Перестав ходить по камере, Катарина медленно опустилась на каменное возвышение у стены, служившее ей ложем и покрытое соломой, и несчастно вздохнула. Ее запястья были заключены в небольшую деревянную колодку, не позволяющую ей соединить пальцы рук и ворожить. В таком положении Катарина могла только поднимать юбку, когда испражнялась в углу в пробитое в полу отверстие. На ее глаза вновь навернулись слезы. Она не хотела умирать. Она была так молода. Всего девятнадцать лет. Отчего все было так несправедливо на этом свете? Катарина опять вспомнила Диего и вдруг в пустоту промолвила: — Боженька, я так ошиблась. Так зло поступила с ним, и с Хуаном, и Андресом. Я так виновата… Она хотела добавить к своей мольбе еще просьбу Господу, чтобы он помиловал и спас ее. Но у нее не хватило на это смелости. Совесть отчетливо твердила ей теперь, Диего и его парней казнили три дня назад по ее вине. И ей лишь вернулось ее зло, которое она совершила. В тревожном забытьи Катарина долго сидела, поджав колени к груди, и забылась дремой только глубокой ночью. Свернувшись калачиком на соломе на своем каменном ложе, она даже задремала на некоторое время. Ее разбудил яркий свет факела, когда в темницу открылась дверь. — Вставай, ведьма! — прикрикнул на нее охранник. — Уже утро? — пролепетала она спросонья, задрожав всем телом и бросив взгляд на темное окно под каменным потолком. Она быстро села на каменном ложе. Утренние лучи еще даже не проникали внутрь затхлого помещения. Катарину вновь охватил все тот же липкий страх перед неизбежной смертью. За охранником вошел один из гендерийских монахов в серой грязной рясе. Его лицо скрывал капюшон, а руки были сложены на груди, он перебирал пальцами четки. — Еще рано, ведьма, — заявил охранник, вставляя факел в держатель в камере. — Отец Бенито пришел исповедать тебя перед смертью. — Мне не нужна исповедь, — нахмурилась Катарина, мрачно осматривая монаха в грязной рясе, застывшего у входа. Похоже, он молился, так и перебирая четки. — Можно мне лучше воды, господин? — Принесу позже, ведьма. Зря ты отказываешься от исповеди, — не унимался охранник. — Покаешься, и твоя душа не пойдет в ад. — Я и так чиста перед Господом и не творила зла, — заявила девушка. — Не то что вы. Я невиновна ни в чем, а вы хотите сжечь меня. — Я, что ли, хочу? — насупился охранник и сплюнул на земляной пол. — Мне на тебя вообще плевать, девка. Мне приказано, я исполняю. Оставляю тебя со святым отцом. Скоро приду. Он вышел, заперев дверь на замок. Монах наконец опустил руки и приблизился к девушке. Катарина же, скрестив руки на груди, и, так и сидя на каменном ложе на соломе, непокорно выпалила: — Напрасно ты пришел, монах! Мне не в чем каяться… Она подняла босые ноги и прижала их к груди. Уткнувшись подбородком в колени, девушка показала всем видом, что более не намерена говорить с ним. Монах подошел совсем близко к ней и тихим голосом произнес: — Нам всем есть в чем каяться, Катарина. Услышав знакомый хрипловатый голос, она быстро вскинула на него глаза. Мужчина уже чуть откинул капюшон с лица. — Диего! — выпалила она, радостно встрепенувшись, и подалась к нему всем телом, вскакивая на ноги. Знакомое лицо его с живым цепким взором вызвало в ее душе радостную надежду. — Тише! — тут же осек ее он громким шепотом. — Как ты здесь оказался?! Я так рада, что ты жив! Как ты спасся? — Уж точно не твоими стараниями, ведьма, ты же сделала все, чтобы от меня избавиться, — недовольно буркнул он. — О, прости меня! Прости за все, Диего! Я такая дура, не думала, что все так выйдет. Я не знала, что вас захотят казнить эти латники. — Все ты знала, ведьма, верно все рассчитала, — хмуро усмехнулся он, сверкая на нее глазами, и скрестил руки на груди. — И я оценил твою умную стратегию. Но я прощаю тебя. — Благодарю тебя, идальго! Ты так великодушен, — закивала она. Катарина подняла свои скованные деревяшкой руки и попыталась ухватить его руку, намереваясь поцеловать кисть. Де Лотарго же не дал ей руки и хрипло приказал: — Хватит вопить, Катарина, ты можешь говорить шепотом? — О прости-прости! Ты ведь спасаешь меня? Спасешь, как в прошлый раз? — зашептала она возбужденно, заглядывая ему в глаза снизу вверх и наперед зная ответ. — Я пришел посмотреть, как тебя сожгут на костре, — проворчал он. — Ты врешь, — замотала головой она. — Чего это я вру? — нахмурился он и продолжал зловещим шепотом: — Я простил тебя, но люди должны платить за свои поступки. Андрес мертв по твоей вине. — Так жаль… За несчастного Андреса я буду молиться Богу. — Молись, ведьма, только вряд ли это ему поможет. Потому, когда пламя охватит твои ноги и тело, я буду доволен. Раз за хорошее отношение ты платишь черным злом. Разве я много просил у тебя, Катарина? — Прости меня, Диего! Я поеду с тобой куда скажешь, только помоги мне. Я так боюсь! — Ладно. За этим и пришел. Заключим вновь сделку. — Я согласна! — закивала она радостно, даже не дослушав. — Диего, надо только бежать быстрее, пока не вернулся охранник. — Неугомонная, — оскалился он мрачно. — Буду говорить кратко. Я помогаю тебе сейчас и спасаю от костра. Но ты идешь сама в наше королевство, по своей воле. Без всяких выкрутасов, побегов и магических побоищ. — Да, хорошо. Я согласна, только пойдем быстрее. — Дай сюда руки, и почему ты боса? — Они отобрали мои сапожки, что ты купил, — ответила она грустно. — Ты клянешься сама идти, Катрина? — произнес он, доставая короткий нож, и умело начал сбивать замок на ее колодках на руках. — Или опять что-нибудь устроишь по дороге и обманешь? — Нет. Обещаю, что пойду к твоему императору и сделаю, что ему там надо, любую ворожбу. Обещаю. Ведь потом я буду свободна? — Да, — уверенно кивнул он, освобождая ее руки от колодок и откидывая деревяшку в сторону. — Тогда даю слово ведьмы, что пойду с тобой, Диего де Лотарго, по собственной воле, — она приложила свою руку к сердцу и кивнула. — Это что клятва? — он недоверчиво поднял брови. — Рука у сердца ведьмы посильнее любой клятвы. Теперь мои слова запечатлелись в сердечной чакре, и, если я нарушу слово, могу заболеть или еще того хуже. — Вечно у тебя все сложно, Катарина, — осалился де Лотарго. — Слушай меня хорошенько. Сейчас войдет охранник, я встану здесь. Ты отвлечешь его, чтобы он повернулся к тебе и… Глава X. Дорога Они выбрались за пределы аббатства, когда еще не пропели первые петухи. Диего, так и облаченный с серую сутану и с капюшоном на голове, крепко держал девушку за руку и тащил за собой. Катарина не могла быстро идти босая. Морщась от боли, она терпела, ибо в нежные ступни врезалась каменистая почва, но молчала. Она знала, сейчас главное убежать от погони. — Надо сегодня же убраться подальше от Аликанта. Пока по нашим следам не пустили всех пикинёров города, — отозвался де Лотарго, сворачивая на одну из пустынных улочек уже на окраине городка. На удивление, им не попалось по дороге ни одного жителя, кроме одного дряхлого старика с палкой. До рассвета оставался еще час, и жители еще спали. — А Хуан? Где мы встретимся с ним? — спросила она срывающимся от быстрого бега голосом. — Хуан сбежал еще по дороге, когда нас тащили в тюрьму. Я помог ему, отвлек латников. Не знаю, где он сейчас, не видел его больше, — ответил Диего, оглядываясь. Они уже достигли ближайшего пролеска. Выбрав направление, он устремился глубже в лес. — Надеюсь, он жив и вернулся в Оританию. Я велел ему это сделать. — Это было бы хорошо, — закивала она. Они шли все дальше в лес, и неожиданно Диего дернул девушку за руку и прижал к стволу дерева спиной. Она испуганно ахнула, когда его широкая ладонь легла ей на горло, а в его глазах зажглось угрожающее пламя. — Ну что, ведьма, — процедил он, угрожающе склоняясь над ней, и тут же его рука сдавила ей горло. — Теперь ты ответишь за все, как я и обещал. Начинай молиться. — Ты спас меня, чтобы теперь убить? — округлила она глаза, хватаясь руками за его железную руку, которая давила ей горло. — И как ты сразу не догадалась? Я спас тебя, для того чтобы самому совершить правосудие, предательница! Посмотреть в твои лживые глаза и спросить, отчего ты так неблагодарна. — Пусти! — захрипела она, задыхаясь, ибо он неумолимо душил ее. — Я спас тебя от костра, а ты отплатила мне черной неблагодарностью! — Прости, Диего! Ты приказал мне и вез силой. Потому я так поступила. Он чуть ослабил свою нажим, и она начала хватать ртом воздух. — Твои выходки сидят у меня уже в печенках! И почему я до сих пор не придушил тебя за твои дерзости, ведьма?! Мужчина склонился к ее лицу ниже, испепеляя взором. Она отметила, как он сбивчиво задышал, и поняла, что его гнев перерос в другое чувство, оттого тихо вымолвила: — Может, потому, что неравнодушен ко мне?