— Все говорят, что Каллум Райдер влюблен в меня, но он не пригласил меня на танец. — Уже в восьмом классе? Вы идете на вечер парами, мальчик-девочка? Она заправила волосы за ухо. — Нет, мы не идем парами. Мы будем там танцевать. В этом было больше смысла. — Отлично. И ты хочешь, чтобы Каллум Райдер пригласил тебя? — Ну, если я ему нравлюсь, я подумала, что да. — А он тебе нравится? Не соглашайся идти с мальчиком только потому, что ты ему нравишься. — Я налила моющее средство в машины. — Он популярен в школе и хороший спортсмен. — У тебя порхают бабочки в животе, когда ты его видишь? — спросила я. Может мне и не нравится Макс, но он, по крайней мере, сексуален. И потрясающий в постели. И я должна признаться, но парочка крошечных бабочек запорхали у меня в животе, когда наши глаза встретились. — Я не уверена, не думаю, — ответила она. — Если он не вызывает у тебя бабочек, тогда не стоит из-за него схлестываться с твоим отцом. Он просто волнуется за тебя. Я закончила вливать жидкость для стирки в последнюю стиральную машину и нажала старт на всех трех. — Не пойми меня неправильно, я люблю своего отца. Он просто не очень хорошо ладит с женщинами. Я засмеялась. — Никто из них не ладит с женщинами. Этот урок тебе стоит уяснить в начале свой жизни. — И он хочет, чтобы я осталась ребенком. Я не хочу идти на танцы в восьмом классе в платье оборках и рюшечках, которое носит трехлетний ребенок. — У тебя есть фотка платья без бретелек? Она вытащила свой телефон, прокрутила несколько фотографий, а затем показала его мне. Платье явно было откровенным. — Красивое, но мне кажется, что будет лучше, если ты все же оставишь немного для воображения, — ответила я. — Можно? — Я протянула руку к ее телефону. Я присела рядом и начала прокручивать страницу. — Ты не рассматривала одно из этих платьев с длинной прозрачной юбкой под короткой? Мне кажется оно тебе очень пойдет. Она улыбнулась мне. — Как тебя зовут? — спросила она. — Харпер. Искательница платья на вечер танцев восьмого класса. — Я — Аманда. Нуждающаяся в платье на вечер танцев восьмого класса. — Это судьба, — сказала я, нажав на телефон. — Как ты думаешь, а верх я могла бы одеть без бретелек, если будет длинная юбка? Похоже, что отец Аманды не относился к тем людям, желающим, чтобы его дочь показывала оголенные плечи. — Не думаю, что без бретелек такой уж изысканный стиль. Мне кажется, что не стоит оголять эту часть тела, — сказала я, показывая ниже шеи, — и расстраивать твоего отца. Нам нужно найти что-нибудь с рукавами. Подходит всем женщинам, молодым и старым. Аманда ухмыльнулась. — Похоже, это может сработать. — Может что-то длинное, с разрезом сбоку? — Я оторвалась от телефона, заметив, как Аманда взволнованно заерзала. Следующий час мы провели, рассматривая разные стили, обсуждая, что выглядело достаточно скромно, чтобы угодить ее отцу, но при этом и симпатично, чтобы угодить ей. В конце концов, белье Аманды было постирано. — Мне лучше вернуться. Он придет домой с работы и будет гадать, где я. Я оставила записку, но он не читает записки. — Она закатила глаза. Ее телефон начал вибрировать, на экране замигали слова «папа». — Упомяни дьявола… — Привет, пап. — Она закатила глаза. — Да, я сейчас поднимаюсь. — Он уже приготовил ужин, — сказала она. — Мне лучше пойти. Поразительно. Мужчина настолько любит и предан своей дочери, что не ходит на свидания, да еще и готовит. Он как реликвия. — Никогда не говори «нет» мужчине, который умеет готовить. И помни, будь с ним добра, тогда ты сможешь получить, что хочешь. Мужчины так легко поддаются комплиментам. — Я подмигнула ей. — Благодарю вас, я столько всего узнала. — Она обхватила меня за шею и потянула к себе, и я застыла, ее проявление чувств застало меня врасплох. — На следующей неделе я снова пойду за покупками, — сказала она, когда я похлопала ее по спине. — Вчера был полный крах, но, по крайней мере, теперь я знаю, чего хочу и смогу аргументировать свой выбор. — Именно. Мужчины думают, что они победители. Никогда не позволяй победить себя, имей свое собственное мнение и иди своим путем. Аманда засмеялась. — Теперь мне нужен урок про мальчиков. — Одинокая девушка, — сказала я, указывая на себя. — Ничего не знаю. — Это неправда. Я не буду слушать слов, которые мальчики говорят с самого начала. Я буду смотреть на их поступки. — Ты далеко пойдешь, если запомнишь это. Было очень приятно познакомиться, Аманда. Повеселись на танцах. Она забрала груду выстиранной одежды и оставила меня с тремя работающими стиральными машинами, отчетом с работы и мыслями о моем отце. Отец Аманды был молодым, поэтому так вмешивался в ее взросление? Когда я была подростком, то и дело мой отец пытался вмешаться в мою жизнь. Я вспомнила, как он приходил на пару школьных спектаклей. Но это было не долго, потому что потом мы не видели его несколько месяцев. Он исчез, как только я стала от него ждать нечто подобного. В конце концов, я переросла свои ожидания. А может и нет. Мне до сих пор хотелось, чтобы он предложил работать на него, несмотря на то, что он все время меня подводил. Думаю, мне хотелось, чтобы он доказал своими действиями, что любит меня, словно он приходил на каждый мой день рождения и школьный спектакль. Мама всегда говорила, что он меня любит, но я не видела этих доказательств. Когда я закончила университет, и он не предложил мне работу, я перестала отвечать на его редкие звонки. И теперь мы общаемся с ним только через его адвокат. * * * — Это пенис? — спросила я Грейс, пока мы стояли перед холстом на выставке в Нью-Джерси, на которую она убедила меня прийти. Помещение было совсем не красивым, не гламурным, как в галереи в Челси, огромный склад в промышленной зоне. Я была уверена, что если мы усиленно будем всматриваться в окружающую обстановку, то обнаружим где-нибудь труп. — Нет, это не пенис. Зачем моему парню рисовать свой гигантский член? — Мужчины странные существа. И они все одержимы своими пенисами, — ответила я. Мне казалось, что это было очевидно. Я всегда удивлялась, почему мужчины-художники рисовали свое барахло. Мне почему-то казалось, что у Ван Гога было много рисунков своего пениса, спрятанных где-то на чердаке. — Многие великие художники предпочитали рисовать красивых женщин, — сказала Грейс. — Именно. Потому что они были одержимы своим пенисом. Дело закрыто. — Как у тебя дела с твоим боссом-засранцем? — спросила Грейс, когда мы подошли к постаменту с пустым прямоугольником из плаксиглаза. Я не рассказывала Грейс, что с Максом мы обнажились. Как я могла ей все объяснить, когда сама не понимала, как такое случилось? Она думала, что я полностью чувствую себя растерянной. — По-прежнему засранец. — И это было правдой, тем более теперь, когда он игнорировал меня после того, как мы были голыми. — И что ты собираешься делать? — спросила она. Я пожала плечами и сделала глоток теплого белого вина. — А что я могу сделать? Я постараюсь стать толстокожей и выстоять. — И попробовать не трахнуть его снова. Беру свои слова назад, определенно, ни за что не больше не трахаться с ним. Я не сказала Грейс, что он жил в этом же здании, что и я. У меня не было причин скрывать эту информацию, но по какой-то странной причине мне не хотелось с ней делиться. — Великолепно. Это что же, мне придется два следующих года выслушать твои стоны о нем? — Ты завела разговор об этом, я же мирюсь постоянно с твоими разговорами. — Я покрутила пальцем в воздухе, а затем внимательно стала вглядываться в коробку из плаксиглаза перед нами. Было такое впечатление, будто кто-то украл произведение искусства, которое должно было находиться внутри. — Они ничего не забыли туда положить? — поинтересовалась я. — Нет, предполагается, что это обратит внимание телевидения и общественности, которая будет обсуждать это произведение в сети и поможет что-нибудь продать. — Грейс соединила брови. — Мне так кажется… или они просто забыли. Мы захихикали, и нас прервал новый парень Грейс, Дэмиан со своим очень высоким другом. Глаза Грейс заблестели, когда она произнесла: — Харпер, это Джордж.