— Без вас каптенармус не дает ничего. — Ну, вообще-то, двадцать ведер — это как-то чуть больше, чем многовато?! — Я уже сто раз говорила, что… — ВащСиятство, — ввалился в палатку Фрайги Саверней. — Там это — возы с углем и кузнецы, похоже, уже дерутся!!! — ХВОСТ МАЛЬДОНАИН, ИДИОТЫ!! Джесс вылетел из палатки вслед за Фрайги. Лилиан осталась одна. Палатка командира… Она с интересом осмотрелась. Пара попон в стороне — спальное место. Седло в качестве подушки. Оружие — две шпаги, протазан, какая-то пика, ножи — Лилиан не знала названий — множество железяк с ремнями. Три сундука, разного размера. Столик — единственный предмет роскоши, который командир везде возил с собой. После того, как Джесс намекнул (Очень Тайно намекнул — судя по всеобщей многозначительности), что только вот за этим столиком может родиться Истинный План Победы В Бою, столик носили нежнее, чем походный алтарь и следили за ним внимательнее, чем за лошадьми. На столике валялись свитки — правда, ни одной карты. Большая часть, насколько видела Лиля была перепиской о перемещении барахла, но одно… Почерк. Там был куда более крупный почерк, почему-то притянувший ее взгляд. Лиля оглянулась — но оруженосцы умчались с командиром растаскивать кузнецов. Любопытство, смешанное с растущим волнением, пересилило осторожность. "Дорогой Папа!" Сердце Лилиан пропустило такт, дыхание перехватило. "Ярл Эрик мне сказал, что он тебе это письмо сможет переправить и ты был бы рад, я вот пишу. Мы на острове, только я не скажу на каком — это секрет. Эрик сказал, что пока мама занята, я буду тут жить. Папа, дедушка Август пишет, ты скоро всех мятежников засмиришь.." В этом месте Лиля против воли улыбнулась и обнаружила, что щеки у нее уже мокрые, а текст в глазах расплывается. "… засмиришь, и мы вернемся. Мы всем отделением здоровы и занимаемся по плану, чего и тебе желаем. По поводу же мамы" Лиля зажала себе рот. "… и ты ее пожалуйста поищи, если она не приехала, потому что я за ние очень бе…" Миранда. Мири. Дочка. Жива. Лилиан не плакала, когда перед ней заживо резали человека. Лилиан не плакала, когда ее чуть не изнасиловала банда мародеров. Она вела жесткие переговоры, билась с косностью, слышала оскорбления и пахала по двадцать часов в сутки, и, с чего все началось, подыхала после выкидыша. Она не плакала тогда. Понадобился орущий король, чтобы она хлюпала от обиды — но теперь только командирская палатка спасла полк от паники по поводу рыдающей навзрыд "мадам лекарь". Мири жива. Мири жива и здорова. Только через полчаса, так и не дождавшись — хвала Альдонаю — Джериссона, Лилиан выскользнула из палатки, кивнув часовым — как же хорошо, что они стояли за десять метров! — убежала к себе в лазарет. Джесс вернулся в палатку уже по темноте. конечно, Графиня его не дождалась — нельзя не заметить, приличия она соблюдала жестко… Ой. Вот ведь — прилепилось прозвище, а! Ладно, не вслух же… — Граф полковник Иртон? — А! Заходите, господа. Спасибо, что пришли. Квартирьер и старший фуражир. — Поздравляю нас всех с тем, что казначея полка у нас нет. И на ближайшую пару месяцев не предвидится. Радости офицеры не высказали. — Посему, определимся кто и что будет делать дальше. Мадам Брокленд мы все внимательно послушали, так что приступаем к обмену солонины на крупы. Ну и давайте как-то действительно унифицируем эти самые кухни. — Ваше Сиятельство, но… и правда это так надо? — Правда, господа. Правда. Все увидите. Завтра с утречка прикиньте чего у нас есть, чего нет — и начнем. Лабиринт К концу второго месяца Мири начала различать тонкие оттенки молчания Стейнмунн. О, Стейнмунн умела молчать! Она молчала устало, зло, иронично, поощряюще, ожидающе, осуждающе, одобрительно и НЕодобрительно. Парни вообще предпочитали с ней сталкиваться пореже. Короче всех это сформулировал Нари: "Блин, даже не выпорола — а прям холодно!" Мири, трезво рассудив, что хуже не будет, в свободное время предпочитала наблюдать за ней. Это было… очень по-разному. Стейнмунн ее не гоняла, хотя первое время молчала выжидательно. Впрочем, свободного времени было не очень много. В отличие от дров, сена, воды… На удаленном хуторе работа всегда есть. Мири, памятуя о маме, даже не пыталась отлынивать. Очень, очень много вариантов последствий, когда некому обращать внимание на капризы. С парнями проблем не было — приказ есть приказ. Кормят — и отлично. Их хозяйка оказалась известной личностью. К ней часто приходили, хотя делали это нехотя, с опаской, и соблюдая целую группу идиотских ритуалов. Как-то раз парни обнаружили обходя границы "условно их" участка какую-то тетку, и приволокли ее к Мири. — Это кто? Тетка гневно сверкала глазами, всячески показывая что просто руки связаны, а то бы она ух! Один из парней сверкал свежим "фингалом". — Ходила тут, по кустам пряталась. Может, она шпион?! Мири пошла за Стейнмунн. — Там, это, ребята какую-то тетку в кустах поймали. Нам ее чего — выгнать? Старуха вытерла руки и пошла к ним в амбар. Увидев ее и тетка, и парни поприжухли. — Фгфыгхр!!! Стейнмунн посмотрела на парней и приподняла брови. — Кусаться начала… — смущенно пробурчали парни. У старухи поднялась левая бровь. — Ну? Парни нехотя вытащили кляп и начали развязывать тетке руки. — Чужаки проклятушшие!! — само собой, это было только начало. Из потока ругани выходило, что почтенная хуторянка ожидала урочного времени дабы обсудить с уважаемой знающей женщиной важное дело, но не понимающие… — Что за дело? Хуторянка оглянулась на ребят. Мири демонстративно прислонилась к стене, а ее отделение осталось стоять, как стояло. Старуха на гоп-компанию никакого внимания не обратила. — При чужаках не буду! Стейнмунн, не тратя усилий, развернулась к дому. — У меня есть серебро, я заплачу! Ничего не изменилось. — Хрёрек. Хрёрек Эдвиннсон… Дай мне приворот, ведьма. Я заплачу, ты знаешь. Старуха также не спеша развернулась к тетке. — Совершенно бесплатно тебе отвечу — нет. — Почему?!