Как вскоре поняла, посланника в Анделиоре не ждали. Вместо того чтобы сразу отправиться в свои покои, а заодно показать мне мои (надеюсь, что они у нас всё-таки не общие, не одни на двоих), его сиятельство отправился на поиски советника, ньерта Эвереста, или что-то вроде этого. Пока шли по дворцу, я старалась смотреть себе под ноги и не отсвечивать. Больше всего боялась напороться на Белонезсскую, Нахрефена или этого бессердечного. Рассарх который. Невест тоже видеть не хотелось. А вот от чего бы я не отказалась, так это от горячей ванны и чистой одежды. Потому что эта… — осторожно к себе принюхалась — в общем, сейчас я походила не на секретаря на службе у иноземного посла, а на какую-нибудь побирушку, непонятно каким образом очутившуюся в гостях у короля. — Ваше сиятельство, — следуя за де Мартеном по бесконечно длинной анфиладе, несмело начала я. — Можешь звать меня просто Эмерик, Мари, — великодушно разрешили мне. — Не люблю весь этот официоз. — Хорошо, Эмерик, — кивнула. — Тут такое дело… У меня нет другой одежды, а эта… Ну в общем, сами видите. Посланник скользнул по мне быстрым взглядом: — Переодеться тебе и правда не помешает… Ничего! — ободряюще мне улыбнулся. — Сейчас устроимся, и я велю прислать к тебе портниху. — Спасибо, — улыбнулась ему в ответ и добавила: — Услуги швеи можете вычесть из моей зарплаты. Которую мы, кстати, не обговаривали. — Так и сделаю, — согласился де Мартен. — Сколько тебе должны были заплатить после отбора? — Пятьсот эльф-ф-ф… сов. — Значит, заплачу тебе столько же, — расщедрился посол. Подозрительно хороший мужчина. Ну прямо как Игорь. Пока де Мартен общался с советником, лицо которого показалось мне знакомым (главное, чтобы ему не показалось знакомым моё), я стояла возле стены, завешанной портретами королевской семьи, и делала вид, что увлечена их рассматриванием. Лишь бы к советнику не оборачиваться. Портрет Рассарха здесь, к слову, тоже имелся: рыжеволосый красавец в тёмно-красном мундире с надменным выражением лица и льдинами на том месте, где, по идее, должны были быть глаза. Стоило мне его увидеть, как у меня появилось совершенно детское и такое горячее желание дорисовать ему усы, козлиную бородку, сделать нос картошкой, а под глаза добавить пару синяков. Жаль, мелков с собой не было или какого-нибудь фломастера. Раскланявшись напоследок перед советником, де Мартен вернулся ко мне и с улыбкой произнёс: — Ну вот, всё отлично. Ньерт Эвертон доложит о моём приезде его величеству, а мы с тобой пока познакомимся с нашими покоями. — И портнихой, — на всякий случай напомнила я. Улыбка посла стала ещё шире: — И портнихой. Видимо, Эмерик был той ещё шишкой, потому что апартаменты ему выделили ну прямо-таки королевские. Две просторные спальни с кроватями под балдахином, соединённые общей гостиной. Кабинет — в два раза больше, чем наша с Севериной комната, и в кряк знает сколько раз роскошнее. Про ванную вообще молчу. Не комната, а мечта! Повсюду позолота, лепнина, шёлк и парча. В общем, сплошной ампир без намёка на сдержанность и скромность. Дверь в мою спальню запиралась на ключ, что не могло не радовать. Конечно, если де Мартен — маг, то при желании никакие замки его не остановят. Но я всё же надеялась, что до крайностей не дойдёт. Правда, читать ему стихи не спешила: мне кровь из носа нужно было остаться в Анделиоре. Пока посол переодевался, я допрашивала мару, наконец изволившую предстать пред моими очами. — Где ты опять пропадала? Мари! — Как где? Знакомилась поближе с нашим новым работодателем, — оскорбилось привидение. — Что-нибудь о нём узнала? — Узнала и поняла, что красивее него мужчины ещё не встречала. — Марэя мечтательно закатила глаза. — А ведь наши мары — все писаные красавцы! — Я не о том, — попыталась вернуть призрачную деву в нужное русло. — Как он вообще себя вёл? Что делал? — Поужинал в отеле, просмотрел какие-то бумажки из своего саквояжа — я не присматривалась, после чего сразу лёг спать, — принялась перечислять мара. Не сдержавшись, восторженно выдохнула: — А когда спит, он ещё красивее! — Он что-нибудь говорил? — Только с хозяином отеля парой слов перекинулся и со своими слугами. Весь вечер выглядел задумчивым или, может, уставшим. Мари, — мара кивнула на маленький круглый столик со столешницей, выполненной из слоновой кости, на котором стояли писчие принадлежности, — а попробуй что-нибудь написать. Ну мало ли. — Сейчас, — я взяла перо, обмакнула в чернила, встряхнула легонько (наверное, так это делается), усыпав верхний листок крупными синими каплями, которые тут же превратились в некрасивые кляксы. По-видимому, все-таки не так. — Напиши: меня зовут неали Омон, — продиктовала Марэя. Несмело поднесла кончик пера к бумаге и вывела первую закорючку. За ней ещё и ещё, чувствуя, как дышать становится легче. Всё-таки я могу писать. Минус одна проблема. — А у тебя красивый почерк. Или у меня… — задумчиво заметила Марэя. — В общем, у нас. Почерк был… мой. Немного размашистый, уверенный и твёрдый. Как будто я всю жизнь писала перьями. Я ещё немного осмотрелась, а потом меня позвал де Мартен. Пришла портниха, чтобы снять мерки и сшить для меня несколько смен одежды. — Ещё ей понадобится платье к сегодняшнему вечеру, — уже удаляясь в кабинет, бросил посол. — Для ужина с его величеством. Ой! — Всё сделаем, ваше сиятельство, — заверила графа мастерица. — И платье, и блузы с юбками. Бельё вам, я так понимаю, тоже будет нужно? — обратилась она уже ко мне, с интересом меня рассматривая. Видимо, задавалась вопросом, что такая нищебродка, как я, забыла в покоях иноземного посла. — Нужно, — кивнула я. Портниха негромко хмыкнула. Наверное, успела нафантазировать, где и как я буду работать у Эмерика. Ну да бог с ней. Мне с ней детей не крестить, а значит, плевать, что она там себе надумала. Когда за послом закрылась дверь, меня попросили раздеться. Что я и сделала, после чего стояла неподвижно, пока швея снимала мерки. — Какая же вы тоненькая, — неодобрительно покачала головой женщина, назидательно закончив: — Кушать вам надо больше. Стоило услышать это её «кушать», как я тут же вспомнила о грядущем ужине. Почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой, как будто от дурного предчувствия. Может, сказать де Мартену, что приболела? И пусть сам идёт ужинает с этим железным человеком. Особью королевских кровей с каменным сердцем. Напомнив себе, что нельзя отлынивать от работы в первый же рабочий день (к тому же рано или поздно мы с Рассархом всё равно где-нибудь пересечёмся — это, увы, неизбежно), я постаралась отвлечься от тревожных мыслей и спросила у портнихи: — А как вы планируете успеть сшить мне платье уже к сегодняшнему вечеру? — Что за странный вопрос? — удивилась она. — С помощью зачарованных иголок и ниток, конечно же. И правда, чего это я. После ухода швеи де Мартен позвал меня в кабинет, где рассказал о моих обязанностях. Мне предстояло писать от его имени письма, которые он будет надиктовывать, сопровождать его на светских мероприятиях, вроде сегодняшнего ужина, и выполнять другие «не слишком обременительные для такого прелестного создания поручения». — Мари, скажи, а ты давно в столице? — прежде чем отпустить меня готовиться к нервотрепательному вечеру, спросил Эмерик. — Несколько дней. Видя, что его сиятельство не удовлетворился таким скупым ответом, озвучила ему историю, которую сочинил для меня Ингвар. Только не стала добавлять отсебятину про жениха и нашу с ним скорую свадьбу, на которую я как бы здесь зарабатываю. Если я вернулась во дворец только благодаря любовной магии (а другой причины в упор не вижу), значит, посол вполне может приревновать, разозлиться… Да мало ли! В общем, лучше не рисковать. — Как интересно… — задумчиво протянул де Мартен, явно витая в каких-то своих мыслях. Окончательно осмелев (или обнаглев), поинтересовалась, могу ли воспользоваться ванной. Эмерик встрепенулся и великодушно заявил, что я могу здесь пользоваться чем угодно. Ещё более подозрительно хороший мужчина. Получив добро, я поспешила в ванную комнату. Марэя снова куда-то исчезла, а значит, можно немного расслабиться и покайфовать. Дверь в ванную тоже запиралась, и это было первое, что я сделала, только переступив её порог. Второе — включила воду и, проведя короткую ревизию цветных флакончиков, выставленных на стеклянной полке, в одном из них обнаружила ароматическую соль. От души сыпанула её на дно ванны, и комната тут же наполнилась изумительным ароматом. Вот ведь… У знати всё цивилизовано, оказывается, а помощниц в вёдрах купают. Да ещё и заставляют натираться мылом, от которого потом ещё больше воняешь. Запретив себе ворчать, даже в мыслях, разделась и с блаженной улыбкой погрузилась в воду, благоухавшую, как целое фиалковое поле. Хорошо-то как! Сплошной кайф и расслабуха. Главное, Яна, не думать об ужине. Но об ужине я думала, не переставая. Как и о Рассархе, и о Сердце океана. Незаметно в мысли прокралась, наверное, совершенно фатальная идея. Но… Теперь я и над ней тоже размышляла. Что, если сознаться во всём рыжему? Объяснить, что перстень нужен марам, иначе Невор их по головке не погладит. И меня в первую очередь. Поотрубает нам всем хвосты нафиг. Его величество, конечно, поначалу разозлится. За то, что лгала ему всё это время. Но неужели он допустит гибель ни в чём не повинных русалов и русалок? А ещё я жизнь ему спасла. Кстати. Об этом тоже нужно будет напомнить. Пусть возвращает должок, вернее, кольцо, и я уйду подобру-поздорову. Идея казалась безумной, но с каждой минутой отвоёвывала всё больше места в моём мозгу. Ну а вдруг?! Как говорится, чем кряк не шутит. Вскоре я уже не боялась ужина, а рвалась на него. Улучу момент, скажу Рассарху, что мне с ним поговорить очень-очень надо, попрошу об аудиенции. Я ведь небезразлична ему. По крайней мере, была до недавнего времени. И если чары мар всё ещё действуют…