— От мамы с папой, — не нашёл ничего умнее сказать Томми. Освободитель ухмыльнулся, видимо невольно, но тут же снова стал серьёзным. — Тебя не должно быть там. Ты должен быть здесь, как и все остальные. С другими экипажами… — глянув в сторону, он добавил: — Нет, ты ведь уже находишься здесь. Я подарил тебе свою благодать, как и остальным. Так какого чёрта ты там? Освободитель снова вытер грязные руки о штаны, подошёл вплотную к Томми и присмотрелся к нему, как учёный присматривается к букашке, пытаясь понять, как она живёт. — Так вот оно что… — прошептал он. — Значит, он вытащил тебя оттуда. Как интересно! — Освободитель рассмеялся. — Да, не думал, что кто-то до подобного додумается, но надо же! Век живи, век учись. — Я не понимаю, о чём речь, — пролепетал Томми, чувствуя дрожь по всему телу. Перед ним стоял мессия, тот, о котором ему столько говорили в детстве, тот, который решал не только его, но и судьбу всего города. Он выглядел как обычный человек, и при этом от него шёл такой жар, что Марцетти живо представил, как он и капитан с шаманом превратятся в живые факелы, если проведут с ним ещё несколько минут. Казалось, Освободитель снова перестал замечать гостей и вернулся к грядке, продолжая говорить сам с собой: — Что же, цикл должен продолжаться. Не начинать же всё с самого начала. Посмотрим, чем всё это кончится. Посмотрим. Может быть, хоть в этот раз они меня не разочаруют. Повернувшись к Томми, он улыбнулся и произнёс: — Всё ещё здесь? Выход там, — он махнул рукой в сторону дорожки, которая словно возникла из ниоткуда рядом с шаманом. Марцетти сделал шаг вперёд. — Мы требуем ответов! Что происходит? Что тебе нужно? Полковник работает на тебя? Освободитель повернулся и сверкнул глазами: — Ты требуешь? Он махнул рукой, и из воздуха возникло три огромных крылатых твари, закованных в доспехи, каждая не меньше двух метров ростом. Они походили на людей, и всё же Томми чувствовал, что людьми они не являлись. — Стражи! — выдохнул капитан и дёрнулся за пистолетом в кобуре. Не успел Марцетти моргнуть, как монстры оказались в шаге от них — и каждая держала клинок у шей гостей. Томми чувствовал, как сталь подрагивает, будто сгорая от нетерпения испить крови. Освободитель вернулся к своему занятию и проговорил: — Уже не настолько наглые, да? Так трудно иногда вас понять. То боитесь глупых мелочей, например, оказаться неправыми, хоть вы физически неспособны увидеть всю картину мироздания. А иногда плюете в лицо смертельной опасности, будто у вас впереди ещё десятки жизней, к которым вам нужно перейти. Он мечтательным взглядом уставился на горизонт: — Да, если бы не их жертвы, я бы вообще с вами не возился… Стоило ему подняться и отряхнуть руки, как рядом с ним возник Ли с ножом в руке. Подбежав к Освободителю, он схватил его за шиворот и приставил острие к горлу мессии: — Отпусти их! — прошипел он. Мужчина на это только улыбнулся, в примирительном жесте подняв ладони вверх. — Какой ты прыткий. Неужели твои любимые не сумели тебя отвлечь? Как их звали? Рэнди и Анни, так же? — Я слишком хорошо помню их смерти, чтобы ты пудрил мне мозги, — ответил Ли, давя острием на горло своего пленника. Марцетти не поверил своим глазам, когда клинок прорезал кожу, и на белую рубашку капнула кровь. Освободитель на это только прищурился. — Нет, дело не в этом. Я вспомнил. В тебе живёт часть меня. Ха! — он повернулся к Марцетти и остальным. — Будто века прошли с момента, когда я видел его в последний раз. Действительно, становится всё интереснее! Одним незаметным движением он попытался заломить руку Ли, но тот вывернулся, словно в его теле не было ни единого сустава. Взревев, он несколько раз ударил Освободителя ножом в грудь, и на белоснежной материи стали расцветать багровые бутоны ран. Мессию, казалось, это нисколько не обеспокоило. Продолжая улыбаться, он схватил Ли за воротник и бросил к остальным. — Спасибо огромное. Давно здесь не происходило ничего интересного. Боюсь только, что пора завязывать с весельем. Идите куда шли, займитесь тем, чем занимались. Мой план уже пошёл наперекосяк. И всё же, интересно, что вы сможете привнести в этот мир. Он махнул рукой, и Марцетти услышал голос Коннели за спиной: — Где это я? А за ней возглас Саргия: — Папа, постой! Освободитель улыбнулся и покачал головой. — Что же, дети мои, ступайте. Посмотрим, как вы испортите всё на этот раз. Мир охватил огонь, и Марцетти почувствовал, как вскипает его кожа. Он хотел кричать, но язык и горло его уже горели. Он хотел потушить себя, но мясо уже слезло с костей. Он рухнул на землю кучкой праха, прежде чем успел что-нибудь сделать. — Если вы захотите вернуться, — прозвучал голос в его сознании, — помните: это не место. Это состояние. * * * Он проснулся от жуткой головной боли. Кэт сидела напротив и попивала кофе, мечтательно уставившись на горизонт. Военную куртку она повязала у пояса, оставшись в одной майке. Её кожа отливала бронзой в лучах утреннего солнца. — Мне приснился такой чудный сон, — морщась, сказал Томми. Он прошёл в кабину рулевого и выудил из аптечки таблетки обезболивающего. Запив их водой, он продолжил: — Будто бы я оказался в Эдеме. Кэт рассмеялась, запрокинув голову. Её смех всегда пробуждал некий свет в душе Томми. Когда она смеялась, он чувствовал, что родился не зря. Стоило ему подумать об этом, как из трюма на палубу вылез Райан, и настроение мгновенно испортилось. Поглаживая голову, Райан приземлился рядом с Кэт, поцеловал её в щёку и спросил: — Этот деф донимает тебя, дорогая? Томми ненавидел Райана. Он ненавидел его куртку, его солнечные очки, его вечно набриолиненные волосы, но больше всего — его самодовольную, ублюдочную ухмылку, которой он светил по поводу и без. Его будто сконструировали на специальном заводе, чтобы быть идеальным антиподом Томми. Райану по жизни всё очень легко давалось. Его родители были достаточно богатыми, чтобы выкупить его ещё до его рождения. Райан не знал, что такое Приют и тяжёлый труд. В качестве развлечения он всё свободное время занимался боевыми искусствами и стрельбой из разных видов оружия. Он зависал на всех модных тусовках, ошивался рядом с самыми влиятельными людьми Синдиката и, по его признанию, успел трахнуть наследницу богатейшей Семьи Старого Города. Ему всё доставалось настолько легко, что в один прекрасный день Райан решил — слишком уж скучно он живёт. Потому он взял пару пистолетов, бронежилет, затарился патронами и устроил бойню на окраинах. И даже это спустили бы ему с рук — в конце концов, Райан разорил логово местной молодёжной банды, довольно долго донимавшей полицию. Вот только когда его схватили, Райан пообещал, что следующий его шаг — это перестрелка в Центре, прямо перед Дворцом. От греха подальше, копы упекли его в Башню, где на предложение отсидеть срок или отправиться во Вне, Райан выбрал второй вариант. И ему повезло, ведь он попал помощником на катер Томми, который в последнюю очередь хотел кем-то командовать. — Кстати, мальчики, сегодня ведь юбилей! — Кэт хлопнула в ладоши и достала смятый листок из кармана штанов. — Ровно месяц, как мы покинули Город. — Кажется, будто прошла уже целая вечность, — усмехнулся Райан. Томми не мог с ним не согласиться. Каждый день для него тянулся как год. Пока он с Кэт был наедине, всё шло прекрасно. Их ещё даже не выпустили из Города, а они уже друг в друге души не чаяли. За три недели в доках Томми понял, что лучше женщины он никогда не найдёт. Они вместе просыпались, завтракали, изнывали от ожидания, когда же их отправят наружу, помогая друг другу скоротать время анекдотами и историями из жизни. Томми рассказал Кэт о себе абсолютно всё, обнажил душу так, как не обнажал ни перед кем. И она приняла его. Она не смеялась, не считала, будто в его проблемах виноват он сам, нет. Она прекрасно видела, как несправедливо обошлось с ним общество, как стигматизировали в Старом Городе дефектных людей, хотя они и не заслуживали подобного обращения. Она увидела в Томми то, что он в себе отказывался видеть — хорошего человека. Стоило появиться Райану, как всё пошло наперекосяк. Как только его посадили к Томми и Кэт, Эдем выпустил их из Города, вместе с остальными одиннадцатью катерами, приказав разведать окрестности и строго запретив удаляться более чем на двести пятьдесят километров. Увидев Райана, Кэт резко охладела к Томми. Он отчаянно пытался снова разжечь ту искру, что промелькнула между ними, но тщетно. Казалось, из самого близкого ей человека он превратился в дальнего знакомого, с которым можно было иногда поболтать, посмеяться, но и только. Иногда, правда, она снова садилась с ним и вела задушевные беседы, из-за которых Томми начинал верить, что не всё потеряно. Но вскоре появлялся Райан, и Кэт снова делала вид, будто Томми ей не интересен. Лёжа ночами в своей каюте Марцетти думал о том, как он схватит нож, зарежет Райана во сне, а тело сбросит за борт. И благодарил Бога за Башню, вживившую штифт реморализации ему в голову. Только из-за него все его низменные импульсы оставались всего лишь импульсами. Как бы он ни хотел, он не мог никого убить. Даже сейчас, чувствуя, как кровь закипает от ярости, Томми, в лучше случае, мог замахнуться на Райана — и не ударить. Райан, похоже, почувствовал взгляд Марцетти и повернулся к нему, подняв руки: — Извините, рулевой. Понимаю, что трачу наше время на бесполезную болтовню. Что прикажете делать? Мы продолжаем нашу исследовательскую миссию? — Конечно, — буркнул Томми. — Сейчас, пожую что-нибудь, и дальше пойдём. Кэт, не хочешь сходить отдохнуть? Мы с Райаном здесь сами справимся. — Конечно, отчего бы и нет, — Кэт потянулась так, что у Томми дрогнуло сердце. Он отвернулся, чтобы не показать возбуждения, и мысленно настроился выдох делать глубже, чем вдох. Краем глаза он успел заметить, как перед уходом Кэт, как бы невзначай, погладила Райана по плечу. Когда она исчезла в трюме, Томми подошёл к утилизатору и распечатал себе тарелку зелёной питательной жижи. Облокотившись на борт, он принялся завтракать. Райан как раз завершил осмотр двигателя и сел рядом: так близко, что Томми почувствовал дискомфорт. — Слушай, мужик, нам надо поговорить, — тихо проговорил он, уставившись в никуда. Томми с удивлением посмотрел на Райана, ощущая, как желудок начинает стягиваться в узел, а сердцебиение ускоряется. — Да? И о чём же? — О Катрине, — Райан снял очки и посмотрел на Томми. Только сейчас Марцетти заметил, как устало выглядит его помощник. Под глазами у него были мешки, а во взгляде читалась такая несчастность, будто разговор причинял ему боль. И всё же, сам факт того, что Райан заговорил первым, вызвал у Томми приступ гнева. Проглотив ещё одну ложку жижи, он пнул ногой крышку утилизатора, находившегося рядом с двигателем, и одним махом забросил тарелку с остатками еды внутрь. — Нечего тут обсуждать, — сказал он, вскочил на ноги и двинулся к штурвалу. — Заводи двигатель! Райан послушался. Когда катер двинулся вперёд, помощник зашёл в рубку и произнёс: — Ты думаешь, мне нравится происходящее? — Непохоже, чтобы тебе не нравилось, — сказал Томми. — Слушай, я всё понимаю. Хочешь — забирай её. Я не хочу участвовать в этом. — Она настраивает тебя против меня, — процедил Райан. Он схватил Томми за плечо и развернул к себе лицом. — Тебя она любит, а меня использует, ты понимаешь это, нет? Она играет с нами обоими! А я ненавижу, когда со мной играют. Ей нужно, чтобы ты её приревновал. Показал, как на самом деле к ней относишься. — И что мне нужно для этого сделать? — засмеялся Томми. — Избить тебя? — Разозлись! Покажи ей, что ты мужик, брат! Ты же на это способен, да? У тебя ещё есть яйца? Или в армии их отбили? — Да пошёл ты, — от всей души процедил Марцетти. — Пошёл ты и твои обезьяньи игры. Пошёл ты вместе с Катриной. Пошли вы все! — Можешь говорить всё, что хочешь, — сказал Райан, снова надевая очки. — Но нам ещё долго придётся быть вместе. А я не хочу быть с женщиной, которая не хочет меня. И уж точно не хочу быть с той, которой я нужен только для манипуляций. Так или иначе, выбора у тебя не будет. Я заставлю тебя сделать это. Я заставлю тебя показать характер, чтобы она поверила, будто нужна тебе. Томми ничего не сказал, лишь развернулся и взял в руки штурвал. Его раздражало всё происходящее. Кому нужна любовь, выпивающая столько крови? Теперь, когда Райан озвучил все его подозрения вслух, Кэт у Марцетти вызывала только омерзение. Да, она была хорошей и доброй женщиной. И всё же, собственное эго ей было важнее всего остального. Она хотела жить в сказке, в которой прекрасный принц ради неё будет крушить всех парней, подходящих ближе, чем на десять шагов. Сама мысль, что такая чуткая и мудрая девушка, как Кэт, может жить в плену подобных иллюзий, потрясала Томми. Минута текла за минутой, солнце всё сильнее клонилось к горизонту. Райан ничего не говорил и лишь наблюдал за джунглями, поглотившими берег. На закате люк в трюм отворился, и на палубу вылезла позёвывающая Кэт. Увидев Райана, она что-то проворковала и села рядом с ним. Стоило ей это сделать, как Райан повернулся к Томми и крикнул: — Твоя женщина ведёт себя как потаскуха, рулевой! Неужели ты ничего не сделаешь? — Она не моя женщина, — отозвался Томми, не сводя взгляда с горизонта. Ничего не существовало. Остались только он, катер и штурвал, который нужно было крепко держать. Держать так, чтобы болели ладони. И тогда всё остальное перестанет иметь смысл. Он выше этого. Он не снизойдёт до подобного. Он и так натворил глупостей в Городе, нет нужды снова скатываться к примитивному поведению. — Ты трус, рулевой! — крикнул Райан. — Ты ссыкун.