– Вы свободны сегодня вечером? Конечно, она была свободна. Пришлось выдумать подругу детства, которую не видела сто лет и которая, вот бывает же такое, именно сегодня проездом в Москве! Это, может, их единственный шанс встретиться. А в присутствии Кости они будут чувствовать себя скованно. Он поверил. Он всегда ей верил, потому что Софья никогда его не обманывала. – За знакомство, – сказал человек, который теперь стал внезапно не Ильичевым и не Федором Владимировичем, но просто Федором. А она для него сразу была просто Соней. Пригубив вина, Федор поставил бокал на стол и совсем другим тоном произнес: – К делу. Твой супруг стряпает весьма неплохо. Софья просияла. Федор дал ей возможность понаслаждаться, побормотать сбивчивые слова благодарности. После чего добавил: – Если бы я принимал экзамены в кулинарном колледже, поставил бы ему «хорошо». Уголки губ Софьи опустились. – Но вы ведь с ним понимаете, что есть глобальная разница между уровнем человека, который стряпает пирожки для школьной столовой, и человеком, который открывает ресторан под моим брендом? – продолжил Федор. – Наверняка понимаете, иначе не потратили бы время и деньги на этот маскарад. В жизни не видел педика, до такой степени презирающего свою ориентацию. Констанция Фэйр, надо ж было такое придумать… Софье как будто плюнули в лицо. Как будто сорвали всю одежду и вытолкнули голой на оживленную улицу. Она побледнела. Рука, держащая бокал, задрожала. Федор осторожно взял ее ладонь левой рукой, правой забрал бокал. А потом как-то так получилось, что он просто держал ее ладонь в своих. – Но перспективы у Констанции – или как уж там правильно зовут твоего супруга – есть. Хорошие перспективы. Беда в том, что другие участники на голову выше него уже сейчас. Впрочем, я… иногда делаю ставку на аутсайдера. Когда у меня есть на то веские причины. – Чего вы хотите? – прошептала Софья. – Денег? Ильичев молчал. Она подумала, что это означает положительный ответ. В сотый, в тысячный раз окинула мысленным взглядом все имеющиеся в наличии резервы. Которых просто не было. В тесной кухне дешевого хостела, где им удалось снять комнату с отдельным санузлом, но на первом этаже и с крошечным окошком, выходящим на стену соседнего дома, Костя варил макароны и гречку. Добавлял привезенную с собой тушенку. Тем и питались. Но, как ни экономили, денег все равно осталось впритык. Софья подняла на Федора беспомощный взгляд. Чтобы увидеть, как он кривит губы в попытке сдержать даже не улыбку, а смех. – Деньги? – выдавил он. – От… вас?! Это была шутка века. Софья представила себя на красной сцене «Камеди клаб» и буквально услышала, как хохочет зал. – Но что тогда? – глупо спросила она. Некоторые из сидящих в зале начали от хохота падать со стульев. ••• – Понимаю. – Понимаешь? – Софья сверкнула глазами на Тимофея, и Полина напряглась. Сама она пока ничего толком не понимала, но показалось, что Софья сейчас бросится через столик, чтобы выцарапать Тимофею глаза. Или выплеснет ему в лицо горячий чай. Впрочем, вряд ли он был уже такой горячий. Полина глотнула своего… Да, пожалуй, пусть кидается. Тимофей переживет. А то слишком уж спокойным выглядит – в отличие от бедняжки Софьи. – Понимаю, – кивнул Тимофей. – Ильичев нарушил неписаный договор. Ваш муж, несмотря на его обещания, не прошел очередной этап. И вы решили отомстить. Софья нервно рассмеялась, покачала головой: – По-твоему, этого мне бы хватило, чтобы решиться на… на это? – А было что-то еще? Я чего-то не знаю? – Ты вообще ничего не знаешь! – выплюнула ему в лицо Софья. – Вы говорили сегодня на шоу о потере близкого человека, – все тем же ровным, безэмоциональным голосом напомнил Тимофей. – Это был он? – Софья молчала, глядя в стол. – Вы говорили о своем муже? На стол упала слезинка. Тремя месяцами ранее В дверь номера постучали. Этот номер назывался тем же словом, что и тот, который они с Костей снимали в хостеле. Но дальше сходство заканчивалось. По этому номеру можно было прогуливаться под руку, а при желании – сыграть партию в теннис. Только вот Федор предпочитал другие виды парных игр. – Чего?! – рявкнул он так, что Софья содрогнулась. – На двери табличка «Не беспокоить!». За дверью что-то промямлили. Софья разобрала «срочно» и «передать». Федор, рыча, закутался в халат, протопал к двери, рывком распахнул ее и наорал на кого-то из персонала. Так же, как он орал на участников шоу, на съемочную группу – на всех. В который уже раз Софья подумала, что даже если бы он ничего ей не обещал, она согласилась бы сделать то же самое лишь за то, чтобы он никогда так не орал. Дверь захлопнулась. Федор, гневно сопя, вернулся к постели. Сел и вскрыл конверт. Софья не решилась подать голос, но через плечо Федора взглянула на содержимое конверта. И похолодела. Фотографии. Целая стопка. Они с Федором держатся за руки в ресторане. Они с Федором целуются в машине. Они с Федором в этом самом гостиничном номере, напротив панорамного окна: Федор полностью раздет, на ней – черные лакированные туфли на красной подошве и высокой шпильке, одолженные у подруги специально для поездки. Ильичева возбуждали такие. Он давно сознался, что, не будь на Софье в день встречи этих туфель – прошел бы мимо, не обратив внимания. На последней фотографии лежал клочок бумаги с небрежно написанным от руки словом: «Позвоните». И – номер телефона. 64 Андрей Загорцев улыбался. Он ждал, пока его пирожные испекутся. Занял одну из двух имеющихся в кухне духовок и никуда не торопился. Крем был уже готов. Все было готово. Он листал фотографии на экране смартфона, убивая время. Удалить, не удалить? Шантаж – это ведь статья… Черт его знает, этого Ильичева. Вдруг ему плевать на любые скандалы и разоблачения? Вдруг сейчас, посреди шоу, сюда ворвутся полицейские и повяжут его – шантажиста? В принципе достаточно того, что он уже показал Ильичеву. Если тот на крючке, то на крючке и останется, а если нет… Ну что ж, значит, Андрею всего-то-навсего придется распрощаться с мечтой всей своей жизни. Подумаешь! Н-да. Это будет, конечно, полное дерьмо. А если добавить еще и уголовную статью… Решено: фотки надо удалить. Вот прямо сейчас, пока не забыл. Андрей посмотрел на иконку, изображающую мусорный бак. И снова перевел взгляд на фотографию, где запечатлелась обнаженная Софья в объятиях Ильичева. Хороша все-таки девка! И понять ее можно: охрененная белокурая красотка, а муж – транс. Нафига они только расписались, интересно? Впрочем, люди разные. А уж таких, как эти, нормальному человеку вовсе не понять. Черт его знает, этого транса, может, сам жену под Ильичева и подложил – на что не пойдешь ради победы… Ладно, их проблемы. У Андрея своих хвата… – Андрюх, горит! Эти магические слова отключали вообще все. Он резко развернулся, бросился к духовке. На ходу попытался сунуть телефон в карман, но промахнулся. Телефон упал на пол. Это было неважно. Все было неважно. – Вы что, охренели?! – взвыл Андрей, открыв дверцу духовки, из которой валил дым. – Кто температуру поднял?! Дебил! Идиот!!! Надо было стоять рядом и не сводить глаз с духовки! Разве эти шакалы упустят шанс подгадить лидеру?! Пирожные выглядели неплохо. Ну, для школьной столовой в каком-нибудь Зажопинске, куда уже лет сто не добиралась ни одна комиссия, а у плиты на полставки подрабатывает ночной сторож. Черт… Времени почти не осталось. Что можно сделать быстро-быстро такого, что не нужно выпекать?! Варианты, конечно, есть, но… «Это все, что вы мне можете показать в полуфинале? – Андрей представил снисходительно кривящиеся губы Ильичева, видел эту гримасу миллион раз. – Упражнение по домоводству для пятиклассниц?..» Ладно. Была не была. Под изумленными взглядами «коллег» Андрей начал покрывать подгоревшие пирожные кремом. – Андрюх, телефон… Он обернулся. За спиной стоял тот самый транс с идиотским именем Констанция и протягивал ему смарт. Вид у транса был убитый. Такой, будто ему только что объявили смертный приговор.