А еще я замечаю супругу Ройбена, Кайю, которая движется ей навстречу. – Э… – говорю я. – Ваша супруга… она, кажется… Он поворачивается как раз в тот момент, когда на наших с ним глазах Кайя бьет Никасию в лицо. Та, пошатнувшись, сначала наталкивается на какого-то придворного, а затем валится на землю. Пикси трясет рукой так, словно сильно отбила себе костяшки пальцев. Селки-телохранители Никасии бросаются к месту происшествия. Ройбен немедленно ввинчивается в толпу, которая отделяет его от Кайи. Я пытаюсь последовать за ним, но мне загораживает дорогу Мадок. – Королева не может бежать к месту драки словно школьница, – говорит он, хватая меня за плечо. Я не настолько раздражена его вмешательством, чтобы не видеть открывающейся передо мной возможности. Отрываю от себя руку Мадока, попутно прихватив и выдернув несколько его волосков. Рыжеволосая девушка-рыцарь вклинивается между Кайей и селками Никасии. Я ее не знаю, но к тому времени, когда туда пробивается Ройбен, становится ясно, что каждый уже готов схватиться с каждым. – Прочь с дороги, – рычу я на Мадока и бросаюсь бежать, не обращая внимания ни на кого, кто пытается окликнуть меня. Возможно, я выгляжу очень нелепо в задранном до колен платье, но мне плевать. И, разумеется, очень нелепо смотрится, когда я на бегу роюсь в своем декольте. У Никасии покраснела челюсть, и горло тоже побагровело. С трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. – Лучше не пытайся защитить пикси, – величественно говорит мне она. Рыжеволосая девушка-рыцарь – смертная и носит ливрею Двора Алдеркинга. Нос у нее расквашен – надо понимать, стычка с селками у нее уже произошла. Лорд Ройбен, похоже, готов уже выхватить висящий у него на поясе клинок. Поскольку он только что говорил о готовности сражаться до своего последнего вздоха, мне хотелось бы избежать этого. Платье на Кайе сейчас более открытое, чем то, в котором я видела ее последний раз. Оно не прикрывает шрам, начинающийся у нее от горла и спускающийся на грудь. Отчасти он похож на шрам от пореза, отчасти на шрам от ожога и определенно связан с причиной ее гнева. – Меня не нужно защищать, – говорит она. – Я сама все решу. – Тебе повезло, что она тебя всего лишь ударила, – говорю я Никасии. Ее присутствие раздражает меня, заставляет учащенно биться мое сердце. Не могу не вспомнить, каково мне было сидеть пленницей в Подводном мире. Я поворачиваюсь к Кайе и добавляю: – Но теперь все закончено, понятно? Ройбен кладет ей на плечо свою руку. – Ясно, – говорит Кайя, а затем поворачивается и уходит в своих высоких сапогах. Ройбен ждет, но я качаю головой, и он уходит вслед за своей супругой. Никасия осторожно трогает пальцами челюсть, внимательно глядя на меня. – Вижу, ты получила мою записку, – говорю я. – А я вижу, ты якшаешься с моим врагом, – отвечает она, бросая взгляд в сторону Мадока. – Пойдем со мной. – Куда? – спрашиваю я. – Туда, где нас никто не услышит. Вместе с ней мы идем по саду, оставив позади своих телохранителей. Отойдя немного, Никасия спрашивает, хватая меня за руку: – Это правда? Кардан попал под заклятие? Превратился в монстра, чешуя которого ломает копья, которыми тычут в него твои подданные? Я неохотно киваю. К моему удивлению, Никасия опускается на колени. – Что ты делаешь? – ошеломленно спрашиваю я. – Прошу тебя, – говорит она, склоняя голову. – Пожалуйста. Ты должна попытаться разрушить заклятие. Я знаю, что ты полноправная королева и, возможно, не хочешь его возвращения, но… Если что и могло удивить меня еще сильнее, так только эти слова. – Ты думаешь, что я… – Раньше я не знала тебя, – страдальческим голосом говорит Никасия. Кажется, еще немного, и она разрыдается. – Я думала, что ты просто обычная смертная. Я не прерываю ее. – Когда ты стала его сенешалем, я решила, что он назначил тебя на эту должность за твой лживый язык. Или потому, что ты была покорна ему, хотя раньше за тобой этого не водилось. Мне следовало поверить тебе, когда ты сказала ему, что он совершенно не представляет, на что ты на самом деле способна. Пока ты была в изгнании, я узнала от него гораздо больше. Знаю, что ты не поверишь мне, но мы с Карданом до того, как стать любовниками, до Локка, были друзьями. Когда я пришла сюда из Подводного царства, Кардан стал моим первым настоящим другом. И даже после всего мы с ним оставались друзьями. Я ненавидела то, что он любит тебя. – Он тоже это ненавидел, – говорю я и смеюсь, но мой смех звучит гораздо резче, чем мне бы хотелось. – Нет, это не так, – пристально посмотрев на меня, возражает Никасия. В ответ на это я могу лишь промолчать. – Кардан пугает народ, но он совсем не такой, как ты думаешь, – говорит Никасия. – Ты помнишь слуг, которые были у Балекина? Смертных слуг? Молча киваю. Разумеется, я помню их. И никогда не смогу забыть Софи с ее набитыми камнями карманами. – Они порой пропадали, и ходили слухи, что Кардан убивал их, но это не так. На самом деле он возвращал их в мир смертных. Должна признаться, что сильно этим удивлена. – Но зачем? – спрашиваю я. – Не знаю, – поднимает вверх ладони Никасия. – Может, для того чтобы разозлить своего брата. Но ты сама смертная, и я подумала, что тебе будет приятно узнать о том, что Кардан делал это. А еще он прислал тебе платье. На коронацию. Да, я помню это бальное платье цвета ночи, украшенное вышитыми деревьми и хрусталиками, изображающими звезды на небе. Это платье было в тысячу раз прекраснее того платья, которое я заказала сама. Я-то думала, что платье прислал мне принц Дайн, поскольку это была его коронация, и поклялась быть его ставленницей, когда примкнула ко Двору Теней. – Он никогда тебе об этом не говорил, да? – спрашивает Никасия. – Вот видишь? Две хорошие вещи, которых ты о нем не знала. А еще я видела, как ты смотрела на него, когда думала, что за тобой никто не наблюдает. Прикусываю изнутри свою щеку, смущаюсь, несмотря на то что мы с Карданом были любовниками и были женаты. Что ж, то, что мы с ним любим друг друга, действительно трудно было сохранить в тайне. – Так обещай мне, – говорит Никасия. – Обещай мне, что поможешь ему. Думаю о позолоченной уздечке, о предсказанном звездами будущем. – Я не знаю, как разрушить заклятие, – говорю я, и все слезы, которые я столько времени сдерживала, начинают катиться у меня из глаз. – Если бы могла, разве стала бы я устраивать этот дурацкий банкет? Скажи, кого я должна убить, что должна украсть, загадай загадку, которую я должна разгадать, или укажи ведьму, которую я должна перехитрить. Только скажи, что нужно сделать, и я сделаю это, несмотря на все опасности, трудности, несмотря на любую цену. Мой голос ломается, и я умолкаю. Никасия внимательно смотрит на меня. Что бы я ни думала о ней, она действительно заботится о Кардане. Думаю, она тоже все понимает, глядя на текущие у меня по щекам слезы. Только много ли проку от этого ему самому? * * * Когда мы заканчиваем разговор, я возвращаюсь на банкет и нахожу нового Алдеркинга. Кажется, он удивлен, увидев меня. Рядом с ним вижу ту смертную девушку-рыцаря с разбитым носом, который ей вытирает платком рыжеволосый мужчина, в котором я узнаю супруга Северина. До меня доходит, что супруг и рыцарь – это близнецы. Может быть, не такие вылитые, как мы с Тарин, но близнецы, вне всякого сомнения. Люди-близнецы в Фейриленде. И их обоих ничто не смущает здесь, не заставляет чувствовать себя неловко. – Я должна кое о чем попросить вас, – говорю я Северину. – Разумеется, моя королева, – кланяется он. – Целиком и полностью к вашим услугам. * * * Той ночью я лежу в громадной постели Кардана, в его громадной спальне. Лежу, разметавшись, сбросив с себя покрывала. Смотрю на позолоченную уздечку, висящую на спинке стула возле кровати. Позолота тускло блестит в неярком свете ночника. Надев эту уздечку на змея, я навсегда привяжу его к себе. Под уздцы я смогу привести его сюда, и он ляжет, свернувшись кольцами, вот на этом самом ковре, в этой самой спальне, и пусть рядом со мной будет монстр, я, по крайней мере, не стану чувствовать себя так одиноко. Наконец я засыпаю. В моем сне Кардан-змей наклоняется надо мной, блестят его черные чешуйки. – Я люблю тебя, – говорю я, а затем он проглатывает меня.