– Я не вор и не грабитель, если вы об этом. – Эм… – загрузился Загорцев. Он чуть подался вперед и положил руки на стол. Тимофей внимательно наблюдал за его движениями. То, что открылся, – хороший знак. Доверие. Расположение. – Вы прикасались к пакету, который у вас изъяли? – С места в карьер, надо помнить, зачем он здесь на самом деле. – Нет, я вообще его никогда не видел! – воскликнул Загорцев. – Яд какой-то… Да я что – идиот совсем, травить Ильичева? Это они мне подбросили. – Кто – они? – Ну, эти… Менты. Тимофей строго покачал головой: – Как адвокат не советую вам бросаться подобными обвинениями. Это не улучшит ваше положение, а вот ухудшить – может. Советую говорить только о том, что вы знаете наверняка, видели своими глазами и делали своими руками. Или не делали и не видели. А предположения выдвигать не нужно. Сказав это, мысленно Тимофей поморщился. Велик соблазн – дать человеку инструкцию. Но верх наивности – полагать, что он этой инструкцией воспользуется. Люди не в состоянии контролировать поток, который постоянно льется у них изо рта. Вот на этом их рано или поздно ловят. Например, следователи. Неужели это так трудно – контролировать свои слова?.. Наверное, да. Зато, наверное, такой, как Загорцев, не растеряется на танцполе. – Итак, пакет вы впервые увидели во время изъятия. – Тимофей черкнул несколько слов в блокноте. – Если дактилоскопия это подтвердит, у нас будет хороший козырь. – И меня выпустят? – быстро спросил Загорцев. – Возможно. В любом случае еще два дня вам наверняка придется провести здесь. – Черт… – Улики есть, причины для задержания тоже, – объяснил Тимофей. – Три дня – максимальный срок, на который вас могут задержать без предъявления обвинений. И сейчас ваша первоочередная задача – все эти три дня держать язык за зубами. Запомните: никому и ничего больше не говорите, если меня нет рядом. По закону полиция не имеет права допрашивать вас без присутствия защитника. Вы один в камере? – Нет, там еще… – Воздержитесь от обсуждения своего дела с сокамерниками. – Но… А… – Гражданин Загорцев… – Андрей. – Андрей, вы оказались в ситуации, когда каждое ваше слово будет услышано, взвешено, проанализировано и истолковано так, как выгодно следствию. Следствию выгодны закрытые громкие дела. А ваше дело – очень громкое. Вы меня поняли? – Понял… – Вы общались с Ильичевым помимо шоу? Тимофей понял, что применил простейшую технологию допроса, лишь когда Загорцев вздрогнул и отвел взгляд. – Нет. Ложь. Тимофей помолчал, пытаясь сообразить, что делать дальше. Все его существо коченело в недоумении. Он – адвокат, он пришел сюда защитить этого человека. Так почему этот человек ему лжет? 22 – Тимофей Бурлаков? – переспросил подполковник Клюев, начальник следственного отдела. – Так точно, – кивнул Долинин. – Бурлаков. Тимофей. Бурлаков Тимофей… Клюев напоминал заевшую пластинку. Не переставая на разные лады повторять фамилию и имя, он подвинул к себе клавиатуру и что-то быстро напечатал двумя пальцами. Схватился за мышку и с минуту пристально вглядывался в экран монитора, время от времени кликая, очевидно, по каким-то ссылкам. – Бурлаков Тимофей! – рявкнул Клюев и с размаху влепил монитору пощечину. Впрочем, это был хорошо рассчитанный жест. Монитор, скрипнув, повернулся к вздрогнувшему Долинину. Но тот даже не успел прочитать текст на экране. Клюев уже орал, брызгая слюнями, основные тезисы: – Блогер! Видеоблогер, мать его так! Я жопу рву, чтобы раньше времени ничего не просочилось ни в какую хренову газетенку, а ты по ковровой дорожке отправил к арестованному видеоблогера?! – Как… Да я… Да у него ж ксива! – воскликнул Долинин, у которого внутри все сжалось. – Кси-и-ива?! – Клюев уперся кулаками в стол и угрожающе привстал. – Там же написано… – пробормотал Долинин. – Долинин! Тебе сказать, что у меня на двери подъезда написано?! А там – я живу! Ты в контору его звонил? Ты проверял? – Нет… – За шкирку его оттуда вытаскивай, и чтоб через пять минут этот блогер тебе показания давал! Телефон – изъять, все изъять! Долинин вскочил, опрокинув стул, и пулей вылетел из кабинета начальника. – Да не общались мы с Ильичевым! – взвыл Загорцев. – Кто я такой, чтобы он со мной общался? – Вот это я и хочу выяснить, – гнул свое Тимофей. – Вы ведь вроде бы защищать меня собирались, – напомнил Загорцев. – А сами как будто доказательства ищете. – Я ищу человека, который знал о вашей связи с Ильичевым и… – Тьфу! – отстранился Загорцев. – Что значит «знал о связи»? Вы это сейчас вообще – к чему? Я нормальный, у меня невеста есть! В Зеленограде осталась… Услышав про невесту, Тимофей записал и это. Загорцев с тоской посмотрел на блокнот. – Хорошо, – сказал Тимофей. – Зайдем с другого бока. Вы готовили из продуктов, которые приносили с собой, или вам их предоставляли организаторы шоу? – Организаторы предоставляли, конечно. А что бы мы с собой принесли? – вдруг окрысился Загорцев. – Мы ведь не знали, какое будет задание. Вот на кастинге, там – да, там из своих… – На кастинге? – переспросил Тимофей. – То есть в начале шоу вы готовили что-то дома? – Ну да. – И Ильичев это пробовал? – Ну конечно, он же судействует! В смысле, судействовал. – А в последний раз вы готовили из предоставленных вам продуктов? Ничего с собой не приносили? И снова секундное промедление, бегающий взгляд. – Да, только из того, что было на кухне. Никто ничего не приносил. Логика бессильна. Этот человек скрывает что-то, не понимая, что делает себе только хуже. Здесь нужно работать с эмоциями, и это бы хорошо получилось у Вероники. Она, по ее собственному выражению, любому без мыла куда угодно влезет. Хоть в кошелек, хоть в душу. Но Вероники здесь быть не может… Однако Вероника есть на свободе. Если гора не идет к Магомету – значит, нужно вести Магомета к горе. – Подпишите, – сказал Тимофей и положил лист бумаги на стол. – Это согласие на то, чтобы я представлял ваши интересы в суде. – Что-то я даже не знаю… – посмотрел на бумагу Загорцев. – А вы реально можете… – Я не могу обещать, – сказал Тимофей. – Но я знаю точно, что в этом деле полно дыр, и через любую из них можно попробовать выскользнуть. Нам повезло, что процесс громкий. Если широкие массы узнают, что против вас нет серьезных доказательств, суд поостережется. «А они узнают, – подумал Тимофей, мысленно набрасывая сценарий проморолика. – Причем в кратчайшие сроки». За железной дверью послышались быстрые шаги. Тимофей запустил руку в карман, достал визитную карточку и положил на край стола. – Это зачем? – фыркнул Загорцев. – Я, простите, сиделец не опытный, у меня тут мобилы нет. – Это не для вас, – сказал Тимофей. – Подпишите, и я смогу начать работать над вашим делом. Думаю, вы понимаете, что защитник, которого предоставит суд, в первую очередь постарается не испортить отношений со следствием, ваша судьба ему будет безразлична. Тимофей завел руки за голову. Загорцев, вздохнув, взял ручку и поднес ее к бумаге. Но подписать не успел. Дверь с грохотом распахнулась, внутрь ворвался, грозно сопя, полицейский, за которым шел злой и бледный Долинин. – Руки! – рявкнул полицейский.