– Мое имя Лонакарак-самэджунасита. Вместо этого ты должен был спросить, как бы я хотел, чтобы меня звали. Он говорил быстро, и Кейл потерял нить имени где-то на четвертом слоге. Чтобы быть особенно учтивым, он должен повторить его, когда представится, и как раз собирался попробовать, когда монах прервал его: – Если я захочу услышать, как ты шаришь в моем имени, будто в женском белье, своим неуклюжим языком иностранца, то попрошу об этом. Ты будешь звать меня мастером. Или мастером Ло. Справишься хотя бы с этим? Кейл хотел было сказать, что, несмотря на неопытность, весьма неплохо шарит в женском белье, но взамен опять поклонился. – Мое имя… – начал он, но монах опять прервал его: – Я отлично знаю, кто ты такой, принц. И вместо того, чтоб дать старику мирно помереть, твой отец попросил меня учить тебя, как я учил твоих братьев и его самого. Глаза Кейла расширились при этих словах, и лицо монаха выразило еще большее отвращение, если такое вообще возможно. – Ты думал, Фарахи появился на свет королем и отцом? Нет, он был таким же глупым пацаном, как и ты, а я сделал его менее глупым. Это самое большее, на что я могу надеяться с любым учащимся, а с то- бой я не уверен даже в этом. Желаешь начать прямо сегодня? Сна теперь как не бывало, и Кейл постарался не вытаращить глаза, услышав, как его отца назвали глупым. Этого было практически достаточно, чтобы ему понравился этот человек. – Да, – просто сказал он, смирившись, и монах кивнул морщинистой лысой головой. – Ладно. Почему ты здесь? Что ж, это испытание, и я не хочу его проходить. Кейл попытался придумать что-нибудь умное. – Потому что двое мужчин привезли меня сюда на лодке и заперли в этой комнате. Ло покачал головой, закрывая мутные глаза. – Ты, должно быть, самый глупый мальчик из всех, кого я когда-либо встречал. Я непременно умру от старости прежде, чем ты уйдешь отсюда. Твой отец жесток, а жизнь несправедлива. Почему эти люди привели тебя сюда? Умудрившись не покраснеть, Кейл подумал, что все те месяцы, когда офицеры флота орали на него за то, что он ужасно плох во всем, принесли-таки пользу. – Потому что им приказал мой отец. Ло подался вперед, уперся ладонями в пол и опустил голову. – Почему твой отец приказал им привести тебя сюда? Кейл пожал плечами: – Это вопрос, на который есть много ответов. – Нет, это не так. Скажи мне почему. – Потому что он присылает сюда всех своих сыновей. – Почему? – Потому что… король делает это согласно традиции. – Почему, глупый, глупый мальчишка? Кейл понятия не имел. Он хотел сказать: «Потому что так решил мой пра-пра-прадедушка?», но был почти уверен, что знает, каким будет следующий вопрос. – Я не знаю. Монах вскинул руки вверх и прокричал с тем, что казалось истинной, снисходительной радостью: – Хвала всему священному, святым мужам и распутным девкам! – Затем, резко опустив голову обратно, он посмотрел в глаза Кейлу. – Вот первый урок. Ты даже не знаешь, почему ты здесь. Завтра мы проведем еще один урок. В следующий раз, когда я задам тебе вопрос, а ты не знаешь ответа, незамедлительно оповести меня. Тебе понятно? – Да, – сразу же ответил Кейл, и монах кивнул: – Поскольку ты показал, что пригоден к обучению, сегодня тебе дадут воды. Завтра, возможно, ты заработаешь еды. – С этими словами монах неуклюже встал, опираясь на руки, пока выпрастывал из-под себя ноги и зад, громко кряхтя от усилия, затем пошел открывать дверь. – Мастер, что мне делать до тех пор? Старик обернулся и взглянул на него с прежним недовольством. – Мне наплевать. Кейл услышал, как захлопнулся замок парой секунд спустя, а затем тишину нарушало только урчание его уже пустого желудка. Какое-то время он не двигался, по ощущениям, погрузившись на долгие часы в безнадежность. Когда ему надоело сидеть, он принялся расхаживать по крошечной келье. Сделал небольшую зарядку: отжался руками от пола, затем лег на спину и подкачал ноги. А когда слишком устал, проголодался и захотел пить, он лег на койку, впервые в жизни пожалев, что с ним нет гувернеров или стопки книг. Когда свет в зарешеченном окне померк, единственной отдушиной в этой скуке стал визит мальчика, который принес воду. Кейл поклонился и поздоровался, но мальчик в мантии без единого слова оставил на полу медный котелок, ушел и снова запер дверь. Кейлу захотелось, воспользовавшись моментом, проскочить мимо него и убежать, но, скорее всего, это не только навлечет позор на мальца, но и завершится повторной поимкой, рано или поздно. Поэтому он выпил воду. Подождал. Воспользовался ночным горшком. Подождал. И его мысли, вопреки слабому сопротивлению, в конце концов поплыли к Лани. С той самой встречи в дворцовом саду он то и дело представлял себе, как раздевает принцессу, и опять вообразил ее в двадцатый раз, хотя это было всего лишь прошлой ночью. Ее нежная кожа, ее влага. Эти глаза, когда она взяла его ртом… Он вздохнул и затвердел, смеясь, когда подумал о «битве с королевским угрем», и о Тхетме, и о своих юнгах. Желание стать офицером было не просто предлогом для свиданий с Лани. Он скучал по своим друзьям. Он и впрямь хотел выбраться с ними в реальный мир – стать солдатом вместе с ними. Но теперь и этому не бывать… В конечном итоге Кейл заснул, хотя несколько раз беспокойно пробуждался, не думая ни о чем новом или путном, пока медленно тянулись часы и возвращался утренний свет. К утру его желудок скрутило – никогда в жизни Кейл не обходился без еды дольше чем полдня, а сейчас времени прошло уже вдвое больше. Ему хотелось то ли блевать, то ли съесть простыни. Он ощутил слабость и покалывание в мышцах, когда встал, чтобы опять воспользоваться горшком, хоть ему до чертиков надоело амбре собственной мочи. Он сосчитал неровности на стенах, затем пятна на кровати и, наконец, наконец, он услышал шум за дверью, и в комнату прошаркал старый сморщенный мастер Ло со вздернутым носом. – Ну, по крайности не дрыхнешь. Готов ко второму уроку? – Да. – Кейл встал, его желание заработать еду внезапно перевесило другие заботы. – Тут воняет. Давай прогуляемся. – Монах вышел так же внезапно, как и вошел. Кейл последовал за ним по коридору, спустился по лестнице и вышел через открытые ворота на небольшое поле с аккуратно подстриженной травой. Здесь монах остановился и повернулся к юноше лицом. – Что ты можешь делать? – спросил он. Кейл поборол желание сказать всякие умные штуки вроде тех, от которых предостерегал отец. «Я могу избить кулаками старика», – значилось в начале списка. Или, может, «я способен съесть очень обильный завтрак». Но, похоже, монах желал знать, каким «полезным навыком» он может обладать. Или это просто еще одна глупая, кажущаяся бессмысленной проверка, пройти которую вряд ли возможно. – Я могу плавать. – Это и собака может. Между ними повисло молчание, и Кейл не был толком уверен, что еще он должен сказать. В конце концов мастер Ло вздохнул. – Отлично, лезь в воду. – Он указал в направлении озера, после чего грузно зашагал туда. Кейл последовал за ним, и через пару секунд мастер Ло сказал: – Ты еще и медленный, как старикан? Кейл поспешил вниз по тропинке из плоских камней, ведущей сквозь деревья к причалам и небольшому пляжу внизу, мимоходом кланяясь. И снова он был поражен красотой воды и отраженных в ней вулканов. От озера поднимался пар, смешиваясь с пеленой утреннего тумана, рыбаки-монахи в соломенных шляпах были уже на воде, и удочки лениво болтались над неглубокими бортами их суденышек. Приблизившись, Кейл снял свои дворцовые шмотки и небрежно бросил их. Воздух был прохладным, но приятным. Несколько монахов наблюдали за принцем с долей любопытства, но Кейл, не удостоив их вниманием, осторожно ступил в мелководье. Вода была теплой, шокирующе теплой, и Кейл, отринув опаску, окунулся с головой… …о чем немедленно пожалел. Он ожидал, возможно, соленость морской воды – но, когда вынырнул, чтоб глотнуть воздуха, и облизал губы, ему показалось, будто язык угодил в миску с солью. Он прищурил саднящие глаза и с неудовольствием вытер лицо. Но, клянусь каким угодно богом, теплота чудесная. Он лег на спину и попробовал держаться на воде – и обнаружил, что это легко. – И это ты называешь плаванием? Кейл поднял голову и увидел, что мастер Ло указывает на другую сторону озера. Он вздрогнул, подумав о флотском испытании, но перевернулся и поплыл, немного изменив технику, чтобы удерживать лицо над водой. Ланкона была маленьким водоемом, а Кейл ни с кем не соревновался, поэтому греб плавными уверенными взмахами и почти не ощущал беспокойства. Однако через пару минут плыть стало тяжелей. Его обычный запас сил, казалось, иссяк, так что каждый новый гребок давался труднее, чем следовало бы. Это все голод, понял Кейл, он значит больше, чем я ожидал. Примерно на полпути он начал верить, что не справится, а если и справится, то уж точно не сможет вернуться. Ему казалось, он проплыл много миль против враждебного течения; каждый рывок был усилием воли, голос отчаяния в его мозгу сулил лишь короткий перерыв, чтобы отдышаться. Он знал это чувство отчаяния, хотя и как иллюзию, уловку сознания, порожденную комфортом или утомлением. Он продолжал плыть, хотя его конечности горели, а каждый взмах рук и глубокий вдох казались последними. Меня хватит еще на один, думал он, а потом еще раз, и еще, и довольно скоро ударился о песок на другой стороне озера, чувствуя себя ненамного хуже, чем вначале. Здесь он сразу же заметил фруктовые деревья с колючими шипами, торчащими из коры, и круглыми семенами, но опознать сумел немногие. Вдобавок ему пришло в голову, что мастер Ло не сможет легко увидеть его здесь, особенно с его далеко не идеальным зрением, и улыбнулся, когда в ушах снова зазвенел давний совет Тхетмы. Мудро, как всегда, брат. Но, решив забраться на какое-нибудь из деревьев, он остановился, полагая, что начал понимать испытание. Затем, возвратившись в озеро с пустыми руками и пустым желудком, перевернулся, чтобы грести на спине, задействуя другие мышцы. Второй заплыв оказался столь же кошмарным, сколь первый, но Кейл проделал его так же, как и раньше, и, задыхаясь, выбрался на пляж. Глаза саднило от соли, конечности болтались, как рисовая лапша, а мастер Ло сидел на камне и чертил палкой в песке. – Итак, – сказал монах скучающим голосом, – что ты можешь делать? Кейл медленно встал и поклонился. – С дневным отдыхом, мастер, но на пустой желудок, я могу переплыть озеро Ланкону туда и обратно. Он следил за реакцией мужчины и подумал, что, возможно, пусть и на мгновение, уголок губ старого педика дрогнул, поэтому добавил: – А еще в таком же состоянии я могу удержаться от поедания фруктов. Мастер Ло не поднял глаз. – Хорошо, – сказал он, затем пожал плечами. – Больше, чем дикая собака, определенно, но не больше, чем дрессированная. Завтра посмотрим, справишься ли ты лучше. Иди на кухню и пообедай, чем захочешь. – Он махнул рукой, и один из монахов на берегу встал, поклонился и жестом велел Кейлу подойти. Темной мозолистой рукой монах протянул выцветшую потрепанную рясу, неотличимую от всех остальных, и оставил ее на поваленном стволе. Затем, не дожидаясь, он двинулся вверх по тропинке. Принц надел рясу и последовал за ним, с каждым шагом все больше воодушевляясь. У него дрожали руки, болела шея и щипало глаза, но ей-богу, он бы снова переплыл озеро за миску флотской каши. Взамен принц обнаружил горячий кислый суп с яйцом и овощами и столько риса, сколько мог съесть. Не бог весть что в сравнении с блюдами дворца, но значительно лучше, чем ничего, и Кейл, вознамерившись повторить свое обжорство по-флотски, обжег себе язык. Он выругался и втянул воздух. Двое мальчишек на кухне смотрели и смеялись, поэтому он заворчал и лягнул ногой в их сторону. Хихикая, сорванцы убежали.