– А вот тебе нужно уходить, чего рисковать задаром? Я в полиции лицо известное, все знают, что на мне ничего нет. Меня если заметут, то через сутки выпустят. А вот ты – лицо новое, тебя не знают, так что уходи быстрее. Таня быстро оделась, и Гека повел ее ко второму входу, который выходил на совсем другую улицу. Возле двери Таня вырвалась. – Нет! Я никуда не пойду! – Таня, пожалуйста, – в глазах Геки была решимость, – ради меня. Я очень тебя прошу. Таня вышла за дверь. Но вместо того чтобы через другую парадную выйти на улицу, поднялась на лестничный пролет этажом выше и застыла там, не сводя тревожных глаз с двери квартиры Геки. И вовремя. Отчетливо стал слышен цокот лошадиных копыт во дворе. А затем – грохот в дверь квартиры Геки. Затаив дыхание, Таня дрожала всем телом. За Гекой все-таки пришли. Раздался шум, словно мебель переворачивали, затем крики. Громкие голоса… Таня сбежала вниз, к двери квартиры и стала слушать, прижавшись лицом к двери. Снова раздался грохот – похоже, жандармы переворачивали в квартире всё. Затем раздался страшный крик Геки: – Да вы что?! Белены объелись?! Какой я вам Людоед?! Снова – грохот мебели, крики Геки и звук ударов. Его били. Из глаз Тани закапали слезы. Нервы ее были настолько напряжены, что она с трудом могла все это переносить, и только чудом удержалась на месте, чтобы не ворваться в квартиру. До нее донеслись обрывки просто страшного диалога – это был крик на высоких тонах. – Где нож?! Говорить, падаль! – Нету у меня никакого ножа! Снова – звуки сильных ударов и крик Геки. – Где нож? Чем ты их резал? – Никого я не резал! Нету у меня ножа! Вдруг раздался голос, до боли знакомый Тане – это был голос ее соседа, Володи Сосновского, ее приятеля, не сводившего с нее телячьих влюбленных глаз. Таня вдруг вспомнила, что Володя занимается расследованием убийств Людоеда, и похолодела от ужаса… Они пришли сюда, подозревая, что Гека Людоед?! Но это же бред, абсурд! Гека и мухи не обидит! Он не способен никого убить! Он не… – Здесь есть подвал? – Это был голос Володи. – Нет здесь никакого подвала! Никого я не убивал! – Голос Геки, сорвавшийся на крик… – Значит, в доме вход в катакомбы? – Голос Володи. – Я не знаю, откуда мне знать! – Где нож? – Другой голос – грубый, привыкший командовать. – Где ты его прячешь? – Тебе лучше отдать нож, – спокойный голос Володи. – Мы знаем, что ты Людоед. Мы знаем про налет на дом Когана. Ты вполне был способен познакомиться с мальтийцем и с купцом Сарзаки. А насчет Татарского – вот оно, прямое доказательство! – Да это ж просто визитная карточка, это ж ничего не доказывает! – закричал Гека. – Я ограбил его! Ночью ограбил, встретил на улице! Забрал бумажник, а визитка была там! – Ограбил и убил! – Никого я не убивал! Банкир Татарский… Таня вдруг вспомнила их первую жертву. Значит, Людоед его убил. А потом из ее памяти выплыло убийственное воспоминание: бумажник, разложенный на столе в убогом гостиничном номере, и визитки Татарского, которые забрал Гека. Тогда они посмеялись, что ограбили банкира. Гека еще сказал, что в том банке страшная охрана. А Таня смеялась, что они справились сами и обвели всю охрану вокруг пальца. Она помнила, как дома Гека спрятал эти визитки в жестяную коробочку из-под чая, которая стояла на каминной полке. Тогда он пошутил, что хочет оставить визитки из бумажника на память, как трофей… Значит, они нашли карточки. Таня едва не застонала от ужаса. В руках жандармов эти визитки стали прямым доказательством. Жутким доказательством того, что Гека Людоед. – Последний раз спрашиваю, где нож? – Громкий, командный голос – не Володи. – Лучше выдать его сразу, – это уже Володя, – мы ведь все равно найдем. – Нет у меня никакого ножа! – По голосу Геки Таня поняла, что он в полном отчаянии. – С кем ты его грабил? – Один. – Это ложь. Татарский не расхаживал по улицам в одиночку. Это был богатый человек, у него был собственный экипаж. Ты заманил его в ловушку и убил. Сколько тебе заплатили за его убийство? – Я никого не убивал. – Ладно. Упрямишься – дело твое. С тобой тогда будут говорить по-другому. Увести. Снова раздался шум. Потом – звуки ударов. Похоже, Гека сопротивлялся, и жандармы снова его били. Потом шум смолк. Вся дрожа, Таня выскользнула на улицу. Быстро завернула за угол и успела увидеть, как отряд жандармов заталкивал Геку в «черный воронок». Карету окружали конные жандармы. Пешие тащили Геку. Лицо его было в крови, а голова бессильно падала на грудь. Кровь капала из носа, из разбитых губ. Запрокинув лицо, Гека поднял голову и посмотрел наверх, в темное небо. Глаза его выражали мучительную тоску. У Тани вдруг пронеслась страшная мысль, что она видит его в последний раз. Задыхаясь, она бежала по темным улицам Молдаванки, инстинктивно приложив руки к груди, словно стремясь удержать выскакивающее сердце. Редкие прохожие, попадавшиеся на пути, почти сразу уступали ей дорогу. На Молдаванке все знали, что Таня женщина Геки из банды Корня и что лучше ее обходить стороной. На пьяных же, путающихся под ногами, тех, кто ее не знал и пытался пристать, Таня просто не обращала никакого внимания. Один раз только толкнула самого наглого со словами «пшел прочь». Пьяный улетел куда-то в канаву, а Таня продолжила свой бег. Наконец впереди показался тусклый огонек кабачка, в котором – Таня знала – можно было застать Корня. Ноги сами несли ее туда. Она с силой толкнула вросшую в землю дверь. В нос сразу ударил прогорклый перегар, жуткая вонь от дешевого самогона, табака и жареного лука, который во всех дешевых кабаках щедро добавляли в еду. Таню сразу же затошнило, но она решительно шагнула внутрь. Внутри кабачка было полно людей. Перед ней тут же вырос какой-то детина, весь в татуировках, и протянул к ней свою грязную волосатую лапу. – О, какая птичка! А ну иди до миня! – Пошел прочь, урод! – Таня решительно оттолкнула его от себя. Ее узнали. К ней уже шли два человека из банды Корня. Один из них отшвырнул детину на пол и поднес к его физиономии кулак. Уяснив, что к Тане приставать нельзя, детина живо ретировался в глубины смрадного зала и растворился там в синем облаке густого табачного дыма. – Где Корень? – выкрикнула Таня в лицо подошедшим к ней людям: – Корень, срочно! Он здесь? Взволнованное состояние Тани сразу бросалось в глаза, а потому бандиты немедленно повели ее в отдельную комнату, где за столом пировала большая часть людей Корня, а сам Корень с дебелой девицей на коленях восседал во главе стола. Таня ворвалась как вихрь, подбежала к Корню и с ходу крикнула: – Гека арестован! Вокруг застыла тишина. Корень столкнул девицу с колен: – Так, пошла погуляй, – и пододвинул Тане стул, – успокойся и сядь. – Некогда рассаживаться! Фараоны повязали Геку! Только что. – Это точно? – Корень нахмурился. – Его взяли на моих глазах! – А ты как ушла? – Гека успел выставить меня через второй вход. – Сядь! – Корень сказал так решительно, что Таня без сил упала на стул. А может, у нее просто отказали ноги от этого страшного бега по закоулкам Молдаванки. На какое-то мгновение она действительно вся словно помертвела. Корень налил стакан водки и поднес к губам Тани. Она сделала большой глоток. Обжигающее тепло тут же заструилось по ее жилам, и ей стало лучше. Таня даже смогла дышать. – Ты не должна так психовать, – веско произнес Корень. – Успокойся. Гека уже попадал в облавы. Его сутки подержат и выпустят. Ничего страшного с ним не произойдет. – Только не в этот раз. В этот раз Гека не выйдет, – Таня снова сделала глоток обжигающей жидкости. – Геку арестовали за то, что он якобы Людоед. – Что?! – Такого не ожидал даже Корень, а потому рассмеялся: – Что за чушь? – Это не чушь, – в голосе Тани зазвучала такая трагичность, что Корень резко оборвал свой смех. – Геку обвиняют в том, что он Людоед! На него хотят повесить убийства Людоеда! Так что никакая это не чушь. Фараонам давно надо списать на кого-то эти жуткие убийства. И они нашли Геку. – Черт… – Корень побледнел. – Он не выйдет. Надо что-то делать. Они его повесят. Ты их не слышал, а я слышала. Геку срочно нужно спасать! – И что я, по-твоему, сделаю? – огрызнулся Корень. – Возьму штурмом Тюремный замок на Люстдорфской дороге? Сделаю себе гембель и прибью за своих людей? – А хотя бы и так! – Таня зло смотрела на Корня. – Гека говорил, что ты ему брат! – Конечно, он мой брат! А ты не горячись. Давай расскажи подробнее. – А нечего тут говорить. Фараоны приехали на Госпитальную, в квартиру, и повязали Геку. Я видела, как его сажали в «черный ворон». Он был страшно избит. Его еще будут бить, пока не выбьют признание или не забьют до смерти. Надо что-то делать. Геку нужно спасти! – Сам знаю, что нужно! – огрызнулся Корень. – Почему он от фараонов не ушел? – Вот ты у него и спроси! – Ладно. Сидеть тут собачиться тоже не дело. Тут думать надо… – Слышь, Корень, – сзади раздался нерешительный голос (все бандиты, сидящие за столом, с интересом прислушивались к их разговору), – тут такое дело. Мне люди за кое-что рассказали. Но я не думал, что это как-то связано с Гекой. Просто навострил уши… – Что рассказали? – вскинулась Таня, уставившись на бандита, который как-то даже сжался под ее взглядом. – Люди мне рассказали, шо Косой, из банды Щеголя, повадился фараонам стучать. Недавно он облил кислотой Верку Лысую, да так, шо на ней живого места не осталось. И прежде чем помереть, в больнице Верка пришла за себя и подписала показания, шо это с ней сделал Косой. К ней специально фараоны приходили. А полиция спустила все это дело на тормозах. Косой пролетел, как фанера над Парижем, даже шнурки не погладил. Его не повязали, он свободно по Молдаванке расхаживает и вообще не прячется. Тогда и пошли разговоры, что Косому с рук все сходит потому, что он фараонам стучит. И что смерть Верки Лысой сошла ему с рук потому, что он настучал фараонам что-то серьезное. Может, это он как раз и стукнул? Ну за то, шо Гека – Людоед? У Тани потемнело в глазах. Она прекрасно помнила Косого, а главное, помнила его счеты с Гекой. Косой ведь тогда собирался отомстить. Вот и отомстил. Но идея была слишком хороша для такой тупицы, как Косой. Скорей всего, идею подсказал ему Щеголь. И вместе они осуществили свою месть. Но Таня не собиралась озвучивать это вслух.