— Надо прятаться под лестницу! Быстрее! — Да че ты, сдурела? — Белый был возмущен. — Столько добра вокруг — и прятаться? Но Таня не слушала его. Вцепившись в руку Шмаровоза, она потащила его под лестницу. За ними пошел Колька-Рыбак. Все трое втиснулись в узкое пространство, заваленное ведрами и тряпками, где замерли, согнувшись в три погибели. Белый, пожав плечами, пошел к следующему окну. Сквозь щель Таня и ее люди могли видеть происходящее. Входная дверь вылетела со страшным грохотом, выбитая ударами сапог. Внутрь ввалились люди в мохнатых папахах. У многих за поясами были сабли. Не успев спрятаться, Белый так и застыл с драгоценностями в руке. — Вор, твою мать!.. — заорал зычный голос с заметным кавказским акцентом. — Вора поймали! Вор влез! — Что с вором делают? — громко рассмеявшись, ответил кто-то еще. В тот же самый миг рослый черноволосый в папахе поднял руку. Раздался выстрел. Было видно, как Белый упал на пол и, чуть прокатившись, застыл. Одной пули оказалось достаточно — в голову. Толпа расступилась, и в лавке появился кто-то еще. Он был в другой части комнаты, и сквозь щель в двери его нельзя было разглядеть. Но по тому, как почтительно вытянулось воинство в папахах, становилось понятно — появился начальник, главарь. Главный комиссар. Судя по всему, вел он себя очень важно, потому что не сделал больше никаких лишних движений, а только отдавал команды. — Собрать! — и по одному только звуку его голоса трое в папахах бросились собирать драгоценности и деньги в лавке. Было слышно, как они разбивают витрины прилавков, как переворачивают их. С громким грохотом взорвали сейф. Они вели себя как самые настоящие бандиты-налетчики, даже хуже. После этого последовала команда: — Привести. Четверо бросились по лестнице на второй этаж. Это был самый страшный момент для Тани, ведь, подходя к лестнице, они могли их заметить в узкую щель. Но бандиты были настолько поглощены грабежом, что ничего не видели. Бегом поднялись по лестнице. С дощатых ступенек на сжавшуюся Таню и ее людей посыпались щепки и пыль. Очень скоро сверху раздался грохот, как будто переворачивали мебель, звуки ударов и крики. А еще через время двое стащили со второго этажа ювелира. Двое остальных задержались грабить наверху. Ювелир еле шел, тяжело ступая босыми ногами. Его буквально тащили под руки. Рубашка на нем была разорвана, а лицо разбито. Из носа и губ капала густая кровь. Ювелира затащили в лавку, где уже заканчивали хозяйничать грабители. — Ну что, буржуйская сволочь, деньги прячешь? — Начальник говорил спокойно, даже весело. — Господин Домбровский, я же согласился платить, вы же… — начал было ювелир. Но тут же раздался зычный, гулкий звук удара, и голова ювелира бессильно свесилась на грудь. — Молчать, сволочь, — весело, даже ласково сказал новый военный комендант Домбровский, и теперь прятавшиеся под лестницей поняли, кто это такой, — а мне мало. Есть приказ: экспроприация у буржуев. А ты самый что ни на есть буржуй. Мы все у тебя живо экспроприируем. Кстати, а мы в твоей лавке вора поймали. Видишь, как тебе повезло. Грабил гад. Кто-то из людей что-то сказал Домбровскому, тот весело рассмеялся, затем повернулся к ювелиру: — Скрытный, да? Ну ничего, у нас ты живенько расскажешь, где и что у тебя есть! Увести! — За что? — ювелир собрался с силами и завопил в голос: — За что меня?! Я же пообещал с вами сотрудничать! Пообещал, что всех выдам и всё заплачу! Вы же слово дали! — Подумаешь, слово! С буржуями я не договариваюсь, — сказал Домбровский, — взял и передумал. Тебе, уроду буржуйскому, урок будет. Очевидно, он подал знак, потому что ювелира поволокли к выходу. Он упирался изо всех сил. Хватался руками за стены. Вопли его были столь страшны, что у Тани разрывалось сердце. Чтобы не слышать этого кошмара, она закрыла уши. Вообще все ее тело от ужаса билось, как в лихорадке, и Таня никак не могла унять эти то ли судороги, то ли дрожь. Наконец ювелира выволокли за дверь, осыпав градом ударов. Окинув пристальным взглядом внутренности лавки (не забыли ли какую-то ценность его люди), Домбровский направился к выходу. Теперь Таня отчетливо видела его высокую статную фигуру в серой офицерской шинели еще с прежних времен. Несмотря на то что он был красив, эта леденящая красота могла внушать только ужас. Первобытный, животный ужас, от которого исчезали все мысли и леденела кровь. Домбровский вышел. Воинство в курчавых папахах потопало следом за ним, горланя на непонятном языке. В лавке воцарилась тишина — тишина, которая была хуже смерти. — Можно выходить, — тихонько, шепотом сказал Шмаровоз, — пойдем, Таня. Впервые в жизни он назвал ее так — по имени, тихим голосом, очень просто и без всяких жаргонных словечек. Это означало, что Шмаровоз находится в глубоком шоке, который просто не может себе объяснить. Кое-как они выбрались наружу. В лавке было разбито и уничтожено абсолютно всё. Умудрились даже отколупать стены. Казалось, по пространству большой комнаты вдруг пронесся смертоносный вихрь. Труп Белого лежал ближе к порогу. И, как предполагала Таня, у него была прострелена голова. На его окровавленном лице застыл ужас, смешанный с удивлением. — С нами покончено, — печально качая головой, прокомментировал Шмаровоз, — нет нас больше. С налетами покончено. Теперь власть грабит. Как же они себя ведут, Боже ж мой… Да ни один налетчик, ни один марвихер… Ни один король Молдаванки не оставлял после себя такого! Матерь Божья… Нет больше королей Молдаванки. И Одессы не будет, если такие к власти придут. Никого не будет. Колька-Рыбак ничего не сказал. Он был в таком же шоке, как и Таня, и его тоже била дрожь. Таня не захотела подниматься на второй этаж. Она боялась того, что может там увидеть. Молча они выскользнули из страшного дома через разбитую входную дверь и так, больше не говоря ни единого слова, ушли в темноту. Глава 11 Встреча с Японцем. Контроль над Привозом. Исчезновение Дуньки-Швабры. История с мертвым младенцем Пролетка остановилась в самом темном месте Фонтанской дороги, там, где узкое дорожное полотно уходило под откос. Покрытая камнями, упавшими со склонов, дорога была очень неровной. Лошади то и дело спотыкались и останавливались, отчего пролетка шла страшно медленно, буквально кланяясь каждому обломку скалы. — Так мы до утра не доедем! — занервничал Туча, засуетившись, заерзав на жестком сиденье пролетки. — Та не треба гоняты коней, — раздраженно ответил возница, — бо копыта зламають, оно мине надо? Хто мине новые копыта поставит? Внизу, под склоном, круто уходящим в беспросветную темноту, билось море. Были слышны гулкие раскаты волн, набегающих на песок. И казалось, в темноте притаился страшный, отчаянный зверь, неспособный справиться сам со своей мощью, и готовый вот-вот наброситься на людей. Вжавшись в угол пролетки и потеплей закутавшись в шерстяной платок, Таня тревожно вглядывалась в окружающую их темноту. Эта темнота не несла в себе ни спокойствия, ни укрытия — ничего, кроме страшного, отчаянного чувства тревоги, гложущего ее душу. После той жуткой ночи неудачного налета что-то сломалось, изменилось в ее душе. Если Таня и раньше думала покончить с криминальной жизнью, то теперь была твердо уверена в этом. Впрочем, сейчас ее несколько отпустила терзающая прежде совесть. Теперь ее грехи казались намного меньшими, чем грехи тех, кто прошлой ночью ворвался в ювелирную лавку. Даже участвуя в налетах, Таня никогда не совершала таких страшных поступков. Рядом с ней в пролетке сопел Шмаровоз. Так же, как Таня, он был потрясен и чувствовал себя потерянным в этом мире. И так же, как Таня, хотел покончить с криминальным прошлым. — Я ведь мастер на все руки, — сказал Шмаровоз Тане после того страшного дня, — починить могу всё, что угодно. Любой замок могу разобрать и открыть. Зачем же мне башку под пули подставлять? И она была с ним совершенно согласна. Прежний криминальный мир рушился, исчезал на глазах, и выживать теперь приходилось совсем по другим законам. После убийства Софы Таня и Циля сняли новую квартиру на Болгарской — удобную, просторную, четырехкомнатную. Вместе с ними поселилась и Ида с Маришкой. Циля, которая терпеть не могла заниматься домашним хозяйством, наняла в прислуги деревенскую девушку Любу, живущую по соседству. Три раза в неделю эта Люба убирала, стирала пеленки Маришки и варила на всех еду. За это довольная Циля и расплачивалась по-царски. Досыта хлебнув горькой бедной жизни, она не могла обманывать людей и платить мало, потому Люба и работала у них с удовольствием. Выйдя из дома, Таня глазам своим не поверила, увидев Шмаровоза — во-первых, потому, что он не знал ее нового адреса, а во-вторых, потому, что думала: после ночи он не скоро придет в себя. Но Шмаровоз был достаточно бодр, и сразу же это пояснил, видя ее недоумение: — Слухами о тебе земля полнится, на Молдаванке твой адрес каждая собака знает. А насчет ночи — завязать я решил. Хватит с меня, — потом, спохватившись, быстро добавил: — Японец тебя ищет. Срочно видеть хочет. Он Тучу ко мне прислал. Таня кивнула — если кто и знал новое местонахождение Японца, так это Туча, который теперь был его казначеем. Японец, скрывавшийся от людей Григорьева, доверять мог считаным людям. Туче и Тане — в том числе. — Слава богу! Я давно его ищу, — сказала Таня. — Он за теперь виллу снимает на Фонтанской дороге, не абы шо. Сегодня ночью за нами пришлет Тучу с извозчиком. От он нас и довезет. Вилла на Фонтанской дороге! Японец всегда умел устроиться неплохо. И пока люди Григорьева обыскивали все притоны Молдаванки, Бугаевки и Слободки, пытаясь даже залезть в катакомбы, Японец жил себе как настоящий король! Таня усмехнулась — ей всегда нравилась удивительная жизненная сила Мишки и его несгибаемая воля. Он был похож на растение, способное пробиться сквозь камень. Не многие люди обладали такой живучестью. И вот теперь они сидели в пролетке, которая вяло тащилась вдоль побережья, думая каждый о своем. — Не ходи! — За час до встречи с Тучей Циля схватила Таню за руки. — За ради всего святого — не ходи! А как это ловушка? — Перестань! — пожала плечами Таня. — Григорьев ищет Мишку Япончика. Кому нужна я? — Не скажи! — Циля прищурилась. — Таки весь город только и говорит, как в лавке ювелира Ракитина пристрелили вора Белого из банды Алмазной. — Как быстро… — удивилась Таня, все еще неспособная привыкнуть к скорости сарафанного радио Молдаванки. — Так шо теперь люди Григорьева ищут Алмазную по всему городу, шоб, как и Японца, ее порешить. — Да какая я Алмазная, — усмехнулась Таня горько, — нет больше Алмазной, как и налетов нет. Прошлое… Те, что были в лавке, хуже любых налетов. Так что им долго придется меня искать. — Но ночью ехать тудой, за город… — Таня не уточнила, куда едет, но Циля и так поняла, что Японец прячется не в самой Одессе. — Это надежные люди, — сказала Таня, — им можно доверять. Наконец к концу очень долгого пути перед ними выросли два вооруженных до зубов охранника. Туча спрыгнул с пролетки и вступил с ними в переговоры. Минут через пять ворота открыли, и пролетка въехала во двор. Японец ждал их в роскошно убранной гостиной. Как гостеприимный хозяин, предложил бутерброды, налил вина. Затем отвел Таню в соседнюю комнату, библиотеку, смежную с гостиной, и тут уже, не церемонясь, прямо спросил: — Ты искала меня из-за дани, которой обложили Привоз? — Большевичка Марушина, — кивнула Таня, — она была у меня лично. Я в беде.