– Я не знаю, почему сестра решила перевести ко мне свой счет, – сказал Гуго. – Вы не спрашивали? – спросил Гамаш. Потом к Кэролайн. – Вы не сказали брату? – Он сверлил ее взглядом. – Конечно же сказали. Мы так или иначе узнаем. Вероятно, лучше, если мы узнаем от вас. – Скажи ему, – обратилась к Гуго Кэролайн. – Ты лучше можешь объяснить. – Отлично. – Гуго глубоко вздохнул. – Не в ссоре дело. Просто так мы всем объясняли, кто спрашивал. Три года назад трейдерскую лицензию моего брата приостановили. – Почему? – Человек, с которым у него завязались отношения, работал секретарем у старшего партнера фирмы. Секретарь похищал деньги у клиентов. Тони выяснил это и сообщил владельцам. Деньги вернули, секретаря уволили, Тони оставили, но лицензию его приостановили. – Почему? Если он не сделал ничего плохого? Бовуар посмотрел на Гамаша, который без слов слушал. – Этот же вопрос… – сказала Адриенна. – Именно этот вопрос мы задавали и себе. Он поступил, как должно поступать, но наказали именно его. – Почему? – повторил свой вопрос Бовуар. Гуго отрицательно качал головой и пожимал плечами. Он стоял ссутулившись и теперь походил не столько на садового гнома, сколько на горгулью. – Как и в большинстве случаев, за этим стояла политика. Внутренняя политика его компании. Партнер не хотел, чтобы его обвинили в неумении разбираться в людях. Поэтому вину переложили на Тони. Сказали, что имела место вопиющая халатность. Что он передал секретарю информацию о клиентах, хотя и не должен был этого делать. – Принося распечатки домой? – высказал предположение Бовуар. – Не знаю. Не знаю. Мне известно только, что ему учинили примерную порку. – Значит, его наказали? – Да. После этого его карьера практически закончилась, по крайней мере в этой фирме. Он так никогда и не получил повышения до партнера. Тони оставался на счетах, но купля-продажа осуществлялась кем-то другим. Он не сделал ничего плохого, а его отстранили и унизили. И опять Бовуар кинул мимолетный взгляд на Гамаша – увидеть его реакцию. Потом – на Кэролайн. – И поэтому вы перевели счета в другое место? – спросил у нее Бовуар. – Я не хотела, но Энтони настоял. Он считал, что у Гуго держать счета лучше, – Гуго мог не только давать советы, но и торговать. – И стало? – спросил Гамаш. А потом, увидев непонимающее выражение на лице Кэролайн, добавил: – Лучше? – Да, я так думаю, – сказала она, скосив глаза на Гуго. – Мой брат хорошо знал рынок, старший суперинтендант. По правде говоря, если я неплох, то Тони лучше. Неправильно, что его лицензию отобрали. – Он тоже так считал? – спросил Бовуар. – Или отращивал зуб? – Нет, – сказал Гуго. – Он был признателен партнерам за то, что они проявили сдержанность. Они могли бы поднять шум. Уволить его. Я считал их говнюками, но Тони сохранил к ним преданность. – Merci, – сказал Бовуар. – А в последнее время у вашего брата был партнер? – Мне об этом неизвестно. – Вы знаете фамилию этого Бернара? Они покачали головой. – Чем меньше я знала про него, тем лучше, – сказала Адриенна, когда Бовуар обратился к ней. – Вы ничего не хотите нам сказать? Никто не мог желать месье Баумгартнеру смерти? Родственники задумались и снова покачали головой. – Вы остались с братом после оглашения завещания, – сказал Гамаш Гуго. – Я правильно понимаю? – Да. Мы часто обедали вместе. Два холостяка. Я приносил вино, а Тони готовил. Он опустил глаза, и Гамаш подумал, что, вероятно, до него только теперь начинает доходить реальность изменившегося мира. – И о чем вы говорили? Гуго вернулся мыслями в прошлое. По времени оно было совсем рядом, но по событиям отодвинулось на целую вечность. – Говорили о матери. О баронессе. Она была штучное изделие. – Гуго улыбнулся во все лицо. – Говорили о том, как ее не хватает. – Мне ее тоже не хватает, – сказала Кэролайн. Но ее голос больше говорил о ней самой, чем о матери. О потребности чувствовать себя включенной и, что, вероятно, более важно, о страхе остаться в стороне. Отстать. – И когда вы ушли? – спросил Бовуар. – К восьми я уже вернулся домой, – сказал Гуго. – Он не говорил, что собирается посетить дом матери? – Нет. Хотя мы и обсуждали, стоит его восстанавливать или нет. Вы думаете, он поэтому туда отправился? – Не исключено, – сказал Бовуар. Он протянул им одну из своих визиток со стандартной просьбой звонить в любое время, если возникнет необходимость. Потом он попросил ключи от дома. Они удивились. Потом удивление прошло. И они передали ключи. Когда Баумгартнеры ушли, Бовуар и Гамаш присоединились к агенту Клутье в гостиной. – Она повесила трубку, но сказала, вы можете перезвонить, когда будете готовы. Она набрала номер и передала трубку Бовуару. – Bonjour. Мадам Огилви? Говорит старший инспектор Бовуар. Я глава отдела по расследованию убийств Sûreté du Québec. Да, речь пойдет об Энтони Баумгартнере. Он вкратце рассказал ей о том, что скоро так или иначе появится в новостях. Потом задал вопрос. – У него дома обнаружились бумаги? – спросила мадам Огилви. – Отчеты? На бумаге? – Да. Вы не можете предположить почему? Она задумалась, прежде чем ответить. – Нет. – А я думаю, что можете, мадам. Я дам вам возможность еще подумать над этим вопросом. Мы можем встретиться завтра? Я принесу отчеты и письма. Прежде чем Бовуар отключился, Гамаш прикоснулся к его руке и что-то прошептал. – Еще один вопрос, – сказал Бовуар. – У вас есть клиенты по фамилии Киндерот? – У нас тысячи клиентов, старший инспектор. – Вы не могли бы поискать? – Имена наших клиентов – дело конфиденциальное. – Мы можем получить судебный ордер. – Я не хочу затруднять вам жизнь, но, боюсь, вам придется это сделать. Бовуар закатил глаза, но понимал, что спорить бесполезно. Если в какой-то момент станет известно, что она выдала конфиденциальную информацию, мадам Огилви придется доказывать, что ее вынудили к этому. Он знал, что все прикрывают свою задницу. – Похоже, таких дел немало творится, – сказал Бовуар, когда они вернулись в машину. – Каких «таких»? – спросил его тесть. – Отстранение людей, которые вели себя как подобает. С больной головы на здоровую называется.