– Я буду следующей королевой Иннис Лира. Не сомневайся. – Не сомневаюсь, – ответил он. Астор поднял руку, чтобы схватить Гэлу за подбородок, и Гэла замерла. Кончики пальцев давили изо всех сил, заставляя молодую женщину отстраниться. Вместо этого она подтолкнула мужа ближе, решив в ответ попытаться его поцеловать. Между супругами возникло напряжение. Дыхание Астора становилось чаще, он яростно хотел ее, и на мгновение Гэла увидела в глазах любимого мужчины всю глубину его ярости. Астор скрывал неистовство под благожелательным лоском оттого, что Гэла постоянно и последовательно отвергала его сексуальное желание. Жена не обращала внимания на смесь ненависти и любви по отношению к ней, бурлящую внутри Астора. Женщина-воительница стремилась лишь к совпадению их приоритетов. Гэла положила руку на горло Астора и сжимала, пока он не отпустил ее. Затем женщина-воительница крепко поцеловала мужа, надавив коленом на его колени, пока его бедра не разошлись в стороны. Поцарапав зубами нижнюю губу, она дернулась назад. Ее единственным желанием, которое она ощущала прямо сейчас, было смыть пятно тоски Астора. – Моя королева, – сказал герцог Асторский. Гэла Лир улыбнулась при виде его капитуляции. Лис Лис Бан в одиночку прибыл в Летнюю резиденцию Иннис Лира первый раз за шесть лет, с тех пор, как он его оставил. Море билось далеко внизу у подножия скал – бурное, рычащее с той самой жаждой, которую Лис всегда понимал. С этой позиции, лицом к замку от пологой деревенской дороги, он не мог видеть белые шапки волн – просто дальний участок неба целовал зеленую воду у западного горизонта. Летняя резиденция находилась на мысе, почти отрезанном от остальной части Иннис Лира. Это был словно отдельный остров из черного камня и цепких сорняков, связанный только узким сухопутным мостом, казавшимся слишком хрупким, чтобы безопасно переправить человека. Бан вспомнил состязания на нем. Никто не боялся смерти от тошноты или падения, доверяя лишь собственным шагам и опасаясь погибнуть под деревянными перилами. Здесь, на площади, копались в земле и читали на языке деревьев: звезды следят за вами. Рот Бана скривился в горькой усмешке. Лис шагнул на мост. Его сапоги сминали ранние семена и лепестки цветов, появлявшихся в конце лета, принесенные ветром. Рука Лиса в перчатке заскользила по гладким, как масло, перилам. Ветру, шепчущему грубо и резко, трудно было запретить дразниться. Бану нужно было больше практиковаться в диалекте, в повороте луны, хоронящей себя в болотах, и напомнить себе, как здесь говорили деревья, но ведь он вернулся на Иннис Лир только два дня назад. Бан двигался к Эрригал Кип – найти своего ушедшего отца, которого вызвали именно сюда, в Летнюю резиденцию, а его брат Рори уехал и поселился у слуг короля в Дондубхане. Поев и приняв ванную, Бан взял лошадь, которую оседлал конюшенный отца. Чтобы прибыть вовремя к Полуденному суду, Бан должен был ехать быстро и заново познакомиться с камнями и корнями Иннис Лира, а не с его кровью. Лошадь осталась в Сантоне, поскольку было запрещено ехать на ней по этому древнему мосту к Летней резиденции. Вдали ждали два воина с алебардами. У них были длинные оси, чтобы при желании столкнуть любого новичка с моста. Когда Бан находился в пяти шагах от воинов, один из них снял шлем, открыв темные глаза и прямой нос: – Ваше имя, незнакомец? Бан схватился за перила и сопротивлялся желанию разместить правый кулак на навершии меча, вложенного в ножны. – Бан Эрригал, – произнес он. Бана раздражал тот факт, что попасть дальше он сможет лишь благодаря своему имени, а не поступкам. Воины помахали Бану рукой, отступая от кирпичной площадки. Порыв ветра дернул Бана вперед, и тот почти споткнулся. Пытаясь повернуться, он спросил охранника: – Вы не знаете, где я могу найти графа Эрригала? – В гостевой башне. Бан благодарно кивнул и взглянул на палящее солнце. Ему не нравилась эта встреча с отцом. Эрригал путешествовал в Ареморию в конце весны, чтобы навестить кузенов Алсакса и стать послом Лира. Он всегда расточал хвалу по отношению к Бану в присутствии других людей, в то же время называя его наедине бастардом. Возможно, Лис Бан мог бы избежать традиционного приветствия и сразу спросить, где находились леди короля Лира. Шесть лет назад он мог бы найти Элию в кругу коз, но было невозможно представить, что за это время она осталась точно такой же. Лис Бан изменился, и должна была измениться и Элия. Она могла стать высокой и яркой, как нарцисс, или потертой и обветренной, как стоячие камни. Бан отгонял мысли о ее волосах и глазах, о ее руке с зеленым жуком. Он подозревал, что большинство его воспоминаний подслащивало время и расцвечивала тоска. Они были не совсем точными, какими были в действительности отношения. Она, дочь короля, и он, незаконнорожденный сын графа, не могли быть так близки, как подсказывала ему память. Возможно, сражения и усталость от воспитания в чужой армии, а также тоска по родине, страх, годы неуверенности превратили Элию всего лишь в светлое воспоминание, где не было места реальной девушке. Особенно той, которую вырастил такой человек, как Лир. В первые годы войны Бан думал об Элии, чтобы преодолеть страх, но это-то и была его слабость. Лис Бан использовал свою былую возлюбленную как соломенную куклу, за которую цепляется ребенок, пытаясь защититься от кошмаров. Теперь, конечно, Элия будет презирать Лиса Бана, поскольку так сложились звезды при его рождении. Если она вообще его вспомнит. Еще одна вещь, положенная к ногам Лира. Бан положил руку на навершие меча. «Я сам себя заслужил» – вот девиз Лиса Бана. Бан находился в Летней резиденции не как бастард, а как человек со своими безусловными правами. Медленно поворачиваясь по кругу, Бан старался наблюдать за Летней резиденцией уже глазами Лиса. Он считал, что мужчины, женщины, воины и леди ведут себя слишком суетливо. Замок представлял собой крепость из грубых черных камней, добытых столетия назад, когда мост имел меньшие разрушения и не был так хрупок. Он поднимался в барбакане внутри первой стены. Вторая стена была выше первой, с тремя центральными башнями, и одну из них построили напротив внутреннего замка. Королевская семья и их слуги могли неделями находиться внутри, а с ними и жизненно необходимые животные: козы, свиньи, птицы. Казармы, прачечные, отхожие места, двор, оружейная палата, башни – Бан помнил все это с детства. Однако они были некрасивыми, старыми, темными и асимметричными, построенными без конкретных разумных целей. Лиса впечатляло, насколько естественно был укреплен мыс и какие трудности могли испытать чужаки в случае нападения. Но пока Лис изучал окрестности, он понял, что крепость можно взять измором. В том случае, если бы на суше его окружил вражеский лагерь и лодки со стороны моря, он смог бы сколько угодно держать осаду в составе человек в пятьдесят. Если найти древний канал, по которому родниковая вода течет на мыс, осада была бы милосердно короткой. Бывший король этого замка приказал построить крепость на берегу для защиты подхода и использовать мыс как последнее укрепление, когда все надежды будут потеряны. Исключением, возможно, были лишь находившиеся там подземелья или невидимые пути ниже скал, куда можно было привезти еду, но враг мог отравить воду в канале, вместо того, чтобы останавливать ее поставку. Осажденные не могли пить морскую воду. Было ли там хорошо внутри? Бан не мог вспомнить. Это место было смертельной ловушкой, хоть победа в подобной битве и будет символичной, если резиденция находится в осаде, то остальная часть королевства уже должна была пасть, и как же резиденция сможет бороться? Бан почувствовал странный трепет при мысли о том, что королю Иннис Лира придется сделать такой выбор. Лучше, если бы его путь привел прямо к этому месту. Бан прошел по главной тропинке через открытые железные ворота и вошел во внутренний двор, где собирались солдаты и куриное кудахтанье соперничало с дружеской беседой и криками охотившихся чаек, где потрескивал дворовый очаг: около него множество пекарей и горничных готовили вечерний пир. Желудок Бана отреагировал на насыщенный запах, но он не мог задерживаться. Лис Бан быстро зашагал дальше в сторону внутреннего хранилища – одна рука прямо на навершии меча, чтобы сохранять баланс относительно бедра. Бан задавался вопросом, сможет ли он поприветствовать своего отца (Лис был совершенно уверен, что помнит, где находится гостевая башня). Затем он должен найти место, где сможет помыться, привести себя в порядок: сейчас волосы спутаны от ветра, куртка пахнет лошадьми, на нем потертые штаны и грязные сапоги. Он сбросил свои кольчугу и броню у Эрригала, чтобы быстрее передвигаться на лошади. Внимание Лиса Бана привлек знакомый оранжевый флаг: королевская эмблема Аремории. Вот был хороший король: воин, наблюдающий за сигналами огней всю ночь напролет, роющий собственную уборную даже с гниющими пальцами ног. Он страдал вместе со своими людьми и в грязи, и на передовой. Моримарос из Аремории не делал выбор, основываясь только лишь на пророчестве. По двору развевался бордовый флаг королевства Бургун. Улло Прекрасный. Он также пришел ко двору Элии Лир, несмотря на то – а может быть, именно потому, – что проиграл в битве. Бан задавался вопросом, что же Элия думает об этих двух королях. За второй стеной стоял тяжелый запах людей, пота и животных. В нижних стенах не было ни прорезей, ни окон, ничто не освежало воздух, и Бану очень хотелось подняться на парапеты или в верхние комнаты, построенные с учетом возможности проветривания. Здесь двор проводил теплые месяцы. С парапетов Лис Бан мог видеть деревья, растущие на острове, и даже слышать их: мох и хлипкие лозы, растущие на этой скале, не были расположены к разговорам. Когда в темной арке наверху появился его отец, Бан соскочил с лестницы. Бан ждал, чтобы его заметили. У Эрригала были пестрые волосы – и темные, и светлые, грубая темная борода и лицо красивого быка. Его-то Эрригал и использовал на полную мощность. Толстые косы были перевязаны черными орденскими лентами, новая синяя туника натянута поперек широких плеч, которые не перешли по наследству его старшему сыну. Сапоги графа были начищены, брюки – новые, имелся и ремень с пряжкой, с которой свисали резная кость и янтарные бусы. Эрригал протопал вниз по ступенькам, улыбка скользила на его лице, когда он говорил со своим спутником, явно близким человеком, также носившим кованые медные цепи лирского графа. Этот человек говорил тихо, но четко, когда они сблизились. «Он всегда любил Астора больше, чем Коннли». Измученность и усталость читались в форме рта чисто выбритого мужчины, хотя он был не стар. Черные волосы были коротко острижены, а серые глаза, словно речные камни, выделялись на темно-коричневой коже. Незнакомец назвал Бану свое имя: Кайо, граф Дуб. Его семья имела отношение к королеве. – Так всегда казалось, и это было справедливо во времена отца Коннли. – Эрригал согласился, подойдя ближе к Бану. – Впрочем, начиная с прошлого года, его непредсказуемость лишь растет. Теперь уже невозможно сказать, как он решит разделить свою землю, когда он, наконец, назовет имя своего наследника. На данный момент многое в пользу Коннли и Риган, включая и мое железо. Хотя предмет разговора двух мужчин и заинтриговал Бана, он с легкостью сохранял нейтральный вид – помогали годы практики сокрытия своих мыслей. Эрригал хлопнул тяжелой рукой по плечу Бана: – Сын, – тепло произнес он, и Бан почувствовал облегчение. Его спутник приподнял тонкие брови: – Этот парень не может быть твоим сыном. Он совсем не похож на своего брата. – И в самом деле! – произнес Эрригал, пожимая плечами с заговорщической улыбкой. – Этот парень получился так, что я и не признавал раньше этот факт, но сейчас уже привык. Ты знаешь моего законного сына, Рори. Он помоложе и рожден от моего дома и звезд. Однако у этого моего сына, Бана, в венах течет не менее стальная кровь рода Эрригалов. Ты слышал о графе Дубе, Бан? – Да, милорд, – тихо сказал Бан, знакомый с отцовскими резкими переходами в разговоре. – Тогда воспринимай его как друга, – усмехнулся Эрригал, разворачивая Бана и обхватывая другой рукой Кайо, словно превращаясь в мост между ними. – Как скажешь, отец, – пробормотал Бан, смотря на графа Дуба. Они встречались и раньше, но давным-давно. В Белом лесу, высоко на севере, до того как мать Бана прогнала его. – Я рад снова тебя видеть, Бан, – сказал Кайо, предлагая ему свою руку. Бан быстро снял перчатку и пожал обнаженную руку Кайо. Кайо продолжил: – Я бы хотел больше узнать о подвигах Лиса из Аремории. – Хорошо, мой господин, – произнес Бан, позволив горделивой улыбке скользнуть по его лицу. Граф Дуб слышал о нем, и не как о бастарде, а как о Лисе. – Лис Лира, – запротестовал Эрригал. В молодости Бан когда-то превзошел Рори и всех остальных мальчиков его возраста, участвуя в забеге, поскольку осмелился перепрыгнуть овраг вместо того, чтобы карабкаться вниз и вверх. Король Иннис кинул ему цветочный венок. И Эрригал сказал: «Бан был готов больше рисковать жизнью ради победы, чем остальные», – словно король одобрил победу бастарда. Эти слова услышал Лир, издевательски возразивший, что жизнь Бана стоит меньше, чем жизнь других мальчиков, поэтому Бан, естественно, и был готов к большему риску. Бан открыл глаза и стащил другую перчатку. Его отец был слаб и никогда не защищал имя собственного сына от Лира, но король был его истинным врагом. Не желая отступать и думая о том, как лучше всего разыграть лису в этом убогом курятнике, Бан скользнул взглядом в глубину. – Зачем же короли Аремории и Бургуна находятся здесь? – На мой взгляд, они соперничают за приданое Элии, – ответил Кайо, прислонившись плечом к черной каменной стене, – а не за нее саму. Эрригал расхохотался: – Все правильно, ведь она третья дочь. Бан уже много чего слышал от Моримароса неделю назад, но сейчас стоял, прислонившись плечом к черной каменной стене, и во рту у него пересохло. Он не имел права выражать свой интерес к Элии. – Все это будет завтра, – парировал Кайо. – В Полуденном дворе. Лир будет выбирать между Ареморией и Бургуном. – Завтра, – повторил Бан слишком тихо, чтобы звучало безразлично. Отец не обратил на это внимания, изучая отряд воинов и спешащих к третьей башне дам в ярких одеждах, но Кайо услышал Бана и теперь пристально смотрел на него. – Шесть лет прошло с тех пор, как вы ее видели? – Кайо мягко затронул щекотливую тему. Бан кивнул. – Пойдемте, – произнес Эрригал, снова хлопая мужчин по плечам. – Я хочу переговорить с Бракохом, чтобы увидеть зарождение альянса и узнать, будет ли он поддерживать Коннли. Граф Дуб кивнул. Бан следил за ним и заметил неприязнь во взгляде Кайо. Интересно.