– Да. – Бетти-Энн была прелестной девочкой, – сказала Кэрол. – Не знаю, такой ли блестящей, как ее отец, но с поистине прекрасной душой. – Кэрол поэтически именовала душой взаимосвязь всех уровней интегрированного мышления. – Ей хотелось стать поэтом и матерью. Ей хотелось, чтобы ее дети смотрели на свой мир глазами поэта. Ей было восемнадцать. Я корректировала ее субшаблонные изъяны генетического происхождения, препятствовавшие беззаботной сексуальности. Ничего такого, что помешало бы ей подняться в начале списка любого агентства, если бы она решила пренебречь связями отца. – Кэрол подалась вперед и пригвоздила его голубым взглядом, в котором не было людской злобы, но который давал представление о гневе олимпийских богов. – Она боготворила Эмануэля Голдсмита. – Тебе доводилось встречаться с ним? – Нет. И ты тоже никогда его не встречал. – Нет. Кэрол отодвинулась и охватила правый локоть левой ладонью. – Альбигони откуда-то знал, что я на тебя работала. Понял, что мое имя не будет для тебя пустым звуком. Но я сказала ему, что ты должен услышать все от него, из первых уст. Он договорился с тобой о встрече через Ласкаля, потому что тот очень здорово сечет в оценке предполагаемых кандидатов. И все о тебе разузнал, прежде чем вы встретились. – Поразительные возможности. – Этот человек умеет держать слово, Мартин. Никакого обмана. Альбигони может восстановить финансирование ИПИ и вернуть тебя туда – с безупречной репутацией. Он способен отчасти переписать небольшую историю и вернуть тебе доброе имя. Обычно он такого не делает, но знает как, и у него есть средства. – Звучит по-оруэлловски. – Альбигони не федерал и не рвется в политику. Он не хочет топтать сапогом лицо человечества. Скорее он делает людей умными, уверенными и счастливыми. Умные уверенные счастливые люди обеспечивают ему доход с его книг и ЛитВизов. – Как Эмануэль Голдсмит. – Голдсмит был некорректированным, – сказала Кэрол. – Привилегированный натурал. Дополнительный довод в защиту мнения, что только корректированные – настоящие люди. Мартин поморщился. – Надеюсь, ты не веришь в это, – сказал он. Она пожала плечами. – Пожалуй, у меня тут личный интерес. Если бы он прошел коррекцию, то не стал бы убийцей. Но нельзя принудить его к коррекции – Альбигони не хочет. Мы идем навстречу страстному капризу скорбящего джентльмена. Голдсмита мы не тронем; возможно, найдем способ вылечить его. Мартин молчал, все больше мрачнея. – Это незаконно. Я никогда не совершал ничего незаконного. Кэрол кивнула. – Тонкое различие для прокуроров и адвокатов. – Она отвернулась. – Я не хочу сбивать тебя с пути, Мартин. – Поздно. Уже сбит. – Он вздохнул. – Не тобой. Но мне любопытно, чем это заинтересовало тебя. – Бетти-Энн была славной. Как он мог так поступить? – Ты хочешь того же, что и Альбигони? Кэрол глянула на него через плечо. – Почти. Слабая надежда на возрождение их романа исчезла. Нет возврата к этой идиллии. Но это не значит, что между ними все кончено. – Ты не вполне… Я забыл, как ее звали. Мадлена? Маргарита. Страсть Фауста. – Конечно, ты теперь все это забыл. – Она внимательно посмотрела на него. Олимпийская богиня; но подумает ли так другой мужчина? Возможно, она всего лишь пыталась лучше разобраться в его реакции, никак не выдавая своей. Мартин отвел глаза. – Каков следующий шаг? – Не знаю, – сказала Кэрол. – Ты воспользовался карточкой для связи с Ласкалем? – Еще нет. – Так сделай это. – Ты очень сурова, – сказал он мягко. – Я хочу быть с тобой, когда ты начнешь исследовать, – сказала Кэрол. – Хочу быть в команде. – Ты предвзята. – Я никогда не встречала Голдсмита. Я бы не узнала его, если б увидела. – Он убил твою пациентку. – Я смогу это пережить. – Я не знаю, что ты можешь, а что нет, – сказал Мартин и обнаружил, что его тон стал холодным. – Кроме того, прошло много времени с тех пор, как я работал с тобой. Ты не знаешь новых методов. – Как ни странно, знаю. Многие. В последние два года я изучала ментальность. – Ментальность? Что ты имеешь в виду? – Это не тайна. «Проектировщики разума» работают над созданием искусственной полноценной человеческой личности. Джилл. Ты слышал о ней, я уверена – она работает с людьми, создавшими АСИДАК, и реализует симулятор АСИДАК, моделирует его действия. Пять основных программистов загрузили большие сегменты своих воспоминаний и личных особенностей в главную вычислительную систему, и я изучала эти записи. Мартин рассмеялся. – Полностью контролируемая ситуация. Это не одно и то же. – Не столь уж и контролируемая. У нас были проблемы, и я их решила. Вероятно, я провела в Стране больше времени, чем ты. Согласна, это не одно и то же, но, несомненно, эквивалент высокого уровня подготовки. – Что они там делают, сочетают и комбинируют? – спросил Мартин. – Синтез и наложение паттернов. Паттерны программиста постепенно сотрутся, и возобладает новая личность. Они уже почти добились желаемого, но моя работа завершена. Я могу взять отпуск за свой счет. Скажу, что надо поработать с группой коррекции в Таосе. Расширительная коррекция высокого уровня. «Лучше ум – выше уровень жизни». Мартин помнил, что Кэрол все планировала рационально и тщательно, но она стала более расчетливой и склонной к манипуляциям. – Кто с кем играет в Фауста? – спросил он. – Сейчас мне пора. – Она встала. – Позвони Ласкалю. Не пожалеешь. – Она улыбнулась. – Это же несложно. – Тебе лучше знать. – Перед нами Эверест всех исследований. Исследуй поэта, который убивает. Разве это не захватывает? Какова Страна Голдсмита? Он в аду? Мы можем решить проблему происхождения зла. Это как найти исток Нила или человеческую душу. Мартин встал, ошеломленный. – Давай провожу тебя до выхода, – сказала Кэрол, беря его за руку. 14 Подними голову, Мать с единственной висящей грудью, Поднимись, великий дремлющий Египет, и осмотрись. Как ты поступила со своими детьми? Тебе не стыдно? Ты не кричала, когда их отрывали от тебя. Знала ли ты, что грядет? Шагают иссушенные кости ты поднимаешь юбки не дающие тени. И насылаешь напасть любви. Взмахни, жнец; половина мертва, Мать. Твоя грудь по-прежнему висит, и на кончике капля