Я хмурилась, слушая звон мечей, доносящийся с другого конца площадки. Мне казалось, Азриеля не будет несколько дней, однако он прибыл из земель смертных уже к полудню. Мор сразу же перехватила его, но от Риза я узнала, что Аз наткнулся на какую-то преграду, устроенную вокруг дворца королев. Поэтому он и вернулся, чтобы общими усилиями решить, как действовать дальше. Наверное, совещание по этому поводу отнесли на вечер, ибо Азриель, вежливо поздоровавшись со мной, тут же вступил в учебный поединок с Ризандом. Лицо «певца теней» было мрачноватым и напряженным. Их поединок длился уже час, причем без перерыва. Оба кружились, а тонкие лезвия мелькали, словно молнии. Я не знала, зачем именно Ризу понадобился этот поединок: для тренировки или чтобы помочь своему главному шпиону встряхнуться. В любом случае обоим было настолько жарко, что они сбросили кожаные камзолы и рубашки. Их мускулистые загорелые руки покрывали такие же узоры татуировки, что и у меня на левой руке и ладони. Только их узоры были замысловатее и обширнее, охватывали плечи и рельефные грудные мышцы. Татуировка продолжалась и на спине, занимая пространство между крыльями, где обычно висели мечи. Проследив мой взгляд, Кассиан пояснил: – Мы делаем татуировки сразу после посвящения в иллирианские воины. Для удачи и славы в бою. Вряд ли Кассиан обращал внимание на все остальное: на крепкие брюшные мышцы, блестевшие от пота под ярким солнцем, на движения сильных бедер, на невероятную силу спин. Я уж не говорю про сильные красивые крылья. «Смерть на быстрых крыльях». Эти слова выпорхнули из ниоткуда. На мгновение я увидела картину, которую могла бы написать: темные крылья, слегка подсвеченные зимним солнцем, оставляющим красные и золотистые полоски, сверкание мечей, темно-синие рельефные узоры татуировки, суровая красота лиц… Я моргнула, и видение исчезло, как в холодную ночь исчезают облачка пара, рожденные дыханием. Кассиан кивком указал на собратьев: – Риз сегодня не в лучшем виде, но ни за что в этом не признается, а Азриель слишком учтив, чтобы уделать его в пух и прах. Я очень сомневалась насчет «не лучшего вида» Риза. Чтоб мне свариться в Котле, какая же еда помогает им быть такими сильными и ладными? От занятий у меня подгибались колени. Я доковыляла до табуретки, где стояли принесенные Кассианом кувшин с водой и два стакана, и налила себе воды. Левый мизинец снова обуяла дрожь. Значит, и у моей татуировки – боевая иллирианская основа. Возможно, Риз тогда хотел пожелать мне удачи и славы в сражениях с Амарантой. Удача и слава. Сейчас они бы мне очень пригодились. Кассиан налил себе воды и чокнулся с моим стаканом. Трудно было поверить, что совсем недавно он учил меня премудростям нанесения ударов, заставлял дубасить по его доспехам, не давая продохнуть. А сколько раз из-за его неумолимости мне казалось, что первый день занятий станет последним! Следом вспомнилось его лобовое столкновение с Нестой, словно ему хотелось помериться силой с моей сестрой, испытать на прочность ее пламенно-стальной дух. Кассиан сделал несколько глотков. Риз и Азриель продолжали поединок, то расходясь, то снова сходясь и заставляя лезвия мечей оглушительно звенеть. – И когда же ты расскажешь нам, как написала Тамлину письмо с извещением, что ушла от него навсегда? Вопрос ударил наотмашь. Ударил настолько больно, что я не удержалась и выпалила: – А может, сначала расскажешь, как ты дразнишь и мучаешь Мор, пряча чувства к ней? Я не сомневалась, что Кассиан прекрасно сознавал свою роль в их странном и запутанном треугольнике. На мгновение звон стали и шуршание ног стихли, потом возобновились. Свое удивление Кассиан попытался спрятать за грубоватым смешком. – Позапрошлогодние новости. – У меня такое ощущение, что и она говорит то же самое о тебе. – Возвращаемся к занятиям, – объявил Кассиан, ставя пустой стакан на табуретку. – Стойкой займемся потом. А пока отработаем кулачные удары. Они хорошо излечивают от пустой болтовни. Но вопрос Кассиана продолжал звучать у меня в ушах. «Ты ушла навсегда, ушла навсегда, ушла навсегда». Да, ушла, и мое решение не было минутным капризом. Однако я не знала, как отнесся Тамлин к моему уходу и сильно ли это его задело… Конечно же сильно. Возможно, от ярости он разнес все поместье. Помнится, после моих слов о том, что я задыхаюсь от его опеки, Тамлин разгромил собственный кабинет. А теперь, после моего письма… Я всерьез боялась вспышек его гнева. Мне хотелось спрятаться куда угодно. Но ведь я же не придумала свою любовь к Тамлину. Я любила его – глубоко, крепко, но… – Это Риз тебе сказал? – спросила я. Кассиану хватило мудрости придать несколько встревоженное выражение своему лицу, едва он взглянул на мое. – Он сообщил Азриелю, поскольку тот следит за Двором весны и должен знать. Аз рассказал мне. – Наверное, это было вчера, когда вы выпивали и танцевали. Я залпом допила воду и пошла на площадку. – Подожди. – Кассиан схватил меня за руку. Сегодня в его светло-карих глазах проступал зеленый оттенок. – Прости. Я не хотел тебя задевать. Аз рассказал мне только потому, что я должен знать, где и в каком направлении расположить свои силы и чего ожидать от сопредельных дворов. Никто из нас… мы не воспринимаем твое письмо как шутку. Ты сделала трудный шаг. Невероятно тяжелый. Мне просто сдуру показалось, что у тебя есть потребность поделиться этим. Еще раз – прости. Он разжал руку. Сбивчивые слова, искренность в его глазах… – Ладно, забыли, – сказала я, вставая на прежнее место. Хотя все это время Риз и вел поединок с Азриелем, я могла бы поклясться, что он следил за мной. Следил с той самой минуты, как Кассиан спросил о письме. Кассиан нацепил перчатки с мягкой подкладкой и поднял руки. По ним мне предстояло молотить. – Выдай ударов тридцать. Потом сорок. Потом пятьдесят. Я покосилась на его перчатки и натянула свои. – Но ты так и не ответила на мой вопрос, – сказал Кассиан и робко улыбнулся. Сомневаюсь, что его соратники и воины иллирианской армии когда-нибудь видели такую улыбку. Мы с Тамлином любили друг друга. Действительно любили. И счастье у нас было, и бурная страсть, и покой… Все это когда-то было. Когда-то. Я встала в позицию, называемую «пять часов». Левая нога, изображавшая часовую стрелку, замерла вверху «циферблата», а правая – на «пятерке». Затем я подняла руки. Возможно, забота и участие Тамлина были иллюзией, которую я приняла за реальность. Покрывалом, за которым он прятал истинный характер. Его потребность меня оберегать странным образом сливалась с потребностью управлять мною. Оба стремления возымели над ним такую власть, что он попросту запер меня. Как узницу. – Я сделала то, что посчитала нужным, – сказала я. И нанесла удар левой. Быстрый, гладкий, словно скользила по шелку, словно мое бессмертное тело наконец-то поняло, чего от него хотят. Мой кулак ударился в перчатку Кассиана и качнулся назад, будто голова атакующей змеи. Я тут же ударила правой, двинула правым плечом и перешагнула правой ногой. – Один, – стал считать Кассиан. Я ударила снова: левой, затем правой. – Два. Прекрасные удары. Давно бы так. Еще. Еще. И еще. Мы оба знали: «прекрасные удары» – откровенное вранье. Ради той любви я пошла на все. Разорвала себя на куски. Убила невинных. Подверглась унижениям. А он в это время сидел на троне рядом с Амарантой. Он ничего не смог сделать, и даже не пытался. Он не рисковал, боясь, что его схватят. Только в последний вечер, накануне последнего испытания, он решился… нет, не освободить меня. Совокупиться со мной… Удар. Удар. Удар. Левой-правой, левой-правой, левой-правой… И когда Амаранта сокрушила меня, когда сломала мне кости и заставила мою кровь кипеть в жилах, он умолял ее, стоя на коленях. Он не попытался ее убить, не пополз ко мне. Да, потом он сражался за меня, но я за него сражалась дольше и тяжелее. Я продолжала лупить по перчаткам Кассиана. Каждый удар был вопросом и ответом. Когда к Тамлину вернулась былая сила, ему хватило наглости запихнуть меня в клетку. Ему хватило наглости заявить, что я уже сыграла свою роль и теперь, ради его спокойствия, должна сидеть взаперти. Поначалу Тамлин дал мне все, чтобы я стала сама собой, почувствовала себя в безопасности. Но когда он получил желаемое – магическую силу земли, – он прекратил считаться со мной. В чем-то он остался прежним Тамлином – добрым и щедрым. Просто он показал мне другие стороны своей личности, о которых я даже не подозревала. Я стиснула зубы. Я не замечала слез, капавших на воспалившуюся душевную рану. Меня не волновало, что Кассиан, Риз и Азриель увидят меня в таком состоянии. Звон мечей умолк. Когда мои кулаки соприкоснулись с кожей его пальцев, я сообразила, что пробила его перчатки. Нет, я их прожгла… Я остановилась. От моих перчаток остались лоскуты обгорелых тряпок, густо покрытые сажей. Кассиан по-прежнему держал передо мной поднятые руки, готовый принять новые удары, если у меня возникнет такая потребность. – Я выдержу, – тихо и даже с нежностью сказал он. Я была телесно и душевно измотана. Наверное, только потому я выдохнула: – Я их убила.