– Какая отвратительная история! – Вы полагаете? – Ну конечно! Как можно не только общаться с подобной женщиной, но и жениться на ней! Для меня все эти девицы из веселых домов то же самое, что бандитки, попрошайки, воровки, – нет ничего отвратительней! Для меня это не женщины, а какие-то бесполые существа второго сорта, не вызывающие ничего, кроме презрения, – воскликнул Володя. – Это говорит за вас ваша полицейская служба, – улыбнулся Катаев. – Нет. Я не так долго служу в полиции. Просто у меня есть свои собственные принципы и убеждения. И я никогда через них не переступлю. Между тем к ним уже подходил Пильский в сопровождении блондина Ревенькова. – Господин Сосновский. Почитайте нам свои стихи! – с ходу закричал Ревеньков. – Вы лучший разрушитель старого мира! Почитайте всю подборку из «Дохлой крысы»! – «Засахаренной крысы», – скромно поправил Володя, но его уже никто не слышал – все вокруг кричали: «Стихи, стихи!» Адреналин ударил в голову, Володя чувствовал себя так, словно готов был лететь над всем миром. Взобравшись на подставленный кем-то стул, он заявил: – Я буду декламировать свое последнее стихотворение… Несколько последних… Из сборника «Ружье мокрой луны». …И он стал читать громко, с расстановкой. Упиваясь победоносным звучанием своего собственного голоса, скромно полагая, что у него не только самый лучший голос, но и самые гениальные стихи на свете. Удручало только одно: после второго столбца первого же стихотворения (лучшего творения Володи) все в комнате вдруг усиленно заговорили, словно намеренно не обращая на Володины стихи никакого внимания, а некоторые особо наглые барышни (в том числе рыжая сочинительница любовных романов) стали смеяться откровенно, уже в голос. «Завидуют, – подумал Володя, – им еще не доводилось слышать столь гениальные, неповторимые, талантливые стихи. Завидуют, дохнут от зависти, поэтому пытаются заглушить мой неповторимый, изумительный голос. Все равно в этой комнате никто не пишет стихи лучше, чем я». Разговаривая с самим собой, Володя никогда не стеснялся в выражениях, всегда применяя к себе исключительно такие слова, как «гениальный, неповторимый, изумительный, талантливый». Он считал себя настоящим писателем, человеком творчества, а потому скромность по отношению к собственной персоне считал неприемлемой и очень ее не любил. «Плевать на то, что думают другие», – думал Володя. Чувствуя себя гением, он никогда не обращал внимания на тех, кто никогда ни разу не слышал его стихов. Когда чтение было закончено, Володе аплодировали долго, с упоением. Снова было вино. И громкие голоса. И споры о зарождении нового мира. И обволакивающий лица всех присутствующих в комнате непробиваемый сизый дым, клубящийся под потолком. – Вы читали неповторимо! Это действительно было так, – незнакомый голос, раздавшийся над ухом, заставил Володю обернуться, и он разглядел красавца художника Грановского, о котором рассказывал новый знакомый Катаев. – Спасибо. Видно сразу, что у вас есть вкус, – сказал Володя, с удовольствием отмечая про себя, что, оказывается, этот художник – достаточно умный человек. – Конечно, есть. Иначе мне бы не смогли так понравиться ваши стихи. Но мы не знакомы. Позвольте представиться – Евгений Грановский, художник. – Владимир Сосновский, поэт. – Знаете, что напоминают мне ваши стихи? Цветные краски. Большие цветовые пятна… – Незаметно художник увлек Володю в достаточно интересный разговор, где со стихов Володи перешел на свою собственную теорию о световых пятнах, которые в будущем будут заменять любое выражение лица. – Это будет размыто, как ощущения человека сразу после сна, когда сон еще не прошел. Я мечтаю написать лицо в виде огромных цветовых шаров так, чтобы эти шары летали по залу. Если хотите, я напишу ваш портрет. – Очень хочу! – проникся полным восторгом Володя. – Вы обязательно должны прийти ко мне в мастерскую. Я познакомлю вас со своей женой. Она уникальная женщина! Я расскажу вам ее историю. Моя мастерская находится на Коблевской, рядом с цирком. Знаете, где это? – Ну конечно, знаю! Я живу совсем рядом, на Дворянской! – почему-то обрадовался Володя. – Тогда мы вместе с вами пойдем по ночному городу. Вы увидите ночную Одессу – она незабываема! Было около трех часов ночи, и большинство людей, заполнявших комнату, стало расходиться. Володя увидел, что его новый знакомый Катаев уже ушел – как и многие те, кого он ему представил. Кроме бойкого и задиристого Юрия Олеши, который все продолжал хорохориться. На улицу вышли все вместе. Шли посередине квартала, держась за руки, смеясь и громко выкрикивая стихи. – Деньги – мусор! – Юрий Олеша продолжал начатый ранее спор. – Они жгут руки! Это мусор! Деньги! Какая грязь! – Сел на своего конька, – шепнул Володе Грановский, – он ненавидит деньги. Наверное, это из прошлого. Говорят, деньги принесли разорение и много бед его семье. А он почти всегда без гроша. – У меня был удачный день! Я получил большой гонорар в «Одесском вестнике». Смотрите, что я буду сейчас делать! Смотрите все! Внезапно писатель вытащил из-за пазухи большую, толстую пачку денег и, выхватив какую-то часть, зашвырнул ее в открытую форточку чужого окна на первом этаже. Потом он принялся бегать по улице, швыряя деньги в открытые форточки разных окон. – Деньги – мусор! – кричал он. – Гори они синим пламенем! Да здравствует мир без денег! Литература несовместима с грязной монетой! И все хохотали, кричали во все горло. А Олеша продолжал бросать деньги до тех пор, пока полностью не разбросал всю пачку. Но и после этого всё продолжал кричать… Глава 7 Заключение судебного медика. Одинокий Волк Илья Кодыма. Случайная встреча. Вечер в семье Грановских. Второй труп Пытаясь сосредоточиться, Володя сидел над заключением судебного медика, присланного из анатомического театра. Он внимательно вчитывался в каждую деталь. Описание повреждений… Причина смерти… Судебный медик явно владел даром художественного слова, делая на полях приписки простым карандашом, понятно, что на черновике документа, предназначенного для следственной работы, поскольку оригинал уже находился в папке уголовного дела, предназначенной для Бочарова. Причина смерти – колото-резаная рана в области шеи, нанесенная острым предметом, по всей видимости, заостренным ножом. Если по-простому, без всяких протоколов, Когану перерезали горло. На полях судебный медик сделал приписку: «Резал так глубоко, как будто хотел отрезать ему голову». Это означало, что убийца нанес глубокую рану либо по каким-то своим, личным причинам, либо так сильно ненавидел Когана, что хотел по-настоящему отрезать ему голову, но что-то помешало ему в последний момент. Что? Не решился, передумал, не хватило физических сил, кто-то вспугнул? Нет, версия «кто-то вспугнул» исключается. Ведь тело где-то хранили, в тайном месте, целых пять дней. А затем – намеренно прицепили так, чтобы было видно, чтобы его нашли. Да, но желание убийцы, чтобы тело нашли, никак не согласуется с изуродованным лицом. И еще вопрос: почему убийца изуродовал жертве лицо, но не снял с руки золотой браслет с инициалами, по которому легко опознать? Почему? Борис Коган, колбасный король… В памяти предательски четко всплыла кровавая, вспухшая маска бело-красного цвета, в которую убийца превратил лицо. Багровые, кровавые раны и нетронутые полоски кожи, оставленные как бы нарочно. Жуткое зрелище! Судя по заключению судебного медика, убийца наносил удары по лицу избирательно, опять-таки, чтобы оставались полоски белой кожи. Но зачем?! Поздним вечером, оставшись в кабинете Полипина в полном одиночестве, Володя пытался составить для себя воображаемый портрет не только убийцы, но и жертвы. Но пока вопросов было больше, чем ответов. Итак, вспухшая багровая маска застывшей крови с нетронутыми полосками белой кожи – то, во что убийца превратил лицо жертвы. Черты лица были уничтожены. Опознать – нельзя. Все это выдавало определенный замысел убийцы – но какой? Обхватив голову руками, Володя напряженно думал. Он вдруг вспомнил ужас и отвращение, охватившие его в тот самый момент, когда он взглянул на труп. Во всем этом было что-то животное, нечеловеческое. Словно это был не человек, а какой-то предмет, не человеческое лицо, а кусок мяса или… Или… Внезапно Володя похолодел. Страшное сравнение возникло из ниоткуда и, разрастаясь, принимало все более реальные очертания. Не человеческое лицо, а… кусок колбасы! Вот оно, это жуткое сравнение: кусок колбасы, белые вкрапления в красное, белые куски, вдавленные в кровь… Колбаса! Коган был мясным и колбасным королем. Хотел ли убийца намекнуть этим на сферу деятельности Когана или смеялся над ним, намеренно уродуя лицо так, чтобы оно напоминало кусок колбасы? Интуитивно Володя почувствовал, что понял страшный замысел убийцы. Но от этого ему становилось еще более тошно. Кроме того, наталкивало на одну мысль. Если умысел убийцы был именно таким, выходит, он прекрасно знал Когана, знал, что тот торгует колбасой! Если так, значит, убийца может находиться в кругу знакомых семьи Коган. Надо еще раз допросить жену Когана, надо составить список всех его близких знакомых. Внезапно Володя вспомнил приказ Бочарова не трогать эту линию расследования. Да, но если не дернуть за эту ниточку, убийство не будет раскрыто никогда! А если убийцу не поймать, он убьет снова, бог знает кого… Убьет вот так… Тут Володю осенила еще одна мысль. А что, если это не первое убийство таким способом? Если уже было нечто подобное некоторое время назад? Слишком уж жуткий, какой-то извращенный способ убийства… Если бы это была простая бандитская перестрелка или самоубийца в петле, то думать о прошлом не было бы никакой надобности. А вот так… Чувствуя, что в этот вечер его осеняют совсем уж удачные мысли, Володя дал себе слово завтрашним же утром сразу отправиться в полицейский архив. Был бы Володя обычным сотрудником, не видать бы ему архива как своих ушей. Но слухи распространяются быстро, и в полиции все уже знали, кто такой Сосновский. А потому Володя был допущен в святая святых – недра полицейского архива, где бесконечные полки с бумагами пахли годами и пылью. Ему даже разрешили взять с собой отдельные особо интересующие его тома. Володя и сам не знал, что он ищет. Просто сработала интуиция, догадка, и после долгих размышлений он решил, что в этом есть смысл. Он ничего не сказал Полипину, и тем более – Бочарову. Полипин, возможно, просто поднял бы его на смех, ну а Бочаров пришел бы в ярость, ведь его интересовали только политические мотивы и ничего больше. Володя же искал подобные убийства. Что в Одессе подобного происходило раньше? И, к своему удивлению, он скоро нашел ответ на свой вопрос. Тонкая папка в черном клеенчатом переплете, угол которой был объеден мышами, содержала на Володин взгляд невероятно ценную информацию. Он бережно унес ее в кабинет, а когда Полипин ушел домой, запер дверь изнутри, зажег настольную лампу (отчего в кабинете сразу стало уютно) и погрузился в давний полицейский архив. В 1891 году в Одесской палате окружного суда рассматривалось дело о садистских убийствах некоего Ильи Кодымы, прозванного Одиноким Волком. Полицейский следователь по особо важным делам установил, что Кодыма убивал и расчленял свои жертвы в одиночку, не будучи связанным с преступным миром. Прозвище Одинокий Волк Кодыма получил как раз в криминальных кругах, так как криминальные авторитеты, возмущенные бессмысленностью и жестокостью свалившихся на город преступлений, помогали полиции найти и обезвредить убийцу, который подставлял их под риск вечных полицейских облав. Первый труп – молодая женщина – был найден под горой мусора в центре города. Причиной ее смерти стала глубокая резаная рана на горле – настолько глубокая, что у трупа отвалилась голова. На теле не было никаких следов насилия. Однако внутренности отсутствовали. Проще говоря: тело было выпотрошено, словно на скотобойне. Вдоль всего живота тянулся вертикальный разрез, через который были удалены внутренние органы. Все их впоследствии не нашли. Через какое-то время в городе произошло пять подобных эпизодов – это были пять трупов. Исключительно женщины. Все трупы с отрезанными головами были найдены под грудами мусора. Все они принадлежали к разным социальным сословиям. Первой жертвой стала модистка из швейного ателье. Второй – домашняя прислуга. Третьей – уличная проститутка. Четвертой – преподавательница женской гимназии. Пятой – домашняя хозяйка, мать малолетнего ребенка. Было установлено, что все жертвы возвращались домой в одиночестве в поздний вечерний час. Кодыма подкарауливал этих женщин в темном закоулке, хватал за волосы и перерезал горло с такой силой, что у них отваливалась голова. После этого он потрошил тело, а затем прятал труп в мусорной куче. В двух эпизодах – с модисткой и преподавательницей гимназии – убийца отрезал пальцы, которые впоследствии не нашли. Следователь выдвинул версию, что нелюдя привлекли тонкие, аристократические руки этих двух жертв, имеющие удлиненную форму, которая свидетельствовала о благородном происхождении. И действительно, модистка и учительница относились к обедневшему дворянству, в то время как остальные жертвы – прислуга, проститутка и домохозяйка – были выходцами из простонародья, крестьянских семей. Но во всех пяти случаях убийца вырезал внутренние органы абсолютно одинаковым способом. Задержали Кодыму благодаря случайному свидетелю, который видел его в лицо. К тому времени город был уже наводнен страшными слухами, и в нем возникла паника. Так, женщины боялись вечерами выходить на улицу, а молодые люди, сбившись в группы, били всех, кто, по их мнению, вел себя подозрительно. Как выяснилось после задержания, Кодыма вел жизнь абсолютно обычного, законопослушного гражданина. У него была семья. Никто даже не подозревал, что именно он может быть страшным Одиноким Волком, о котором говорил весь город. Когда его арестовали, он признался еще в двух убийствах женщин и указал места, где спрятал трупы. Тела нашли. Обе погибшие оказались уличными проститутками. Кодыма объяснил это тем, что именно проститутки позже всего задерживаются на улице, их легче встретить в ночной час. Следователь, допрашивающий его, имел веские подозрения, что убийств может быть и больше, однако следствию удалось доказать только семь эпизодов.