– Пока я не посмотрю по его компьютеру, я не могу быть уверена. Но и без того легко понять, что письма адресованы разным людям и отражают сведения о портфелях на миллионы долларов. Транзакции были проведены. Акции куплены и проданы. Отчеты выглядят вполне себе законными. – Но таковыми не являются? – спросил Гамаш. – Возможно, – ответила она. – Но я не уверена. Старший суперинтендант Гамаш кивнул. Финансовые преступления находились в юрисдикции Surete. Каждый год они выявляли массу нарушений. Одни мелкие и исключительно глупые. Некоторые не пересекали черту, но подходили близко к ней. К той, которую, по мнению Гамаша, следовало изменить, о чем он не раз приватно говорил премьеру. Другие не столько пересекали черту, сколько прорывали туннель под ней. Глубокий. Темный. Долгоиграющий. А когда их находили, личные накопления превращались в пыль. Исчезали пенсионные фонды. Разорялись люди. Часто старики, которым уже не суждено было встать на ноги. Злонамеренные действия, приводившие к трагедиям. Мошенничество, воровство, совершавшиеся не только на протяжении многих лет, но и за ланчем, за обедом, на свадьбе, на бар-мицву, на крещение. Когда финансовый советник, бухгалтер, управляющий все больше и больше втирались в доверие к семье. Постоянно обворовывая ее. В конечном счете кто еще мог лишить вас всех средств, если не тот, в ком вы никогда не сомневались. Гамаш посмотрел на бумаги, потом на экран. Потом оглядел удобный кабинет. Наконец он поднялся. – Позвоните в «Тейлор энд Огилви», – сказал Бовуар, тоже встав; встала и агент Клутье. – Узнайте все, что можно, об Энтони Баумгартнере. Но только осторожно. – Да, сэр. – И узнайте, что удастся, о финансах самого Баумгартнера. Его счетах, тайных и открытых. – Oui, patron. Голос ее звучал хрустяще. Уверенно. Возбужденно. Это она умеет делать. И умеет хорошо. Гамаш последовал за Бовуаром в гостиную. Когда Жан Ги позвал Армана, у того в голове был один вопрос, который он хотел задать. Теперь их стало множество. Глава двадцать пятая Они смотрели на старшего инспектора Бовуара так, будто тот сошел с ума. Словно он, как Гамаш ранее этим днем, перешел на язык, которого не существовало в природе. – Тони? – переспросила Адриенна. – Воровал у клиентов? – Она почти рассмеялась. – Нет, конечно! Она посмотрела на Кэролайн и Гуго – те тоже отрицательно качали головой. – Вы не знали моего брата, – сказала Кэролайн. – Он был не способен на такое. Да бога ради, он в хосписе волонтерствовал. Вряд ли это что-то доказывало, хотя какой-то смысл в себе и несло. Гамаш понимал, что пыталась донести до него сестра покойного. Только самый ужасный человек станет красть у клиентов. Ее брат поступал достойно, волонтерствуя в хосписе. Значит, он не был ужасным человеком. Конечно, из этого ничего не следовало. Огромное число преступников в других сторонах своей жизни оставались примерными гражданами. – Месье? – обратился Бовуар к Гуго Баумгартнеру. Гамаш слушал и наблюдал. Сосредоточенно. – Я бы скорее поверил, что я сам сделал что-то в таком роде, но не Тони. Он категорически не мог совершить ничего неэтического. Я уж не говорю – криминального. – Просто из интереса, – сказал Бовуар, обращаясь к Кэролайн. – До того как он сам сказал, вы знали, что он гей? Она отрицательно покачала головой, ошеломленная такой переменой темы. Бовуар посмотрел на Адриенну и Гуго – те тоже покачали головой. – Можно ли тогда сказать, – тихо проговорил он, – что вы не знали брата так хорошо, как вам казалось? Щеки Кэролайн тут же покрылись румянцем, а на лице Гуго впервые появилось рассерженное выражение. – Это разные вещи, – сказал Гуго. – Одно дело природа – она никак не сказывается на свойствах личности. А другое дело – сознательный выбор. Люди сами идут на нарушение закона. А быть геем или нет, они не выбирают. То, что мой брат родился геем, не делает его преступником. – Я не говорил ничего такого, и, подозреваю, вы это знаете, – сказал Бовуар ровным голосом, хотя и не без некоторого раздражения. – Я только хотел подчеркнуть, что ваш брат очень хорошо умел хранить тайны. Он жил двойной частной жизнью, так почему в профессиональной сфере не мог делать то же самое? И так, чтобы вы ни о чем таком и не догадывались? – Тогда почему вы спрашиваете? – подала голос Адриенна. Но Гамаш знал ответ на ее вопрос. Бовуар спрашивал, потому что знал: ответ скажет им больше о семье, чем о жертве. Гуго посмотрел в коридор. Потом снова на Бовуара. – Вы нашли что-то в его кабинете, да? Дайте мне взглянуть. Я помогу вам разобраться. Объясню все, что вам кажется странным или криминальным. Старший инспектор Бовуар задумался на секунду, потом сказал: – Идемте. Они пошли все. Возглавляла стаю Кэролайн. – Минуточку, мадам. Бовуар остановил ее у дверей кабинета. Он вошел первым, обменялся несколькими словами с агентом Клутье, которая разговаривала по телефону. Она кивнула и сразу же вышла. Кэролайн и Гуго вошли к Бовуару, но Адриенна остановилась в дверях, вероятно не отдавая себе отчета в том, что за ней следовал Гамаш. Здесь было частное пространство Энтони Баумгартнера. Его святилище. Кресло с потертой кожей перед камином давно приняло форму его тела. Ноутбук на столе. Книги на полках. Фотографии сокровенных семейных событий и достижений в бизнесе. Эта комната в каком-то смысле походила на него. Элегантная. Мужественная. Удобная. Слегка игривая со своим оранжевым мохнатым ковром. Наблюдая за реакцией Адриенны, Гамаш поражался тому, как эта женщина в самом деле любила мужа. Он подумал, что она любила его такой любовью, которая может вывернуться наизнанку и обратиться в ненависть. – Это все, что у вас есть? – спросил Гуго, показывая на бумаги рядом с ноутбуком. – Да, – ответил Бовуар, не устрашенный его тоном. – Он работал со счетами клиентов – не более. – Дома? – спросил Бовуар. – Это не такое уж необычное дело, – ответил Гуго. – Но вы с таким же успехом могли бы допустить, что это свидетельствует о высокой степени его ответственности. Он работал на клиентов в свое личное время. Это не свидетельствует о преступлении. Напротив. – А почему бумага? – Что – бумага? – Если он работал с отчетами для клиентов, то почему не на компьютере? – Некоторые предпочитают распечатки, – сказал Гуго. – В особенности те из нас, кто постарше. Я тоже часто пользуюсь распечатками сводных ведомостей. Их легче читать. – Ведомости – да, – сказал Бовуар. – Но не отчеты. Разве это приемлемо? Гуго пожал плечами: – У каждого свой подход. Как вы можете посмотреть на эти несколько страниц и сказать, что мой брат воровал, вот это… я бы сказал, неприемлемо. Он жертва. Не преступник. – Merci, monsieur, – сказал Бовуар. – Теперь ноутбук. Вы знаете его пароль? Баумгартнеры переглянулись и отрицательно покачали головами. – Имена детей? – предположила Адриенна. – Номер дома? – сказала Кэролайн.