– Нет. В разных фирмах. Я – в «Горовитц инвестментс». Выражение лица Гамаша не изменилось, но он наматывал услышанное на ус. Они с Рейн-Мари пользовались услугами этой же фирмы. Хотя ее штаб-квартира и находилась в Монреале, она теперь стала глобальной, имела отделения в Нью-Йорке и Париже. – И чем вы там занимаетесь, месье? – спросил Дюфресн. – Я старший вице-президент. У меня целый портфель клиентов, чьими ресурсами я управляю. Гуго улыбнулся, отчего странным образом стал еще уродливее, похожим на тыкву с прорезями вместо глаз. Гамаш, подсознательно понимая это, опустил Гуго Баумгартнера на некий простецкий уровень. Если тот и работал в «Горовитц инвестментс», то на каких-то вторых ролях, делал это с учтивостью, чтобы не сказать – слегка безучастно. Без всяких амбиций. Хотя, возможно, не без негодования в адрес брата, который родился в сорочке. Тогда как Гуго родился голым и босым. Гамаш теперь улыбнулся про себя. Посрамленный собственной ошибкой. Сколько раз остерегал он агентов от допущений? От перескакивания к выводам. И вот пожалуйста, именно этим он тут и занимался. Гамашу даже в голову не приходило, что этот словно выструганный топором человек может управлять финансовыми потоками, десятками, а то и сотнями миллионов долларов. Ему нужно было позвонить, чтобы выяснить. Но этот пункт находился в данный момент чуть ли не в самом низу его списка. У него вызревал другой вопрос, когда в коридоре появился Бовуар и перехватил его взгляд. – На одно слово, – беззвучно сказал Бовуар. Гамаш разрывался на части. Он хотел, ему было важно задать вопрос, но еще ему было известно, что Бовуар никогда бы не прервал его работу, если бы не случилось что-то важное. – Excusez-moi, – сказал он. Арман встал и кивнул Дюфресну – продолжай. – Нашел что-то? – спросил Гамаш, идя с Бовуаром по коридору. – Сейчас тебе объяснит агент Клутье. Говорил Бовуар хотя и тихим, но возбужденным голосом. Гамаш завернул за угол в кабинет и нос к носу столкнулся с безумной Рут. Он вскинул брови, потом перевел взгляд на женщину за столом. Она повернулась и при виде Гамаша немедленно встала: – Шеф. – Агент Клутье. – Гамаш кивнул. – Расскажите мне, что у вас есть. Ее совсем недавно перевели из финансового отдела Surete. Бухгалтер. Бюрократ. Не полевой агент. И в самом деле, ее бухгалтерия даже не была аудиторской. Она работала с собственным бюджетом Surete. Но она произвела впечатление на старшего суперинтенданта Гамаша, и, переговорив со старшим инспектором Лакост, он устроил ее временный перевод в отдел по расследованию убийств. Посмотреть, подойдет ли она. В полиции существовало целое подразделение, занимающееся финансовыми преступлениями, но деньги, укрытые или нет, так часто становились мотивом убийства, что Гамаш полагал: человек с квалификацией финансиста пойдет отделу на пользу. И Лакост с ним согласилась. Изабель была довольна работой Клутье. Но реакция Клутье была совсем иная. Выезд на место убийства или даже на проведение обыска в доме жертвы был не просто чем-то чужд для нее. Она в свои сорок восемь лет чувствовала себя так, будто ее похитили инопланетяне. Она не чувствовала себя счастливой. А еще в большей мере сейчас – перед лицом большого начальника. Глава инопланетян. Впрочем, он ничуть не походил на инопланетянина. Но ее мечущийся разум сказал ей, что они так редко походили на инопланетян. Она была убита горем, была в ужасе от рейда, в котором чуть не погибла ее шеф – старший инспектор Лакост. Клутье пугала мысль о том, что в стране происходят такие вещи. Что и она сама могла участвовать в том рейде. Не понимая, что они скорее приказали бы вооружить кота, обитавшего в управлении, чем ее. Здесь ей стало яснее ясного, что Surete – это не цифры на счетах. Что полиция не занимается финансированием или урезанием финансирования того или иного отдела. Здесь на карте стояли жизни. Люди погибали. А ей не хотелось иметь ничего общего ни с убийствами, ни – еще хуже – с рождениями. Она никогда не видела старшего суперинтенданта Гамаша и понятия не имела, что именно он стоял за ее переводом и наблюдал за ее прогрессом или отсутствием такового. Сам Гамаш не мог не признать, что перевод оказался вовсе не таким уж успешным. Он понимал, что она чувствует себя несчастной, а недовольный агент никогда не работал в полную силу. Клутье уже собирались перевести назад в бухгалтерию, когда случился тот рейд. И все изменилось, хотя и осталось прежним. Великая Surete du Quebec, пока не был решен вопрос с руководством, пребывала в стазисе. На какое-то время дело агента Клутье повисло. А действующий старший инспектор Бовуар повис с агентом, которая была готова отгрызть себе руку, если бы это привело к ее возвращению из отдела по расследованию убийств в бухгалтерию. Но пока она принадлежала им. И здесь. В доме Баумгартнера. Выступала соло перед старшим суперинтендантом. Она почти онемела. Но к сожалению для нее, не совсем. Какое-то бормотание исходило от нее, мучительно медленное истечение сумасшествия. Старший суперинтендант Гамаш видел это и пытался ей помочь наводящими вопросами. – Так что вы нашли, агент Клутье? Что-то в бумагах? Арман показал на стопку на столе. – В тех и этих. – Она показала на ту же стопку бумаг, запутав Гамаша и себя. – Да, они те самые, конечно. Ха. Да, верно. Определенно что-то есть, но не определенно. Инспектор Бовуар, наблюдавший за этим, вздохнул. Он не знал, однако, что не так уж давно Гамаш сам выглядел не лучше, чем агент Клутье, когда разговаривал с Веной. Вероятно, он выглядел идиотом, но Гамаш знал: он не идиот. Так же как ему было известно, что и агент Клутье не идиотка. – Это как-то связано с личными финансами Энтони Баумгартнера? – бросил ей спасательный жилет Гамаш. Он видел, что в бумагах масса цифр. – Да. Нет. Вообще-то, я не знаю. Теперь они глазели друг на друга, и Бовуар подумывал, не отобрать ли у нее пистолет. Нет, она вряд ли собиралась пристрелить кого-нибудь. Не специально. Правда. Но может быть. Гамаш улыбнулся: – Давайте сядем. – Арман показал на удобный стул за столом и подтянул два других – для себя и Бовуара. – А теперь, агент Клутье, скажите нам, что привлекло ваш взгляд. – Вот это. – Она взяла одну из бумаг перед ноутбуком. – Это вроде бы финансовые отчеты от «Тейлора энд Огилви». – Ее голос становился увереннее. – Как я поняла, он там работал. – Oui. – Это необычно, даже неэтично для менеджера по инвестициям – приносить домой конфиденциальные бумаги. Одно дело, когда они у тебя на компьютере, защищенном паролями. Но распечатанные? Когда их может прочесть каждый? Я предполагаю, что месье Баумгартнер был достаточно зрелым человеком, чтобы знать это. – Тогда почему он их принес? – спросил Гамаш. – Наверняка я не знаю, конечно, – сказала она. – На то есть два возможных объяснения. Он зашился на работе и решил, что никто не заметит или никого это не волнует. Или же у него было что-то на уме. – И это что-то?.. – Прежде я скажу о другом. Тут есть еще одна странность, – сказала она. – Касательно бумаг. Она сделала паузу, чтобы оба шефа обдумали ее слова. – Это бумага, – сказал Бовуар, до которого дошло раньше Гамаша. – Разве он не собирался работать прямо на компьютере? С электронными файлами? – Да, такая мысль приходит в голову. Составление отчетов. Написание сопроводительных писем. А не работа с бумагой. – Но я получаю отчеты по обычной почте, – сказал Гамаш. – Не по электронной. – Да, в целях безопасности большинство отчетов все еще рассылают обычной почтой, – сказала она. – Электронную рассылку могут хакнуть. Но отправка по почте – это последний этап, обычно обязанность секретарей. У месье Баумгартнера не имелось никаких оснований держать на руках распечатки. И уж конечно не дома. Использовать их он не мог никак. – Использовать законным образом, – уточнил Бовуар. – Вот именно. – А какой же незаконный способ? – спросил Гамаш. – Он мог принести эти отчеты домой, потому что не хотел, чтобы их видел кто-то другой. – Она посмотрела на аккуратную стопку у ноутбука. – И определенно он не хотел, чтобы их увидел его секретарь, который сразу бы понял, что дело тут нечисто. – И чем оно нечисто? – спросил Бовуар.