Хотя я знаю, что Мадок мой враг, мне почему-то хочется помечтать о том, чтобы разобраться во всем с помощью переговоров. Ведь здесь Виви, и Тарин, и даже Оук. Наверняка Ориана тоже хочет мира и будет подталкивать Мадока к нему, если только увидит такую возможность. Хорошо бы убедить его закончить войну до того, как она начнется. Может быть, нам удастся прийти к какому-то согласию. В конце концов, я – Верховная королева. Могу я отдать ему кусок земли, чтобы он на нем сидел и молча правил? Но я знаю, что это невозможно. Если я пойду навстречу предателю, то только подтолкну его этим к новым преступлениям и изменам. Мадок все равно не успокоится. Он происходит из рода воинов. Мать родила его прямо на поле боя, и сам он не представляет для себя иной смерти, как только с мечом в руках. Но я не думаю, что он планирует умереть с мечом в руках прямо сегодня. Думаю, он собирается победить. На помост я готова выйти только к закату. На мне зеленое с золотом платье, на голове сверкает венец из позолоченных ветвей. Мои волосы заплетены и уложены в прическу, напоминающую бараньи рога, а мои губы накрашены помадой цвета зимних ягод. Единственной деталью, которая кажется мне нормальной в моем одеянии, я считаю Закат в новеньких эффектных ножнах. Кардан стоит рядом со мной и в последний раз проговаривает с Бомбой их планы. Он одет сегодня в зеленый костюм, почти такой же темный, как черные локоны у него на голове. Я оборачиваюсь к Оуку, который стоит вместе с Тарин, Виви и Хизер. Они присутствуют в зале, но спрятаны в том же уголке, из которого мы с Тарин наблюдали когда-то за кутежом, оставаясь при этом незамеченными со стороны. – Ты не должен был сюда приходить, – говорю я Оуку. – Я хочу увидеть свою маму, – твердо отвечает он. – И хочу видеть все, что здесь произойдет. Что ж, если Оук собирается стать когда-нибудь Верховным королем, то, конечно, вправе обо всем знать, но мне кажется, что лучше бы он выбрал какой-нибудь другой способ выяснить это. Что бы ни произошло сегодня, это будет, я уверена, кошмарным для Оука. – Возьми свое кольцо, – говорит он, выуживая его из кармана и кладя мне на ладонь. – Сохранил, как ты просила. – Я очень тебе благодарна за это, – тихо говорю я ему, надевая кольцо себе на палец. Кольцо теплое, нагрелось от тела Оука. – Если все пойдет плохо, мы сразу исчезнем, – обещает Тарин, но ее же не было здесь во время коронации принца Дайна, и она не понимает, как стремительно может меняться ситуация. – А затем мы вернемся в мир смертных, – говорит Виви, глядя на Хизер. – Не станем здесь надолго задерживаться. Но я вижу в ее глазах тоску. Раньше ей никогда не хотелось оставаться в мире фейри, но сейчас не так уж трудно уговорить ее задержаться немного дольше. – Я знаю, – говорю я. Хизер старается не смотреть в глаза нам обеим. Когда они уходят в укрытие, ко мне подходит Бомба и берет мои ладони в свои руки. – Что бы ни случилось, – говорит мне она, – помни, что я постоянно слежу за тобой из теней. – Я этого никогда не забуду, – отвечаю я и думаю о Таракане, который спит по вине моего отца. О Призраке, который был его пленником. О себе, едва не истекшей кровью на снегу после удара его мечом. У меня много поводов для мести ему. Затем Бомба тоже уходит, и на короткое время мы с Карданом остаемся вдвоем. – Мадок говорит, что ты будешь биться на дуэли ради любви, – говорю я. – Чьей? – хмурится он. «Голодающему мужчине никакой банкет слишком обильным не покажется». Встряхиваю головой. – Моя любовь – это ты, – говорит Кардан. – Большую часть своей жизни я провел, оберегая свое сердце. И настолько тщательно оберегал, что мог вести себя так, словно у меня его вообще нет. И пусть сейчас оно у меня потрепанное, изъеденное червями, огрубевшее – но твое. – Он направляется к двери, ведущей в королевские покои, словно давая понять, что разговор окончен. – Говорю на случай, если ты сама не догадалась. Не давая мне времени, чтобы ответить, он открывает дверь, и мы с ним больше не одни. В зале стоит Фанд и остальная охрана, а рядом с ними нетерпеливо переминаются с ноги на ногу члены Живого Совета. Не могу поверить тому, что только что сказал мне Кардан, и иду пошатываясь, словно во сне. Я готова его придушить. – Изменник и его банда вошли в тронный зал, – сообщает Рандалин. – Ждут вашего появления. – Сколько их? – спрашивает Кардан. – Двенадцать, – отвечает ему советник. – Мадок, Ориана, Гримсен, кто-то еще от Двора Зубов и несколько генералов Мадока. Небольшая делегация. Смесь грозных воинов и придворных. Из этого могу сделать только один вывод: Мадок приготовился и к переговорам, и к войне. Пока мы проходим через залы, бросаю взгляд на Кардана. Он отвечает мне отстраненной улыбкой, и я понимаю, что все его мысли сейчас сосредоточены на Мадоке и приближающемся конфликте. «Ты тоже любишь его, Джуд, – думаю я о себе. – Ты любила его еще до того, как оказалась пленницей в Подводном королевстве. Любила, когда согласилась выйти за него замуж». Когда все это закончится, я наберусь смелости сказать ему об этом. А затем мы выходим на помост, как выходят на сцену актеры, готовые начать представление. Смотрю на правителей Благих и Неблагих Дворов, на Дикий народ, которые дали нам клятву, на придворных, музыкантов и слуг. Мой взгляд цепляется за Оука, наполовину спрятанного в складке каменной породы. Моя сестра-близнец ободряюще улыбается мне. Неподалеку с грозным видом стоит лорд Ройбен. Вижу, как в дальнем конце зала толпа начинает расступаться, давая Мадоку и его свите пройти вперед. Сжимаю свои похолодевшие от нервного напряжения пальцы. Мой отец широкими шагами идет через тронный зал, сверкая своими отполированными доспехами. Впрочем, кроме свеженаведенного блеска в этих доспехах нет ничего интересного, их скорее можно назвать прочными, чем новыми и впечатляющими. На плечи накинут шерстяной плащ с вышитой на нем эмблемой Мадока – обведенный красной каймой астрологический знак Луны. На боку – массивный меч, подвешенный так, чтобы Мадок одним плавным движением руки мог выхватить его. И, наконец, хорошо знакомый мне берет на голове – задубевший и почерневший от засохшей крови. Увидев его, понимаю, что он пришел не только поговорить. За Мадоком следуют леди Ноури и лорд Джарел из Двора Зубов со своей маленькой королевой Сурен в уздечке. И самые надежные, проверенные генералы Мадока – Калидор, Бримстоун и Вавиндра по одну его руку. А по другую руку Гримсен и Ориана. Гримсен затейливо наряжен в сшитый из золотых чешуек камзол. Ориана выглядит бледнее обычного, на ней темно-синее, отороченное мехом платье, а единственным украшением служит серебряная диадема, как лед сверкающая в ее волосах. – Лорд Мадок, – говорит Кардан. – Предатель трона, убийца моего брата, что привело тебя сюда? Прибыл ли ты для того, чтобы добровольно отдаться на милость короны? Возможно, ты надеешься на то, что королева Эльфхейма проявит снисходительность к тебе? Мадок издает короткий грубый смешок и говорит, глядя на меня: – Дочка, каждый раз, когда я думаю, что ты достигла ступеньки, выше которой тебе не подняться, тебе удается доказать, что я не прав. И что я напрасно гадал, жива ли ты еще. – Жива, – отвечаю я. – Но не благодаря тебе. Получаю некоторое удовольствие, разглядывая лицо Орианы, на котором написано изумление на грани шока от того, что мое присутствие рядом с Верховным королем не шутка, не розыгрыш. Она потрясена тем, что я каким-то образом сумела выйти замуж за Кардана. – Это твой последний шанс сдаться по-хорошему, – говорю я. – Преклони колени, отец. Он снова смеется и отвечает, тряся головой: – Я никогда не сдавался и ни разу в своей жизни не просил пощады. И у тебя тоже не попрошу. – Тогда ты останешься в памяти народа как предатель, и когда о тебе начнут складывать песни, в них не будут вспоминать о твоих славных победах, но только об этом презренном поступке. – Ах, Джуд, – говорит он. – Ты думаешь, меня заботит то, какие обо мне песни сложат? – Ты пришел со своими предложениями и не желаешь сдаться, – говорит Кардан. – Тогда говори. Я не думаю, что ты привел с собой такое большое войско только ради смеха. – Я пришел бросить тебе вызов, – заявляет Мадок, кладя руку на эфес своего меча. – Я предъявляю права на твою корону. – Это Кровавая корона, которую выковала Мэб, первая из рода Зеленого вереска. Ты не можешь ее носить, – смеется Кардан. – А меч, что у меня на боку, выкован Гримсеном, – отвечает Мадок. – Он проложит мне путь к победе. Ну, так ты слышал мой вызов? «Нет, – хочется сказать мне. – Нет. Прекрати, замолчи». Но это уже идут переговоры, и я не имею права прерывать их без очень веской причины. – Ты проделал такой длинный путь, – говорит Кардан. – И призвал стольких свидетелей. Как же я могу не слышать? – Когда королева Мэб умерла, – говорит Мадок, вытаскивая свой меч, клинок которого сверкает, отражая огни свечей, – на ее могильном холме был построен дворец. И хотя останки королевы Мэб истлели, ее сила по-прежнему живет в здешней земле и здешних камнях. Этот меч закален в той земле, а его эфес украшен ее камнями. Гримсен говорит, что этим мечом можно пошатнуть твердь островов. Кардан бросает мимолетный взгляд в сторону теней, в которых укрылись арбалетчики. – Ты был моим гостем до тех пор, пока не обнажил свой причудливый меч, – говорит он. – Положи его и снова станешь моим гостем. – Положить? – переспрашивает Мадок. – Хорошо. Он вонзает свой клинок в пол тронного зала. Дворец наполняется грохотом, идущим из-под земли, которая начинает трястись под нашими ногами. Народ кричит от ужаса. Гримсен гогочет, восторгаясь своей работой. Пол прорезает трещина, которая начинается от того места, где воткнут меч. Она расширяется, ползет в сторону помоста, легко разрывая камень. За мгновение до того, как трещина достигнет трона, я понимаю, что сейчас должно произойти, и прикрываю ладонью свой рот. Затем древний трон Эльфхейма разламывается посередине, его цветущие ветви превращаются в щепки, его сиденье уничтожено. Из пролома, словно кровь из раны, сочится древесный сок. – Я пришел сюда затем, чтобы дать этот клинок тебе, – перекрывая испуганные крики, говорит Мадок. – С какой стати? – испуганно смотрит Кардан на то, что осталось от его трона. – Если ты проиграешь поединок, который я предлагаю, он будет твоим, чтобы обратить его против меня. У нас будет честная дуэль, но твой меч при этом будет намного лучше моего. А если выиграешь, он станет твоим по праву победителя, а я сдамся на твою милость. Вопреки своему желанию, Кардан выглядит заинтересованным, а у меня все сжимается – внутри. – Верховный король Кардан, сын Элдреда, правнук Мэб. Ты тот, кто рожден под несчастливой звездой; тот, кого родная мать заставляла питаться объедками с королевского стола так, словно ты был одним из ее псов, – продолжает Мадок. – Ты, живший в роскоши и лености; ты, кого презирал собственный отец; ты, кого держит под контролем собственная жена, – как ты можешь вселять веру и верность в сердца своих людей? – Кардан… – начинаю я, но тут же прикусываю язык. Мадок поймал меня в западню. Если я заговорю и Кардан прислушается ко мне, это докажет, что мой отец прав, и я держу Верховного короля у себя под каблуком. – Никто меня под контролем не держит, – говорит Кардан. – А ты свое предательство начал с того, что спланировал убийство моего отца, поэтому тебе заботиться о своей репутации поздно. Возвращайся в свои пустынные горы, а здешний народ – это присягнувшие мне подданные, и выпады твои вздорны.