– С таким же успехом можно говорить со стеной, господи меня помилуй, – сказал Ричард с набитым бараниной ртом. – Он смыслит в военном деле не больше той дохлой овцы, что я сейчас глотаю. Я заметила, что мои братья недоуменно переглядываются: чтобы генерал осмелился так критиковать своего короля?! – Пока дышу, я буду сражаться за него, – говорил Ричард, – но для страны было бы куда проще, если бы он спрашивал совета у солдат. Набивай пищей свое брюхо, щенок. Разве тебе не хочется стать таким же красивым мужчиной, как Джо? Я заметила, как Дик бросил на Джо быстрый взгляд, в котором блеснула ревность. Значит, Джо, несомненно, был любимцем. Какая между ними огромная разница во всем – один большой, широкоплечий, рыжеволосый; другой – маленький, с черными глазами и волосами. Я с завистью подумала, какая же пышущая здоровьем деревенская девица была матерью Джо, и жива ли она еще, и что с ней произошло? Но пока я думала над этими вопросами, обуреваемая ревностью, как и Дик, Ричард продолжал: – Во всем нужно винить этого проклятого адвоката, этого Хайда, выскочку из бог знает какого городишки, который теперь в качестве канцлера казначейства втерся в милость к королю. Его величество и пальцем не пошевелит, не спросив предварительно у него совета. Я слышал, Руперту это надоело и он вернулся в Германию. Будьте уверены, из-за таких вот, как этот субъект, мы и проиграем войну. – Я встречался с сэром Эдвардом Хайдом, – прервал Ричарда мой брат. – Он показался мне весьма способным человеком. – Способным, как моя задница, – резко бросил Ричард. – Всякий, кто распоряжается казначейством, должен для начала быть двуличным. Я ни разу не встречал еще такого адвоката, который бы не набил себе карманов, обобрав своих клиентов. Он хлопнул по плечу юного Джозефа. – Дай-ка мне табачку, – попросил он. Юноша вынул из карманов своего мундира трубку и кисет. – Да, я терпеть не могу всю эту породу. – Ричард выпустил облако дыма через весь стол. – И ничто не доставляет мне большего наслаждения, чем видеть их наказанными. Был один такой тип по имени Брабанд, который выступил против меня как адвокат моей жены в тысяча шестьсот тридцать третьем году в Звездной палате, – он, кажется, ваш сосед? – Да, – холодно отозвался мой брат, – и в высшей степени порядочный человек, преданный в этой войне делу короля. – Что ж, теперь ему уже будет этого не доказать, – сказал Ричард. – Я поймал его на днях – переодетый, он пробирался по девонским дорогам – и арестовал как шпиона. Мне пришлось ждать одиннадцать лет, чтобы схватить мерзавца. – Что вы с ним сделали? – спросил Робин. – Расправились на обычный манер. Наверняка ему очень хорошо на том свете. Я заметила, как юный Джозеф, пытаясь скрыть смех, уткнулся носом в бокал с вином, а трое моих братьев уставились в свои тарелки. – Осмелюсь заметить, – медленно произнес мой старший брат, – что с моей стороны было бы крайне опрометчиво обратиться к вам, генерал, хотя бы с одним-единственным словом порицания, но… – С вашей стороны, сэр, – прервал его Ричард, – это было бы крайне опрометчиво. И, на мгновение положив руку на плечо Джозефу, он встал из-за стола. – Пошли, ребята, и по коням. Онор, я провожу тебя в твои покои. До свидания, господа. Я почувствовала, что, какой бы ни была моя репутация в глазах родни, она разлетелась в пух и прах, когда Ричард повез меня в комнату. Мэтти отослали на кухню, поэтому он сам положил меня на постель и сел рядом. – Тебе куда лучше вернуться со мной в Баклэнд. Твои братья глупцы. Что до Чампернаунов, то парочка их есть у меня в штабе и от обоих нет никакого проку. Помнишь Эдварда, за которого тебя хотели выдать замуж? Глуп как пробка! – И что я буду делать в Баклэнде, среди солдат? Что обо мне подумают? – Ты могла бы присматривать за щенком и ухаживать за мной по вечерам. Я очень устал от общества солдат. – Тут полно женщин, – заметила я, – которые могли бы дать тебе удовлетворение. – Я пока не встретил ни одной такой. – Подбирай их в кустах вдоль дороги, – посоветовала я, – а по утрам отсылай обратно. Это куда менее утомительно, чем носить меня на руках с рассвета до заката. – Боже мой, – сказал он, – если ты думаешь, что мне хочется запрыгивать на какую-нибудь жирную девку после тяжелой дневной работы, когда я полностью выкладываюсь под стенами Плимута, то ты переоцениваешь мои силы. Ты что, не можешь помолчать, когда я тебя целую? Внизу под окном Джо и Дик медленно прогуливались верхом взад и вперед по аллее. – В комнату могут войти, – предупредила я. – Пускай, – ответил он. – Какого черта меня должно это волновать! Хотелось бы и мне относиться с тем же презрением к дому брата, что и он. Когда Ричард собрался идти, было уже темно, и я чувствовала себя такой же провинившейся, как в свои восемнадцать лет, когда я слезала с яблони. – Я не для того приехала в Радфорд, – сказала я слабым голосом, – чтобы так себя вести. – Я весьма смутно представляю, – отозвался он, – ради чего ты еще могла приехать! Я подумала о Джо, Робине и Перси с Филиппой, которые сидели в нижнем зале, и о двух подростках, прогуливавшихся взад и вперед на лошадях под звездным небом. – Ты поставил меня в весьма затруднительное положение, – призналась я. – Не беспокойся, любимая, я это сделал с тобой еще шестнадцать лет назад… Он стоял, положив руку на дверную ручку и смеясь надо мной, меня же так и подмывало швырнуть в него подушкой. – Ты распространялся о двуличных адвокатах, – припомнила я. – А как насчет твоего двуличия? Тот мальчик во дворе – твой драгоценный Джозеф, – ты сказал мне, что он приходится тебе родственником? – Так оно и есть, – усмехнулся он. – Кто была его мать? – Одна работница на молочной ферме в Киллигарте. Весьма отзывчивая душа. Сейчас она замужем за фермером и мать его двенадцати крепышей-детей. – Когда ты обнаружил Джозефа? – Что-то около года назад, когда я вернулся из Германии и до того, как отправился в Ирландию. Сходство было безошибочным. Я взял немного сыра и горшок сметаны у его матери, и она, смеясь, вспомнила на кухне об этом происшествии. Она не затаила на меня зла. Мальчик был великолепен. Самое меньшее, что я мог сделать, это освободить ее от него. Теперь я ни за что на свете с ним не расстанусь. – От этой сказки, – надулась я, – остается кисловатый привкус на губах. – На твоих – возможно, но не на моих. Не будь такой сладкоежкой, любовь моя. – Когда ты жил в Киллигарте, – сказала я, – ты ведь ухаживал за мной. – Черт побери, я ведь не каждый день к тебе приезжал. Какое-то время я слышала их смех у себя под окном, потом Ричард и Джозеф вскочили на лошадей и поскакали по аллее. Лежа в постели, я, уставившись в потолок, думала, что моя цветущая яблоня, столь долгое время остававшаяся ослепительно-белой, несколько поутратила свой блеск и превратилась в конечном счете в обычное дерево, но осознание этого, вместо того чтобы ввергнуть меня в пучину мучений, как это неминуемо случилось бы в прошлом, теперь, в мои тридцать четыре года, переносилось мной со спокойствием. Глава 21 На следующий день я была полностью готова к тому, что мой брат объявится у меня с утра пораньше и ледяным тоном заявит, что он не позволит превращать свое жилище в публичный дом для солдатни. Такого рода речи мне уже были хорошо известны: занимаемое им положение, благополучие его юного сына, деликатные чувства Филиппы, нашей невестки, и, хотя настали необычные времена и из-за войны происходили странные вещи, все же людям нашего круга необходимо было соблюдать некоторые правила поведения. Я уже и в самом деле подумывала о том, чтобы отправиться под крыло Сесилии в Матеркомб, и уже заготовила свои извинения, когда до меня вдруг донесся знакомый топот марширующих солдат. Я велела Мэтти выглянуть в окно, и она сообщила мне, что по аллее вышагивает рота пехоты с нашивками, на которых герб Гренвила. Я почувствовала, что это лишь подольет масла в огонь, уже наверняка пылавший в груди моего брата. Однако любопытство мое было слишком велико, и, вместо того чтобы, подобно провинившемуся ребенку, оставаться в своих покоях, я велела служанке отнести меня вниз, в холл. Там я застала своего брата Джо жарко спорящим с молодым румяным офицером, который без тени смущения совершенно невозмутимо заявил, что его генерал пришел к выводу, что Радфорд весьма удачно расположен для того, чтобы вести с него наблюдение за неприятельскими батареями в Маунт-Баттене, и желает получить часть комнат в доме для устройства здесь временной ставки, поэтому не будет ли мистер Джон Харрис столь любезен показать офицеру анфиладу комнат, выходящих окнами на северо-запад. Офицер добавил, что мистеру Харрису не будет причинено никаких неудобств, поскольку генерал прибудет со своими слугами, поварами и запасами провизии. – Я должен выразить протест, – услышала я голос брата, – это в высшей степени незаконно. Здесь нет никаких условий для солдат, сам же я перегружен работой по делам графства и… – Генерал сказал мне, – резко оборвал его офицер, – что у него имеется приказ его величества, дающий ему право занять любую резиденцию в Девоне или Корнуолле, которая ему понравится. У него уже есть штаб в Баклэнде, Веррингтоне и Фитцфорде, и тамошним обитателям не было разрешено оставаться в доме, а было велено искать себе жилье в другом месте. В намерения генерала, конечно же, не входит поступить с вами таким же образом. Могу я осмотреть комнаты? Какое-то время брат молча смотрел на него, затем, повернувшись на каблуках, повел офицера по лестнице, по которой я только что спустилась. Я постаралась не встретиться с ним взглядом. Все утро рота пехоты обустраивалась в северном крыле замка. Наблюдая за ними из длинного окна в зале, я видела, как повара и их помощники направлялись к дверям кухни, сгибаясь под тяжестью ощипанных кур и уток и свиных грудинок, не говоря уже о бесконечных корзинах с бутылками вина. Филиппа со своей вышивкой села рядом со мной. – Королевский генерал, – произнесла она кротко, – весьма печется о собственной персоне. Я не видела такого количества еды с той самой поры, как началась осада Плимута. Откуда, по-вашему, он получает все свои припасы? Я разглядывала ногти, которые следовало бы привести в порядок, и поэтому мне не нужно было смотреть ей в лицо. – Из многих домов, – ответила я, – которые он реквизирует. – Но, если не ошибаюсь, – в голосе Филиппы зазвучала настойчивость, – Перси уверял нас, что сэр Ричард никогда не позволяет своим людям грабить. – Возможно, – сказала я весьма непринужденно, – сэр Ричард смотрит на уток и бургундское как на реквизиции военного времени. Спустя какое-то время она отправилась к себе в комнату, и, когда мой брат Джон спустился по лестнице, он застал меня одну. – Что ж, – сурово заметил он, – полагаю, именно тебя мне надо благодарить за это нашествие. – Мне об этом ничего не известно, – ответила я. – Чушь. Вы спланировали это вместе вчера вечером. – Ничего подобного.