— Я с тобой останусь, — Рулька Кацап не двигался с места. — Хорошо. Тогда идем. Они вышли в окно и медленно пошли, прижимаясь к стенке, вдоль дома. Завернули за угол. Бандиты были уже во дворе. Их было много, пять человек. Двое остались стоять в парадной, один отправился искать черный ход, а еще двое стали подниматься по лестнице. Таня и Рулька Кацап спрятались в выемке подвала во дворе, ход в который был расположен низко, под камнем, и никто из посторонних в жизни не догадался бы об этом укромном месте. Было слышно, как бандиты выбивают дверь. Раздались крики — проснулся кто-то из соседей. В ответ прозвучали выстрелы. Потом раздался взрыв. Он был настолько сильный, что пламя вырвалось сквозь крышу, вырывая деревянные перекрытия и уничтожая шифер. В квартиру Тани бросили бомбу. Все смешалось в хаосе огненных языков пламени, людских криков, сажи, копоти, фонтана из осколков стекла и выбитых взрывом камней. Бандитов пулей снесло с лестницы. Они вырвались из парадной, сбив кого-то с ног. Было слышно, как с урчанием завелся двигатель автомобиля. — Мы должны выскользнуть незаметно, — сказала Таня Рульке. — Когда соседи поймут, что бомбу бросили в мою квартиру и дом загорелся из-за меня, они меня разорвут. Поэтому уходим быстро, пока они будут тут бегать. Кое-как выбрались из подвала, побежали вдоль улицы. Дом пылал вовсю. Крики заполонили всю улицу — страшной проблемой Одессы было отсутствие воды, и дома сгорали сто раз до того момента, как появлялись пожарные команды с водяными бочками. Дом был обречен. Таня со слезами на глазах уходила от места, где имела хоть какое-то подобие уюта. Судьба явно была против того, чтобы она обрела покой. И жестоко гнала ее вперед, словно намеренно лишая всего на свете. Таня плакала, не скрывая слез, отчего Рулька Кацап чувствовал себя достаточно неуютно. — Алмазная, успокойся! Да успокойся ты, — бормотал он, — все же спаслись. Будет у тебя новый дом. Вот увидишь, будет. Слезы Тани высохли по дороге. За квартал до дома Шмаровоза она остановилась. — Ты сейчас пойдешь туда и убедишься, что все в порядке. А я… Дальше мне надо одной. Рулька Кацап пытался протестовать, но Таня умела быть непреклонной. В конце концов он сделал так, как сказала она, и ушел вниз по улице, унося в своей душе ростки своей первой юношеской любви, такой неожиданной и такой опасной для вора. Таня добралась до Привоза, до того места, где вместе с Пилерманом спрятала бриллианты. К счастью, они были в тайнике. Таня быстро их достала. «Попляшешь теперь у меня…» — злорадно подумала она, унося бриллианты с собой. Думать особо времени не было. Таня кралась по ночному Привозу. Она спрятала бриллианты в ступеньках бывшей лавки ростовщика Кацмана, которой теперь управлял его сын, на том самом месте, где нашли мертвого младенца… Глава 21 Помощь Володи. Имя убийцы. Труп в мебельной мастерской Таня стояла у дверей своего сгоревшего дома, вдыхая приторный запах гари, разлитый в воздухе. Был ранний рассвет. Дом сгорел дотла. Воздух был ужасен. Тане казалось, что им пропахли ее волосы, одежда, кожа. Кое-где еще мерцали алые отблески, отголоски страшного пламени, бушевавшие здесь всю ночь. В черных обугленных досках эти алые огоньки были похожи на пляшущих чертей, вырвавшихся наружу из самого ада. Тане было страшно по-настоящему. Вот уже вторично ее дом сжигали, и ей казалось, что по пятам за нею следует ад — страшная плата за все ее грехи. К счастью, двор был безлюдным, жильцы других квартир куда-то попрятались. Те, кто пострадал от пожара, уже успели выудить из обугленных руин то, что осталось от их вещей. Из вещей Тани не уцелело почти ничего, страшно было даже смотреть. Но за последнее время у нее сформировалось какое-то странное отношение к вещам — ей было их совершенно не жаль, и она весьма философски относилась к их потере. Она не жалела о вещах, и сама не могла понять почему. Жизнь научила ее этому. Таня сама не знала, зачем пришла на пепелище. Какая-то странная сила влекла ее сюда, и ей казалось очень важным прийти именно к этому месту. Но это оказалось тяжелей, чем она думала. И когда она подошла к обгоревшим руинам дома, слезы закапали из ее глаз. — Господи… Что здесь произошло? — Знакомый голос, раздавшийся за спиной, словно окутал ее. Володя стоял и с ужасом смотрел на руины дома, страшным призраком чернеющие в рассветном свете. Лицо его стало белым, а глаза казались застывшими озерами на этом лице. Для него это был удар, но его смягчило присутствие Тани. Он еще не осознавал, что она, целая, живая, невредимая, стоит перед ним — все его внимание было приковано к сгоревшему дому. — Таня!.. Таня… О господи… что произошло… Он повторял какие-то бессмысленные слова, смотря вперед, перед собой, словно видел настоящего призрака, восставшего из ада. Это было для нее уже слишком — увидеть Володю после всех потрясений прошедшей ночи. И, зарыдав, она бросилась к нему на шею. Он обнял ее крепко, осторожно гладил ее волосы. И ей вдруг показалось, что здесь, в его объятиях, — дом, единственный дом, самый прекрасный из всех, единственное счастливое для нее место на свете. Так стояли они долго, слишком долго, неспособные разнять рук. До тех пор, пока Володя первый не опустил руки, словно очнувшись. Таня заметила это, и это кольнуло ее в самое сердце. И тут же она отстранилась сама, пронзая Володю горящими, просто обжигающими глазами — так ее жестоко оскорбил этот невольный его жест. — Таня! Что здесь произошло? — Пожар. — Дрожь прошла, и от злости, что он всегда такой нерешительный, странный, чужой, Таня чуть ли не возненавидела его в эту минуту. — Как пожар? Что произошло? — Мало ли пожаров бушует на Молдаванке! — Это связано с тобой? — Может быть, — Таня снова сверкнула глазами, — а если меня хотели убить, то что? — Ничего, — Володя был удивлен ее холодностью, — сейчас тебе тоже угрожает опасность? — Не знаю, — Таня немного сбавила тон. — Если тебе негде жить… — Негде, — отрезала Таня. — Ты можешь временно пожить у меня. — А Циля с Идой? Они тоже остались без крыши! — Все вместе мы в моей квартире не поместимся, — задумался Володя, — но я знаю, как поступить. Напротив моего дома в Каретном переулке сдается несколько подходящих квартир. Я сниму одну для вас. — Ладно, — Таня немного потеплела, подумав, что спрятаться в Каретном переулке прямо напротив Володи — не такая уж плохая идея. — Тогда пойдем прямо сейчас! — Подожди. Я должна кое-что тебе рассказать. Очень важное. Я знаю, кто убийца с Привоза. — И я тоже знаю! — воскликнул Володя. — Я видел архивы в тюрьме! Я поэтому к тебе и шел. — Похоже, я тоже добыла часть этого дела, — улыбнулась Таня и в двух словах рассказала то, что произошло у Домбровского, конечно, опустив главные детали стрельбы, снотворного и того, зачем она пошла к нему на квартиру. Таня довольно элегантно соврала, что была в гостях, тайком подслушала разговор. А улучив момент, потихоньку забрала папку. Володя, в свою очередь, рассказал о посещении тюрьмы. Поверил ли он в легенду Тани или не поверил, он не выдал ни единым словом. — Значит, листки, которые мне удалось украсть, кто-то добыл из тюремного архива, — задумчиво сказала Таня, внимательно выслушав рассказ Володи. — Вот непонятно только, почему забрали именно их? На них не было имени! — На уголовном деле было, — удивился Володя, — и это имя попадалось ни один раз. Это имя… — Гоби Имерцаки, — сказала Таня, — тот самый человек, который спас Иду и других людей в квартире от погрома. Бедная Ида… — Подожди… Как ты узнала имя, если его не было в твоих листках? — Володя с подозрением уставился на Таню. — Догадалась, — улыбнулась Таня, — ну ладно, я видела его со спины и узнала. Именно он тайком требовал эту папку у хозяина дома. Их разговор я и подслушала. А потом узнала. Честно говоря, это для меня шок. Он казался мне таким хорошим человеком. — Гоби Имерцаки — серийный убийца, который вышел из тюрьмы после взятия ее Японцем. Он не должен был выходить на волю. И он продолжил убивать сейчас. Это он, наш убийца. Дело закончено. — Не совсем. Что мы будем с этой информацией делать? — Пойдем к нему. Попытаемся поймать, — Володя выглядел воодушевленным, — а дальше будет видно. — Это глупость — идти прямо к убийце в дом! — сказала Таня. — А мы не будем его ни в чем обвинять сразу, просто пораспрашиваем про Дуньку-Швабру, — предположил Володя, — а там сориентируемся по обстановке. В крайнем случае, задержим его и сдадим Марушиной. У меня есть оружие. Я могу его задержать. — Это выход, — согласилась Таня, — а вот если Марушина отпустит его, серийного убийцу, тогда… Тогда это будет для меня хорошо! У меня будут доказательства… — Что ты имеешь в виду? — удивился Володя. — Так, просто… мысли вслух… — пожала плечами Таня. — Тогда идем! Или тебе сначала надо устроить своих в безопасное место? — Они пока на квартире у моего друга. Это подождет. Идем, — Таня вдруг почувствовала, что в ней проснулся некий охотничий азарт. — Одно меня смущает… Когда он убивал раньше, не было мертвых младенцев! Почему? — Не знаю. Выяснится, — сказал Володя, увлекая ее за собой в лабиринты рассветного города. Переулок спал. Он выглядел сонным и днем, но в ранние рассветные часы это было настоящее сонное царство. Единственными обитателями были коты. Шныряя по окрестным дворам, они окидывали хитрыми горящими глазами случайных посетителей, забредших на их территорию. Коты чувствовали себя хозяевами этих мест. И, убедившись, что пришельцы не угрожают их привычной жизни, спокойно продолжали свой путь, бесшумно проскальзывая в тайные, только им известные лазы.