– Мы не должны… – начинает он, и это хуже всего. Я не хочу, чтобы он догадался о том, насколько уязвимой я себя чувствую. – Нет, просто дай мне минутку, – говорю я, а затем прикусываю губу. Какие темные у него глаза – сплошные расширенные зрачки. Он так красив, так прекрасен – ужасно, нечеловечески прекрасен, что у меня перехватывает дыхание. – Я сейчас вернусь. Ускользаю в гардеробную, слыша, как во всем моем теле громом отдаются бешеные удары сердца. Когда я была ребенком, секс представлялся мне таинственной, невероятной вещью, которую женатые люди проделывают для того, чтобы у них появились дети. Однажды мы с подругой положили своих кукол в шапку и стали трясти, изображая, что они делают это. В Фейриленде все изменилось, разумеется. Здесь народ часто приходит полностью обнаженным на кутежи, может совокупляться просто ради развлечения, особенно долгими вечерами. Но хотя мне теперь понятно, что такое секс и как он происходит, я не ожидала, насколько сильно можно потерять при этом голову. Когда меня касаются руки Кардана, я замираю от наслаждения. А он может при этом говорить, он искушен в искусстве любви. Он может добиться от меня всего, чего захочет. Я ненавижу это и в то же время страстно желаю этого. Но может быть, не мне одной дано испытывать такие чувства? Снимаю с себя платье, сбрасываю туфли. Распускаю волосы, и они падают мне на плечи. В зеркале я вижу себя – развитые фехтованием мышцы на руках, тяжелые полушария бледных грудей, плавный изгиб бедер. Мое смертное тело открыто. Целиком. Обнаженная, я возвращаюсь в спальню. Кардан стоит возле кровати. Когда он поворачивается, его лицо становится таким удивленным, что я едва не начинаю хохотать. Я крайне редко видела его неуверенным в себе, даже когда он пьян, даже когда ранен. Еще реже его можно увидеть смущенным или растерянным. В его глазах загорается дикий, первобытный огонь, на лице отражается чувство, похожее на страх. А я чувствую неожиданный прилив сил, ощущаю свою власть над ним, которая кружит голову как вино. Вот в эту игру я готова играть с удовольствием. Это моя игра. – Иди ко мне, – хрипло говорит Кардан. И я послушно иду к нему. Возможно, я неопытна в любви, но провоцировать и заманивать я умею. Опускаюсь перед Карданом на колени и говорю ему: – Ты такой меня представлял в своих комнатах в Холлоу-Холле, когда думал обо мне и ненавидел себя за эти мысли? Так ты представлял мою окончательную капитуляцию? Он растерян, подавлен, но ему не скрыть ни своих пылающих щек, ни блеска глаз. – Да, – выдыхает он охрипшим от желания голосом. – Так что мне сделать? – низким, севшим голосом спрашиваю я. Протягиваю руку и прижимаю ее к его – бедру. В глазах Кардана вспыхивает пламя. Однако лицо его насторожено, и я догадываюсь, что он опасается, будто все это я делаю и говорю только потому, что злюсь на него. Потому что хочу видеть его униженным. Но тем не менее он находит в себе силы заговорить. – Мне представлялось, будто ты разрешаешь мне делать с тобой все, что мне нравится. – В самом деле? – удивленно смеюсь я, и это заставляет Кардана встретиться со мной взглядом. – И чтобы ты меня умоляла, стелилась передо мной. Одним словом, мои фантазии были замешаны на чрезмерном самомнении с моей стороны и легком пресмыкательстве с твоей, – смущенно улыбается он. Я ложусь спиной на холодный пол, вскидываю, как молящая, руки над головой: – Делай со мной все, что захочешь! Прошу тебя! Я хочу только тебя! Кардан глубоко втягивает ноздрями воздух, опускается на колени, а затем опирается на руки, склонившись надо мной. Он прижимается губами к тому месту на моем запястье, где бьется пульс, отсчитывая бешеные удары моего сердца. – Издевайся надо мной, сколько хочешь. Неважно, что я там фантазировал, теперь моя очередь просить и умолять тебя, и пресмыкаться перед тобой ради одного ласкового слова, слетевшего с твоих губ. – Его темные глаза стали бездонными от желания. – Из-за тебя я погиб, погиб навеки. Мне кажутся невероятными и сами эти слова, и то, что они – правда. Но затем он наклоняется и вновь целует меня, и моя мысль гаснет, растворяется в тумане. Кардан наклоняется ближе, его тело бьет крупная дрожь. Я начинаю расстегивать пуговицы на его дублете. Затем он срывает через голову рубашку. – Я не издеваюсь над тобой, – шепчу я. Кардан смотрит на меня сверху вниз, и на его лице отражается тревога. – Мы так долго жили каждый в своих доспехах, ты и я. И теперь я не уверен, знает ли кто из нас, как их снять. – Это новая загадка? – спрашиваю я. – А если я разгадаю ее, ты будешь снова целовать меня? – Если это то, чего ты хочешь, – дрожащим голосом хрипит он, а затем опускается так, чтобы лечь рядом со мной. – Я сказала тебе, чего я хочу, – с вызовом говорю я. – Что ты можешь делать со мной все, что… – Нет, – прерывает он меня. – Только то, что ты хочешь. Я сажусь так, чтобы оседлать его. Глядя на Кардана сверху вниз, изучаю каждый изгиб его груди, упавшие ему на лоб густые влажные локоны, смотрю на его слегка приоткрытые губы, меховую кисточку его хвоста. – Я хочу… – начинаю я, но замолкаю, стыдясь произнести эти слова вслух. Вместо этого я целую его. Целую до тех пор, пока он не понимает, что я хотела сказать. Он стягивает с себя штаны, все время глядя на меня так, словно проверяет, не изменила ли я своего намерения. Я чувствую, как мягкая кисточка его хвоста касается моей лодыжки, обвивается вокруг моей щиколотки. Затем нерешительно принимаю позу, которая кажется мне правильной. Ахаю, когда наши тела скользят, сливаясь друг с другом. Кардан крепко держит меня, осторожно ведя сквозь острую, яркую вспышку боли. Я прикусываю его ладонь. Все происходит быстро и жарко, я целиком нахожусь под контролем Кардана, и в то же время вообще вне всякого контроля. Его лицо сейчас кажется таким незащищенным… Когда мы заканчиваем, он целует меня – нежно и страстно. – Я скучала по тебе, – шепчу я ему на ухо, от этого, такого интимного, признания у меня кружится голова, и я чувствую себя еще более обнаженной, чем тогда, когда он мог видеть каждый сантиметр моего тела. – В мире смертных, когда ты казался мне врагом, я все равно скучала по тебе. – Сладкая моя мстительница, как же я рад, что ты вернулась. – Он притягивает меня к себе, прижимает мою голову к своей груди. Мы все еще лежим на полу, хотя рядом с нами находится роскошная кровать. Я думаю над его загадкой. Как такие люди, как мы, снимают свои доспехи? Постепенно. По одному предмету за раз. Глава 22 Следующие два дня я в основном провожу в штабной комнате, где прошу Гриму Мог примкнуть к генералам Кардана и представителям Нижних Дворов, занятых разработкой планов войны. Остается в штабной группе и Бомба – ее лицо прикрыто черной вуалью, а все остальное спрятано под бесформенным, черным как ночь, балахоном. Члены Живого Совета вставляют свои замечания. Мы с Карданом нависаем над столом, на котором стратеги набрасывают на картах возможные планы нападения и обороны, передвигают по картам маленькие резные фишки. Трое посыльных отправлены к Никасии, но никакого ответа из Подводного королевства до сих пор не получено. – Мадок хочет, чтобы лорды, леди и правители Нижних Дворов увидели шоу, – говорит Грима Мог. – Позвольте мне сразиться с ним. Я сочту за честь стать вашим победителем. – Давайте вызовем его сразиться в блошки, и тогда я буду победителем, – говорит Фала. – Нет, пусть Мадок приходит и объявит свои условия, – качает головой Кардан. – Наши рыцари будут на месте. А внутри тронного зала посадим арбалетчиков. Мы выслушаем его и дадим свой ответ. Но никаких состязаний устраивать не будем. Если Мадок хочет выступить против Эльфхейма, он должен это сделать, а мы должны будем ответить ему всей своей – мощью. Он смотрит в пол, потом на меня. – Если он считает, что ты можешь сразиться с ним на дуэли, ему трудно будет отказаться от этой затеи, – говорю я. – Попросите его оставить свое оружие у ворот, – советует Бомба. – А если он этого не сделает, я убью его выстрелом из теней. – Я буду выглядеть совершенным трусом, если хотя бы не выслушаю его, – замечает – Кардан. При этих словах у меня сердце уходит в пятки, потому что гордость Кардана – это именно то, на чем Мадок надеется сыграть. – Зато вы останетесь живы, в то время как ваш враг будет мертв, – говорит Бомба. За черной вуалью невозможно рассмотреть выражение ее лица. – А мы обязаны за бесчестие отплатить позором. – Я надеюсь, вы не собираетесь соглашаться на дуэль, – вступает Рандалин. – Ваш отец не задумываясь отбросил бы подобную абсурдную мысль. – Разумеется, нет, – говорит Кардан. – Я не фехтовальщик, а кроме того, я не люблю давать своим врагам то, чего они добиваются. Если Мадок идет сюда только за дуэлью, он ее не получит. – Как только переговоры закончатся, мы встретимся на поле боя, – говорит Йорн, возвращаясь к своим планам. – И мы покажем ему, чем платят за предательство Эльфхейма. У нас имеется четкий план, который приведет к – победе. Четкий план, да, но меня все равно не оставляет предчувствие беды. Фала перехватывает мой взгляд и начинает жонглировать взятыми со стола фигурками. Это рыцарь, меч и корона. Затем в комнату врывается крылатый вестовой. – Их заметили, – задыхаясь, говорит он. – Корабли Мадока приближаются. Почти сразу следом прилетает морская птица, приносит привязанное к ее лапке приглашение к переговорам. Новый Главный генерал идет к дверям отдавать приказы своим войскам. – Я выдвигаю мой народ на исходные позиции. У нас в запасе есть примерно три часа. – А я соберу своих, – повернувшись к Кардану и ко мне, говорит Бомба. – Арбалетчики начнут стрелять по вашему сигналу. Кардан переплетает наши с ним пальцы и говорит: – Трудно действовать против того, кого любишь. Интересно, думает ли он при этом о Балекине.