– Чепуха. – Она положила порцию яичницы себе и подсела ко мне. – Ты ешь, ешь. Считай, что это топливо. И учти: я хочу знать все грязные подробности. Я закатила глаза. – Не думай, что я шучу, – засмеялась Белль. – А ты сама встречала его когда-нибудь? – спросила я, потянувшись за тостом. – К сожалению, нет. Его родители мою семью не жалуют. После той аварии папа… то есть вся наша семья, мы надолго уехали. Я вздохнула и перестала жевать. В аварии, о которой говорила Белль, погибла принцесса Сара, и она едва не унесла жизнь Александра. – А ты? Ваша семья была в это время в Америке? Я кивнула, размазывая еду по тарелке. – Это было во всех новостях, так что я в курсе. – Это было так печально. – Голос Белль задрожал. – Люди рыдали на улице, даже моя мать. Я ходила на ее похороны. Сотни тысяч людей пришли проститься с ней. Когда несли ее гроб, стояла полная тишина. – Она была примерно в нашем возрасте. Трудно даже представить такое, – покачала я головой. – Говорят, в этом были замешаны папарацци? – Никто не знает, – мрачно произнесла Белль. – Ходили слухи, что они были пьяны. Александру было двадцать, Саре меньше. В машине был еще один человек, но прессе так и не удалось узнать, кто именно. – Я до сих пор не понимаю, почему Александр потом уехал, – призналась я. – Он ведь был такой же жертвой, как и его сестра. – Сара была любимицей в семье. Я думаю, отчасти потому, что она так похожа на свою мать, которая умерла во время родов принца Эдварда. Мысль о том, что Сара погибла в результате несчастного случая, была непонятной для большинства людей. Придумывали всякое. – Белль пожала плечами. – Некоторые люди считают, что им известны тайны знаменитостей. Я не удивлюсь, если Александр уехал, чтобы избежать обвинений, если он действительно был пьян. А может, он не мог смириться с потерей матери и сестры. Мне кажется, что это слишком много для одного человека. – Доедай яичницу, – сказала Белль, меняя тему. Несмотря на ее уговоры, я не смогла осилить больше половины завтрака. Мой желудок не хотел слушаться и не мог нормально переваривать пищу. Было ровно десять утра. Это значит, что у меня оставался час, чтобы подготовиться к встрече или отказаться от нее. Хотя я и обещала Белль, что не упущу свой шанс, я не была до конца убеждена в том, что на самом деле смогу решиться на свидание… Если это можно назвать свиданием. У себя в комнате я сняла халат и взяла пакет с новым бельем. И только тут обнаружила, что она купила не один комплект. В пакете было еще по крайней мере пять трусиков и несколько пар чулок. Похоже, Белль возлагала большие надежды на сегодняшнюю встречу. Тот комплект, что подруга продемонстрировала мне вчера, был самым красивым, и я не колеблясь надела его. Нежные кружева испускали почти эфирное сияние. Бюстгальтер приподнял мою грудь, не создавая лишних складок, – как раз то, что нужно. Трусики немного скрадывали бедра и попу… Совсем забыла сказать, вчера перед сном мы с Белль, погуляв по Сети, нашли еще несколько фотографий девушек, с которыми Александр был замечен с тех пор, как вернулся с военной службы. В основном они были светловолосыми, высокими и стройными. Кажется, ему подошла бы Белль, она тоже блондинка модельной внешности. Но что самое главное, мы нашли девушку, с которой Александр сфотографировался больше одного раза, и она была самой красивой из всех. В газетах утверждали, что она его возлюбленная, но, глядя на фотки, я бы никогда этого не сказала. От них веяло холодом. Александр или не смотрел на красотку, или стоял на некотором расстоянии. Кроме предположений в прессе, никаких доказательств того, что они пара, не было. На секунду я задалась вопросом, как Александр будет себя чувствовать, когда станет королем. Фотографии и статьи повсюду… Но он, вероятно, к тому времени женится. Что ему до меня? Однако пока его отец пребывает в добром здравии. Мы живем здесь и сейчас, стоит ли думать о том, что случится завтра или через много лет? Мое тело хотело Александра, а сердце… сердце уже не стучало так отчаянно. Я вспомнила, как Александр защитил меня от журналистов. Кому быть рыцарем, как не английскому принцу. И как заметила Белль, девушкам нужны сказки, которые иногда сбываются. Я проскользнула в платье и вытащила босоножки из своего набитого шкафа. В эту минуту зазвонил телефон. В животе все сжалось – я подумала, что звонок от него. Он передумал, сейчас скажет о неотложных делах или еще о чем-то таком. Он поступит по-рыцарски, но это будет ложью. Взглянув на экран, я почувствовала смесь облегчения и раздражения: на нем высветился номер моей мамы. Понимая, что лучше ответить, пока она не приехала сама, я нажала кнопку. – Привет, мам. – Слава богу, Клара! Я так беспокоилась о тебе. (В переводе: она умирала от желания вытянуть из меня все детали.) – Я в порядке, мам, не волнуйся. Просто разбирала вещи и перевела телефон в беззвучный режим, чтобы никто не мешал. Пауза. – Ты смотрела новости? – Я бы не назвала это новостью, – парировала я, застегивая босоножки от Prada. – Хорошо, но для меня это новость. Почему ты не сказала мне, что встречаешься с кем-то? – Это было больше предупреждение, чем вопрос. – Я не встречаюсь с ним. – Это плохо. Для тебя, – подумала я. – Все это просто недоразумение. – Недоразумения обычно не приводят к повышенному интересу. – Но это, тем не менее, недоразумение. – Я не знала, что говорить дальше. – Вообще-то, я была рада узнать об этом, – сказала мама. – Но внимание прессы может для тебя плохо обернуться. Когда ты встречаешься с медийной персоной, на тебя могут оказывать давление. Во время доткомов[2] родители испытали на себе, что такое избыточное внимание прессы. И я понимала, что внимание ко мне могло снова подогреть интерес к ним. Тем не менее я должна была отдать должное своей матери. Несмотря на множество пороков и слабостей, она всегда заботилась обо мне. – Тебе не о чем беспокоиться, – пообещала я, убирая в сумочку несколько презервативов, на всякий случай. Я не чувствовала себя плохо от того, что соврала матери. Ложь была естественным состоянием наших отношений. Я давно научилась скрывать от нее все, что могло нарушить ее хрупкое счастье. – Это не единственная причина, по которой я звоню. Я задержала дыхание, надеясь, что в ее арсенале остались одни сплетни. – Твой отец собирается уехать из города на несколько дней, – сказала она. – Я задумала устроить девичник. Мы с тобой и Шарлотта. В последние несколько месяцев ты была так погружена в учебу, что, думаю, вполне заслужила денек для SPA и некоторых покупок. – Это очень заманчиво. – Прежде чем ты назовешь мне какую-нибудь глупую причину, по которой ты не сможешь прийти, позволь мне порассуждать вместе с тобой, – продолжила мама. – Ты собираешься выйти на первую в твоей жизни настоящую работу. Тебе нужно подобрать для нее соответствующую одежду. Оказывается, она не в курсе, что я сама могу купить себе одежду. – У меня много подходящих платьев, мам. Покупать ничего не нужно. – Клара, я знаю, что платье, в котором ты на этих фотографиях, принадлежит Белль. Ты скромная девочка, но ты не должна быть такой. Джонс говорит, что ты почти не прикасалась к своему счету. – Джонс сообщает вам о моих тратах? – спросила я. – Конечно. Пока тебе не исполнится двадцать пять лет, мы тоже числимся в трастовом фонде. – Вот как? Я не знала об этом. – Мои слова прозвучали как обвинение. Я не знала, потому что они не сказали мне. Я думала, что трастовый фонд, к которому родители предоставили мне доступ на двадцать первый день рождения, не контролируется. Или, вернее, так – я сама контролирую свои траты. Оказывается, я ошибалась. – Клара, не разговаривай со мной таким тоном. Джонс сообщает нам об этом только один раз в год и в случае каких-либо расхождений. – Она остановилась, а потом добавила: – Если это для тебя так важно, я могу попросить отца изменить условия. – Я сама с ним поговорю. Если мои родители что-нибудь решили, так и будет. У меня не было сомнений, что моя мать настояла на том, чтобы контролировать мои расходы до двадцати пяти лет. Конечно, она хотела, чтобы я вела обеспеченную жизнь, и была бы рада некоторым «излишествам» с моей стороны. А я хотела сосредоточиться на карьере, заниматься тем, что мне было интересно. – Что насчет вторника? – спросила мама. Я моргнула и крепче сжала телефон в руках. – Вторник? – Да. Девичник. Я почти забыла, зачем она звонила. – Конечно. На линии была тишина. – Мама? – Увидимся во вторник, – сказала она наконец, но прозвучало это совсем уж сухо. Я попрощалась, озадаченная ее странным поведением. Но мне не пришлось долго думать об этом: в дверях комнаты появилась Белль. – Тебя внизу ждет Норрис… – Личная охрана, – сказала я, сердце ёкнуло. – О господи, – простонала она, следуя за мной к двери. – Пожелаешь мне удачи? – Тебе не нужна удача. – Подруга поцеловала меня в щеку, и я попыталась поверить ей. Увидев Норриса, я поняла, что сегодня тот день, который навсегда разделит мою жизнь на «до» и «после». Раньше была жизнь до Александра. Сколько времени пройдет, когда настанет жизнь после Александра? Я, однако, решилась, и Норрис, протянув руку, увлек меня в неизвестность.