— Ты четвертая. И две предыдущие были тут — после. Ты не послушаешь, так что потом и приходи. — Ведьма! — буркнула тетка уходя. — Так и передать? — нетактично поинтересовался Нари. — А то, можа, в деревне с кем поговорить? Ответа он не был удостоен. Вечером Стейнмунн зайдя в "их" амбар буркнула: — Найдете еще, гоните ко мне. Хоть по ночам будут поменьше шляться… И нечего дур вязать, герои. От хутора до села было примерно два-два с половиной часа ходя по каменистым холмам. Нельзя сказать, что на вирманских островах ничего не росло — но деревья и правда были нечасты, а их ельник — редкостью. Судя по всему, он и сохранился-то потому, что там жила Стейнмунн — и до нее тоже кто-то, кто считал нужным и возможным его хранить. Село было большим — около шестисот дворов, кузня, торг. Дома тут строили не очень высокие — но длинные, а на односкатных крышах сажали траву. Само собой, не просто так — там паслись козы. Мири попала пришла туда примерно десятинки через три — и с любопытством смотрела на незнакомую жизнь. Против ее невнятных ожиданий, у людей тут не было ни клыков, ни когтей, никто не ел младенцев, не бегал с воплями размахивая тяжелыми топорами и вообще народ вел себя степенно и прилично. Хотя жил небогато. Например, ее кинжал на поясе сразу вывел ее в статус "представитель состоятельной семьи". Народ пас коз, делал сыр, ковал мечи, ремонтировал три больших корабля. И ловил рыбу. В селе, как она выяснила, было четыре больших клана, состоявших из множества семей. Они не то чтобы любили друг друга — но вели себя сдержанно. Поменяв кое-что из припасов, они справили тут пару кожаных жилетов парням. Деньги тут почти не ходили. Хотя на них и посматривали с опаской — как-же, живут у… знающей женщины — отнеслись к ним вполне доброжелательно. Хотя-бы потому, что можно было их поспрашивать что да как. А с ведьмой-то не очень поговоришь. В селе они бывали не так уж часто, но раз в десятинку — точно. Отнести, принести… ну и любопытно же! — Как ты это делаешь?! — спросил у неё Руп на третий, кажется, раз — Что делаю? — не поняла Мири, которая все еще пересчитывала в уме полученные от кузнеца гвозди. — Ну, блин, они ж вирмане — а с тобой уже как со своей, и ты с ними тоже. — А чего у вирман не так? — Ну, они же, типа, в набеги… — Какие набеги, ты чего? Рагнар — кузнец, какой набег, он засветло встал к горну, затемно ушел. Ульфрика Эйега не отпустит никогда в жизни… — Это почему это? — Ну, какой набег — в набеге ж бабы! — ехидненько заметил Нар. Оглянувшись. — Какие бабы? — опять не понял Руп. — Такие, — заметила ему Мири. — Как Гудрунн, например, на сиськи которой ты пялился сегодня… — Я не пялился! — взвился Руп. — А-а-а… ну, это хорошо. Потому как она женщина серьезная, рука тяжелая. Опять таки — у неё ж ребенку года еще нет… — Ты-то откуда знаешь? — воспользовался возможностью "съехать" со скользкой темы Руп. — Ну, ты тормоз! — поразилась Мири. — Она ж в прошлый раз просила у Стейнмунн припорожный амулет от троллей, с мятой. Это ж от кражи! — Да?.. А почему мы его не видели? — Да кто ж нам, чужакам, ребенка до года покажет?! Ты чего, не выспался? — Ну вот — мы тут и были раза четыре всего, а ты уже полдеревни знаешь… Мири пожала плечами. Вопрос казался ей странным — это же люди, как же их не видеть? Как же можно не узнавать про детей, про мужей? Как же можно не слышать разговоров?! Это и запоминать-то не надо, не короли же. Они же интересные! — Муха, здорово! — с дороги им помахал один из гребцов Эрика, выкупившийся из неволи после последнего похода — И тебе по-здорову, Вестмар! — замахала ему Мири. — Как жизнь-то, женился?! — Ну! — расцвел щербатой улыбкой Вестмар. — Дождалась! А вы там как? Прижились? Само-собой, обстоятельно поговорили. Заодно, по поручению Стейнмунн, приценились к козлятам. Загодя сговориться-то надо, загодя. — Слушай, а чего ты его спрашивала, про женитьбу? У него ж пояс, оно и так понятно? — Потому и спросила, чудак-человек… Та женщина, нестарая и небедная (аж с ножом на поясе), появилась тоже под вечер — но она никак не скрывалась, на детей внимания не обратила и как-то пошатываясь пошла к большому дому. Старуха встретила ее во дворе. Увидев ее тетка без слов и слез страшно завыла. С воем она даже попыталась на Стейнмунн броситься, но "сломалась" не добежав и упала на колени. — Дождалась, дождалась, ветку, ветку вместо Олафа кормщик принес, ветку серую!… А я ли не ждала, я ли котел не мыла, травы не собирала?! Я ли молока жалела, я ли чужой тропой ходила?! Я ж и к тее… Стейнмунн молча шагнула к ней и протянула руки. Тетка практически упала на нее. Потом она то рвалась, то повисала на ней, то пыталась неловко колотить, захлебываясь своим не очень понятным горем. Ребята чувствовали себя очень неловко, и Мири кивнула им на дверь. Нари помялся — и остался в уголке. — Кувшин с третьей полки. С двумя кожаными тряпицами. — кивнула между воем старуха Мири. Та опрометью, чуть не уронив всю полку, принесла указанное, не забыв прихватить глиняную кружку. По кивку старухи, Мири налила кружку и та, пусть и не сразу, но сумела напоить тетку. Крепкие еще зубы стучали по краю, темно-зеленая жидкость лилась на хорошее, трижды беленое полотно. Женщина постепенно обмякла на старухиных руках. Мири и Нари помогли ей оттащить тяжелую, сильную тетку в дом и положить на топчан, под шкуру медведя — которую Стейнмунн специально сняла из под крыши.. — А она… выздоровеет? — спросила Мири. Стейнмунн неодобрительно зыркнула на нее. — Что назовешь здоровьем? — Ну… плакать перестанет? — Да. — А… ну… — Если руку отрубить — новая не отрастет. — буркнула старуха. — Но потом болеть будет реже. И привычнее. — А чем ты ее напоила? — не отставала Мири. — "Травяной ночью". — А… ты научишь меня ее варить?! — Нет. А мачехе своей передай, что когда — и если! — надо будет — тогда у нее и получится. На этом странном замечании разговор закончился. Тетка проспала сутки. Мири не видела, как она проснулась, а просто на следующий день заметила, что тетка лежит и смотрит "в никуда". Стейнмунн еще поила ее какими-то отварами, а пришедшую на следующий день девчонку лет двенадцати успокоила, сказав что дня через три мать вернется. Мужик, пришедших с девчонкой, так и не зашел на двор — топтался снаружи. Тетка пролежала два дня, а потом начала вставать. Стейнмунн, конечно, сразу приставила ее к делу — посадила перебирать горох. Мири, воспользовавшись сбагренной работой, выгнала парней тренироваться с шестами. А парни конечно и ее поставили в ряд. Так пара часов и прошла. — Юкке… — бледно улыбнулась тетка, когда подошла старуха. — Похожи. — согласилась хозяйка. — Это про что? — поинтересовалась Мири незнакомым словом. — Волчата. Парни надулись от гордости. — Такие же любопытные и глупые. Через пару дней Мири удалось задать (судя по потрясающей длине ответа) хороший вопрос: — Стейнмунн, а почему к тебе мужчины приходят если у них большая рана, или сломано — а женщины ну… по-другому? — Те мужчины, кому надо бы ко мне придти, чаще умирают молча. — Ты их не лечишь?! — Если приходят.