– Ты знала тех, кто здесь жил? – спросила я, кивая на развалины. – Конечно. Теперь они живут на хуторе у родственников. Она махнула в сторону низин, лежавших между Веларисом и берегом моря. Я кивнула и тут же задала новый вопрос, указав на заколоченное здание галереи: – А там? Светло-вишневые губы фэйри плотно сжались. – Им повезло меньше. У меня взмокли ладони. – Понимаю, – только и могла ответить я. Женщина повернулась ко мне. С волос посыпались снежинки. – Ее звали Пилана. Она держала картинную галерею… Несколько веков. А теперь вместо галереи – темный мертвый дом. – Мне больно это слышать, – сказала я, не зная, что? еще говорить. – Это не должно печалить вашу душу… госпожа. Я закусила губу. Мне не хотелось обсуждать подобные вещи с теми, кого я видела второй раз в жизни. Я пропустила ее слова мимо ушей и спросила: – Кто-нибудь из родных Пиланы уцелел? – К счастью, да. Ее сестра, племянники и племянницы. Они тоже переселились в низины. Дом теперь выставлен на продажу. Я смущенно заморгала, уловив в ее словах скрытое предложение. – Я совсем не об этом. Откуда у нее такие мысли? – А что в этом плохого? Простой, откровенный вопрос. Более прямой, чем многие вопросы, которые мне отваживались задавать горожане. – Мне есть где жить. Зачем мне галерея? Фэйри изящно взмахнула рукой: – Если верить слухам, вы прекрасная художница. Я бы нашла применение этому дому, и не одно. Я отвернулась, ругая себя за робость: – Последнее время мне было не до картин. Даже если и возьмусь за кисть, покупать галерею пока не собираюсь. Фэйри дернула плечом: – Это вам решать, госпожа. Простите, но я некоторое время наблюдала за вами. Вы шли так, словно прятались. Или боялись, что вас узнают. Почему? Вы же знаете: вам открыты все двери. Везде вас встретят с радостью. – Как верховную правительницу? – отважилась спросить я. – Как одну из нас, – простодушно ответила фэйри. Смысл ее слов дошел до меня не сразу. При всей их странности они показались мне… фрагментом мозаики, о существовании которого я даже не подозревала. Или протянутой рукой, которую мне отчаянно хотелось пожать, но это желание я осознала только сейчас. Я сняла перчатку и сама протянула руку: – Меня зовут Фейра. Женщина сжала мои пальцы. При внешней хрупкости ее рукопожатие было невероятно сильным. – Рессина, – кратко представилась она. Она не улыбалась дежурно и не сыпала участливыми словами. Ее дружелюбие – настоящее. На башне, что стояла у самой границы Радуги, колокола пробили полдень. И сейчас же им ответили колокола других городских башен. – Мне пора, – сказала я, отпуская руку Рессины. – Была рада с тобой познакомиться. Я натянула перчатку на озябшие пальцы. Нужно будет за зиму поупражняться в огненном даре. Хорошо бы научиться согревать себя и одежду, не устраивая при этом пожара. Рессина махнула в сторону здания, мимо которого я проходила по пути сюда. Когда-то она защищала его от захватчиков Сонного королевства. Стены ярко-малинового цвета. Светло-бирюзовые двери и оконные переплеты. Такой же цвет был у воды залива, на берегу которого стояла Адриата. – У нас там мастерская. Если вам понадобится совет по части живописи или захочется пообщаться – милости прошу. Я провожу там почти все время, а живу на втором этаже. Рессина указала на маленькие круглые окошки второго этажа. Я поблагодарила ее, приложив руку к груди. Мы снова замолчали. Перед мысленным взором встали истерзанная улица и Рессина, готовая защищать свой дом и друзей. – Мы все помним, – сказала она, читая мои мысли. Она смотрела на развалины, на заколоченную галерею и, наверное, тоже видела улицу, густо залитую кровью. – Вы ведь тогда нас спасли. Я не знала, куда деть руки. Что на это ответить? Лучше промолчать. Охристые глаза Рессины ярко вспыхнули. – Если мы стараемся не мозолить вам глаза – это не от короткой памяти или неблагодарности. Мы понимаем: нынче вам не до нас. Но поверьте, каждый из нас знает и помнит, кого мы должны благодарить за помощь в тот день. Слушая ее, я не гордилась, а осознавала мизерность наших усилий. На улицах Велариса по-прежнему встречались развалины. И горожане, пострадавшие во время нападения, продолжали умирать. Рессина отошла на несколько шагов и остановилась. – Раз в неделю, по вечерам, мы с друзьями собираемся и рисуем вместе. Ближайшая встреча – через пару дней. Вы окажете нам большую честь, если придете. – А чему посвящены ваши картины? – осторожно спросила я. – Тому, о чем необходимо рассказывать, – скупо улыбнувшись, ответила Рессина. На Веларис надвигался холодный вечер, однако улицы не пустели. Горожане шли, обвешанные коробками и свертками. Кто-то едва тащил громадные корзины с фруктами, которые продавались на многочисленных лотках в торговых Дворцах. Капюшон моего плаща был с меховой подкладкой, надежно защищавшей от холода и ветра. Я лавировала между лотками и тележками Дворца рукоделия и драгоценностей. Последние интересовали меня больше. Кое-где магическое отопление сохранялось, но во многих местах заклинания временно сняли, чтобы горожане могли насладиться первым снегом. Я вдоволь им насладилась и теперь жалела, что не надела кофту потеплее. Мне бы не помешало умение согреваться с помощью магии, но без пламени на одежде. Только не знаю, хватит ли у меня на это времени. Обойдя несколько магазинчиков, я решила вернуться в первый. Пожалуй, подарки я куплю именно там. Где-то на полпути меня взяли под руку. – Если купишь Амрене тот большой сапфир, она воспылает к тебе вечной любовью, – сказала Мор, лениво растягивая слова. Я засмеялась и откинула капюшон, мешавший рассмотреть подругу целиком. Мороз разрумянил ее щеки. Золотистые волосы, заплетенные в косы, уходили под белую меховую подкладку плаща. – Вот только вряд ли наши сундуки воспылают ко мне такой же любовью. – Не прибедняйся, – усмехнулась Мор. – Уж тебе ли не знать, насколько мы богаты? Она кивнула в сторону витрины ювелирного магазина, где красовался сапфир размером с яйцо. – Ты можешь заполнить такими камешками всю купель, а мы не обеднеем даже на полноготка. Я знала, поскольку видела списки нашего имущества, но размеры богатства Риза… моего богатства и сейчас не укладывались в голове. Многозначные цифры были чем-то неосязаемым, напоминая детскую игру в деньги. Возможно, мое скудное человеческое детство до сих пор давало о себе знать, однако я не транжирила деньги направо и налево, покупая лишь необходимое. Но сейчас… – Я выбираю ей подарок на День зимнего солнцестояния.