может, и не рыцарь, но хоть о каких-то приличиях слышал. Артур оставался таким же, каким был всегда в последние годы. Пьяный, грязный, ведущий себя подобно неотесанному животному. Впервые увидев его в подобном состоянии, Айна заперлась в своих покоях и избегала брата почти неделю. Затем привыкла, затем разругалась вновь. Артур слишком много времени уделял Элберту Коллинсу и прочим дружкам, про которых рассказывали нелестные истории, в том числе и о неуважительном обращении с женщинами. Сам бы Артур на такое никогда не пошел, но Элберт – вполне. Айну злило, что брат приятельствует с таким человеком. И вот теперь Элберт мертв, а Артур Айтверн опять нашел с кем надраться. «И этому человеку я хочу доверить Иберлен?» – Я, значит, о приличиях ничего не слышал, – сказал юноша насмешливо, смерив сестру оценивающим взглядом. – Я неотесанный чурбан, хотя это ты приходишь домой посреди ночи, и куда позже меня. Сейчас явно не то время, когда благовоспитанной леди пристало возвращаться с приемов. Да еще хохочешь так громко, что я бы проснулся, даже если бы без задних ног спал. – Не тебе мне морали читать, – отвечала Айна резко, чувствуя, что злится все сильней. – Я была у командующего королевской армией, и это общество вполне пристойно. Он выразил сочувствие, что мне приходится проводить время одной, пока более близкий мой родич не проявляет ко мне внимания. – Как это мило со стороны нашего дяди. Только почему же не проявляю внимания… Проявляю, только как его толком проявишь, если ты огрызаешься мне на каждом слове. – Возможно, мне неудобно внимание человека, приходящего по вечерам из домов терпимости, или где ты там шлялся. – Я не был в доме терпимости. Я пил с королем. «С королем?» Это было чем-то новым. Прежде Гайвен Ретвальд не производил впечатления человека, в чьем обществе можно допиться до подобного состояния, – выглядел Артур в самом деле неважно. Заметив недоумевающий взгляд сестры, Артур пояснил: – Не с нашим королем. С лордом Клиффом. Очаровательный человек и прекрасный собеседник. Мы виделись вчера на приеме, а сегодня он предложил посидеть за бутылочкой отличного ячменного виски. Вечер получился чудесный. – Я вижу. О чем говорили? – Обсуждали разных знакомых, моих и его. Через неделю мы ожидаем еще одного короля, ты представляешь? Эдварда Эринландского с супругой. Лорду Клиффу нашлось чем поделиться – они ведь раньше воевали вместе. Я имею в виду, друг против друга воевали. Лорд Клифф однажды чуть не взял его столицу, да лютая вьюга помешала. – Значит, вы говорили о королях и войнах. – Ну не только. Еще о дамах. – Артур широко, пьяно ухмыльнулся. – Конечно, сейчас лорд Клифф примерный семьянин, но опыт у него богатый, и разные истории он вспоминает охотно. Он был первым бабником Кенриайна. Да о его любовных подвигах там баллады писали, ты представляешь? Не отвечая, Айна прошла мимо брата. Стала подниматься по лестнице. Артур двинулся следом, попробовал взять ее за руку, но девушка ее вырвала. – Я всего лишь хотел проводить тебя до твоих покоев, – заметил Артур почти виновато. Его явно удивила и огорчила реакция Айны. Хмельная бравада мигом куда-то исчезла. Девушке сделалось жаль своего непутевого брата, но лишь на короткое мгновение. Слишком сильно от Артура разило спиртным, и дочь лорда Раймонда чувствовала этот гнусный смрад перегара, даже будучи сама порядком пьяна. Все прежние размолвки мигом встали в ее памяти, как живые, будто случились вчера. Особенно – та, стеренхордская ссора, после которой они не разговаривали месяц. «Он не изменился. Он никогда не меняется. Ему ничего не нужно, только выпивка, драки, продажные женщины и те неотесанные мужланы, с которыми он водит знакомство. Это – правая рука государя, первый лорд Иберлена, защитник отечества и сюзерен Запада? Странствующий рыцарь из него получится куда лучший. Может быть, граф Рейсворт не столь уж не прав?» – Позволь довести тебя до спальни, – попросил брат. Он держался совсем как в семь лет, когда канючил у отца игрушки. Эта навязчивость вдруг показалась Айне отталкивающей. «Отстанет он от меня наконец или нет? Пусть утром проявляет заботу, когда проспится». Нэнси рванулась вперед, взяла Айну под другой локоть: – Я сама провожу госпожу, – заявила служанка решительно. К новому герцогу Айтверну она теплых чувств не питала. – Вы идите отдыхать, лорд Артур. Нечего вам тут шататься. – Это мой дом, – сказал Артур неожиданно твердо. – А это моя госпожа. Идите и отдыхайте. Леди Айна не желает вас видеть. Артур порывался что-то еще сказать, но Айна не слушала его и даже не смотрела уже в его сторону. Девушку вдруг замутило, к горлу подкатила тошнота, пришлось сглотнуть, чтобы не опозориться на глазах у родственника и служанки. Айна позволила камеристке довести себя до своих комнат, а оказавшись там, вдруг расплакалась, вцепившись одеревеневшими пальцами Нэнси в плечи и громко, шумно рыдая навзрыд: – Почему, почему он такой? – Дурак потому что, – проворчала барышня Паттерс, кружевным платком утирая своей госпоже слезы. – Он вас любит по-своему все же, потому и прицепился. – Далась мне его любовь. – Айна позволила вытереть себе лицо, шмыгнула носом. – Когда утром его сиятельство герцог проспится, скажите, чтобы ко мне не лез. Я останусь у себя и буду читать. Подбери мне в библиотеке какую-нибудь хорошую книгу, и завтрак тоже доставь сюда – не хочу никуда выходить, пока Артур дома. – Хорошую книгу… Даже не знаю, «Стив Филтон» вам пойдет? – назвала Нэнси модный роман о мальчике с городского дна, бастарде, выбившемся путем подкупа и интриг во владетельные пэры. – Я слышала сюжет. Сомневаюсь. Это слишком напомнит мне о покойном узурпаторе, будто про него писали. А хотя нет, принеси, я почитаю – мэтр Гренхерн хвалил, покуда не сгинул. Вдруг окажется немного интересно хотя бы. – Тогда отыщу ее сразу с утра. Леди Айна, дозвольте с вами посидеть. Боюсь, вам станет к утру нехорошо. – Мне уже нехорошо. Иди спать, Нэнси. – Леди Айна… – Иди спать! Ты и так уже насиделась. И посмотри, дошел ли до своих покоев герцог. Оставшись одна, девушка вновь разрыдалась. Она плакала долго, наверно не меньше получаса, но очень тихо, едва слышными всхлипами – не хотелось, чтобы Нэнси, спавшая в соседней комнате, услышала и снова пристала. Затем Айна подошла к окну, распахнула настежь ставни, оперлась ладонями о подоконник. Звезды, плывущие в темном небе, дарили измученным войной и политикой Срединным Землям свой дрожащий, прерывистый свет. Далекие и холодные, они казались глазами ангелов, смотрящих от чертогов Создателя на изнемогающий мир. Говорят, Айтвернов сотворили иные боги – не тот, что творил прочих людей. Говорят, кровь драконов дала начало их племени. Говорят, первые из Айтвернов парили выше грозовых облаков и могли коснуться звезд своим крылом. Даже если это всего лишь красивая сказка – в нее хочется верить. Айне и самой захотелось обратиться драконом, сбросить постылую человечью плоть, как сбрасывают прохудившуюся одежду, и воспарить над этим проклятым городом, где алчность и властолюбие знатных вельмож вот-вот обернутся новой резней и бойней. Может быть, этой бойни удастся избежать, а может, и не получится. «Мой дядя предатель, а мой брат дурак, – подумала девушка. – И верить можно только себе, уж точно не им. Что ж, когда можно верить хотя бы себе – это тоже, наверно, немало?» Весь следующий день Айна не покидала комнат, читая роман, изданный анонимно три года назад и наделавший немало шума по всему континенту. Книга рассказывала о приключениях безродного плута, вышедшего из трущоб, но острым языком и лихими авантюрами вырвавшего себе дворянский титул и руку графской дочери. Безродный сирота Стив Филтон, будущий рыцарь сэр Стивен, будущий виконт Грехем, а впоследствии и вовсе владетельный граф Стербери, оказался нагл, несносен и невыносим, но вместе с тем очарователен. В отличие от Артура и Лейвиса, он не вызывал ни жалости, ни злости. Этот обаятельный прощелыга знал, чего хочет, и уверенно этого добивался – все равно, красноречивыми посулами или острием меча. Он видел свою удачу и без колебаний ловил ее за хвост. Безымянный автор явно сочувствовал своему герою. Если верить рассказам, Гледерик Кардан изрядно напоминал героя этой книги. Подобно ему, он поднялся с самого дна. Из нищего бродяги сделался властителем Иберленского королевства. Интересно, читал ли узурпатор этот роман, что мог сказать о его главном герое? Читал ли он вообще какие-то романы, какие истории любил, о чем мечтал, какие видел сны? Теперь это было уже почти совершенно не принципиально. Гледерик Кардан мертв и оплакан – всеми, кто захотел пролить по нем слезы. «Это война, – сказала себе Айна. – И на ней убивают. Артур убил Александра Гальса, убил Гледерика Кардана, и бог знает, кого еще он убил. Если он убивает сам, он должен учитывать, что другие могут убить и его. Рейсворт, по крайней мере, смерти ему не желает – и уж я в любом случае присмотрю, чтобы Артура никто не тронул. За границей, в Либурне, Венетии или Падане, он заживет привольно – куда более привольно, нежели в Иберлене, где шагу нельзя сделать, не наступив на интригу. Мятеж все равно грянет, и возможно, единственный способ, которым я могу спасти своего глупого брата, – это выслать его навсегда прочь из здешних земель. Если я расскажу ему правду, Артур бросит своих гвардейцев в бой против Рейсворта и скорее всего в этом бою погибнет, возможно даже от удара в спину. Чудо, что он вообще уцелел минувшей весной». Айна надеялась, что Артур постучится в ее комнату и попробует извиниться за ночной инцидент, но брат этого так и не сделал. По словам Нэнси, еще до обеда молодой герцог Айтверн встал, собрался и уехал во дворец, сообщив, что надолго. Как обычно, Артур даже не попытался помириться после ссоры. То ли не знал что сказать, то ли просто захотел как можно скорее забыть о случившемся. Как всегда, Айну это обижало и злило. Следующие три дня пролетели так же скучно, как и предыдущие три месяца. Юная леди Айтверн читала книги, болтала с Нэнси, дважды гуляла в расположенном неподалеку от дома парке. Один раз заходила на ланч давняя знакомая, Амелия Таламор. Амелия вывалила ворох свежих придворных сплетен, посетовала, что Артур, еще весной выказывавший ей знаки внимания, теперь держится отчужденно и будто и не замечает ее. Айна что-то сердито буркнула в ответ, и какое-то время подруги молча пили травяную настойку и жевали кекс. После ланча по предложению Амелии девушки поехали в «Звезду», городской театр. Театр был заведен в Тимлейне лет пятнадцать назад, по паданской моде – на его организации настояла королева Лицеретта-Августина, покойная мать Гайвена Ретвальда. В местный репертуар входили как классические произведения, так и зарубежные новинки. В Иберлене в последние годы также появилось несколько собственных драматургов, в основном пишущих на сюжеты кардановских времен, но к их творчеству публика относилась со скепсисом. Возле роскошного беломраморного здания, чей портик подпирали изображавшие нимф колонны, в три ряда выстроились экипажи. Высокие окна пылали светом десятков люстр. Сегодня играли «Сон в летнюю ночь». В зале собрались сотни людей. Дворяне, купцы, мещане с хорошим достатком. Многие из них читали пьесу прежде – Шекспир был одним из немногих авторов, чье творчество пережило все бури минувших веков. Однако эту старинную комедию в первый раз показывали в Тимлейне на сцене за все время, прошедшее с основания города. Хотя выступавшие актеры изображали древних эллинов, герцог афинский и его окружение оказались облачены в камзолы современного покроя. Лишь на Обероне и Титании обнаружились роскошные, причудливой вышивкой расшитые мантии, напоминавшие одеяния сказочных чародеев. – Удивительно, – сказала Айна подруге в антракте. – Эту пьесу ставят в нашей стране впервые за последние две тысячи лет. Ты себе можешь такое представить? Две тысячи лет – и никто не играл ее в Иберлене. Как не играли «Царя Эдипа», «Фауста», «Собаку на сене». – В старой столице наверняка это все исполнялось, – отвечала Амелия. – Да, возможно. Но в последние семь столетий – совершенно точно нет. – Времена меняются, – заметила дочь тана Таламорского. – Люди снова открывают старые книги – и читают их, будто заново. Мы слишком многое забыли – теперь вот вспоминаем. Меня это воодушевляет. Однажды, возможно, я тоже напишу пьесу. Или роман. – Амелия мечтательно улыбнулась. По возвращении Айны в особняк Айтвернов капитан Фаллен рассказал, что в кварталах нижнего города объявился какой-то пьяница, уверявший, будто узурпатор Гледерик жив, бежал из Тимлейна потайным ходом, но следующей весной непременно вернется вместе с войском и отберет у Ретвальда Серебряный Престол. Приключившиеся в кабаке солдаты тут же выволокли смутьяна на улицу и повесили на ближайшей осине, как зачинщика опасных слухов. – Поехали в Малерион, – сказала Нэнси почти умоляюще. – Сколько можно здесь рассиживаться и ждать бури, словно ослы какие-то бездумные. – Никуда мы не поедем, Нэнси, – ответила Айна. Камеристка порывалась было спорить, но поглядела на свою госпожу – и вдруг осеклась. Вскочила, торопливо сказала, что должна доделать дела по дому, и ушла. Фаллен проводил барышню Паттерс взглядом, подкрутил усы.