– Спросите, у него есть соответствующая подготовка – спасение людей из зданий? Он понимает, что нужно делать? Теперь Билли обратился к Гамашу: – Вы думаете, я вас не понимаю? Прекрасно понимаю. Лицо Билли так обветрилось, что не позволяло определить его возраст – то ли тридцать пять, то ли семьдесят пять. Он имел стройную, тонкую фигуру, и даже под тяжелой зимней одеждой угадывалось, что все мышцы его тела напряжены. Но глаза смотрели на Армана мягко, с выражением нежности. Билли улыбнулся: – Настанет день, старина, и вы меня поймете. Однако Гамаш не понял. Одно ему было ясно с первого момента, как он увидел Билли Уильямса: у этого человека есть более чем средняя доля божественного. Лицо Билли помрачнело, когда он разглядывал груду развалин, потом он снова обратился к Арману. – Когда это закончится, – сказал он, доставая из своего пикапа громадную монтировку, – с вас пирог с лимонным безе. Мирна не дала себе труд перевести сказанное. Билли шагнул вперед, и Гамаш протянул руку, чтобы остановить его, но Билли отмахнулся: – Я вчера оставил здесь парнишку. Завел его тачку, чтобы работала. Потом уехал. Нельзя было его оставлять. Поэтому я вернулся. Чтобы помочь ему. Доставить домой. Гамашу для перевода на сей раз Мирна не потребовалась. Не имело значения, что сказал Билли, – теперь важно было только действие. – Вы один не можете. Вам нужна помощь. Я иду с вами. – Арман повернулся к Жану Ги и Мирне. – Ждите спасателей. Они скоро будут здесь. Объясните им, что случилось. – Если идете вы, иду и я, – сказала Мирна. – Нет. – Там застряли два человека, – сказала она. – Нужно больше людей. – Видя неуверенность Армана, она добавила: – Это не ваше решение, его приняла я. К тому же я сильнее, чем кажусь. Его брови взметнулись. Она казалась довольно сильной. Гамаш кивнул. Мирна была права. Она им понадобится. И решение принял не он. – Шеф? – сказал Жан Ги. На его лице была написана мука. – Тебе принадлежат высоты, mon vieux, – тихо сказал Арман. – А мне – ямы. Ты помнишь? – Ну, вы идете? – спросил Билли, уже поднявшийся на ступеньки крыльца. – Поспешите. Бовуар сделал шаг назад. – Он говорит, будьте осторожны, – сказал Жан Ги, но Арман уже шагнул в полуобрушенную дверь за Билли и Мирной. Здесь было темновато, хотя столбы света из проломов наверху доходили до пола. Снежок падал вниз неторопливыми струйками, соскальзывая с крыши и через дыры. Там было тихо, слышалось только их дыхание и звук шагов – они шли по узким, заваленным мусором проходам. Они двигались быстро и тихо, насколько это позволяли обстоятельства. А потом резко остановились. Ванная сверху упала на то, что прежде было кухней. Обломки, включая и лохань на львиных лапах, заблокировали дальнейшее продвижение. Гамаш легонько постучал лопатой по ванне, подождал. Наступила тишина, и, пока сердце Армана сжималось, раздался стук. Потом еще один. Билли показал, откуда он доносился. Ровно оттуда, куда им мешали пройти обломки. Билли пробормотал что-то, и Гамаш полностью понял его слова. Некоторые ругательства не нуждаются в переводе. Потом Арман с удивлением увидел, как Билли упал на колени. Перехватив взгляд Мирны, он понял: она собирается сделать то же самое. Что, этот человек молится? Арман не возражал против молитвы, но сейчас время для этого казалось неподходящим. К тому же он подозревал, что Бог точно знает, чего они хотят и как, по их мнению, их хотение должно сбыться. Но еще он знал: молитва скорее для того, чтобы укрепить молящегося, а не информировать большинство. Потом он увидел, что Билли подсунул монтировку под ванну и теперь пытается приподнять ее. Гамаш положил свою лопату и стал помогать Билли. Они вдвоем нажали на монтировку. Арман напрягся, наваливаясь со всей силы. Чугунная ванна подалась, но только чуть-чуть. – Постойте. Подержите ее, – сказал Арман. Он отошел назад и перевел дыхание. Потом кивнул Билли, и они вдвоем еще раз налегли на монтировку. Но ванна, на которой лежали тонны обломков, почти не шелохнулась. – Вы можете помочь здесь? – спросила Мирна. – Ми-ну-точку, – сказал Арман сквозь сжатые зубы. Он давил. Давил. Наконец отвалился. Признавая свое поражение. Уставился на непреодолимую преграду между ними и тем, кто оставался живым за ней. Раздался скрип, треск. Стена мусора двигалась. Смещалась. Гамаш сделал полшага назад, потянул за собой Билли. Он повернулся, чтобы предупредить Мирну. Но замер. Его рот открылся от удивления. Мирна словно в одиночку поднимала мусор. Потом он присмотрелся внимательнее. Если он взял лопату, а Билли монтировку, то Мирна потихоньку взяла домкрат из машины Армана и подсунула его под балку. А теперь накачивала рычаг. Балка поднималась дюйм за дюймом. Риск был велик. – Мне нужна помощь, – сказала Мирна. Двое мужчин присоединились к ней, принялись налегать на рычаг домкрата. Раз. Два. Сверху съехала еще куча снега. Они замерли. Три. Послышался треск – стропила и поперечины сместились. Гамаш ждал – он дышал поверхностно, вглядывался во все глаза в полутьму, напрягал слух, ждал. Сейчас все либо обрушится, либо стабилизируется. Потом за смещением обломков Арман услышал новый стук. Все более панический. – Стоп! – крикнул он. Одно резкое слово. И стук прекратился. Мирна с их помощью подняла балку настолько высоко, насколько они отважились. Дюймов на восемнадцать. Гамаш уставился на просвет, потом перевел взгляд на Мирну. – Вы меня не оставите позади, – сказала она, читая его мысли. – Вам не пролезть. – А вы пролезете? Арман уже снимал тяжелую куртку. – Пролезу. – Тогда и я пролезу. Мы пролезем вместе. Она сняла куртку, прижала к себе. – Гонор? – спросил Арман. – Практичность, – сказала она. – Я вам понадоблюсь. – Будь у меня выбор, я бы хоть сейчас забрал ее у вас, – сказал Билли, улыбаясь Мирне. – Великолепная женщина. – Что он сказал? – спросил Арман. Она сказала ему.