Леандр кивает. – Ему позволяли быть рядом с тобой, ты ласкала и баловала его, а я… – Он пожимает плечами. – Я был обречен смотреть. Я прижимаюсь к нему. – Но теперь уже нет. – Нет. К счастью! Его губы касаются моих, нежно, как едва слышное обещание. Я протягиваю руку, чтобы притянуть его к себе и получить желанный поцелуй. На краткий момент это заставляет меня забыть, что я сделала, и что поставлено на карту. Мне нужен этот момент, который принадлежит только нам – несмотря на окружающих нас всадников и неизвестность, что ждет впереди. Но прежде чем я успеваю претворить это намерение в жизнь, раздается гудение рога, пронзающее меня насквозь. Мы испуганно отстраняемся друг от друга и оглядываемся. Люди Леандра осаждают лошадей, которые начали взволнованно гарцевать. Я не осознаю, дышу ли, когда по обе стороны расчищенной поляны появляются солдаты – некоторые верхом, но большинство пешком. На них светлые доспехи и синие плащи. Пять тысяч фрискийских солдат. С одного фланга их ведет Эсмонд, который восседает на своем вороном коне и смотрит на нас. Я не могу прочесть выражение его лица, но лишь понимание, что он здесь, заставляет меня дрожать. Но командиры на другом фланге гораздо хуже, чем Эсмонд. – Это не может быть правдой, – рычит Леандр. Я не в состоянии даже кивнуть. Неподвижно смотрю на всадников так, словно каждая мышца в моем теле закаменела. Это мои родители. Глава 37 Леандр Я ни на секунду не верил, что Эсмонд сбежит от схватки. Не тогда, когда единственная цель его жизни состоит в том, чтобы превзойти своего отца и наконец выйти из его тени. Но того, что он соберет армию, чтобы окружить мою деревню, я не ожидал. Пять тысяч фрискийских солдат. Точнее немного больше, если считать бывшую королевскую чету Фриски. Мать и отец, которые хотят видеть мертвой свою дочь. Родители, которые не проявят милосердия, хотя им оно было даровано. Я узнаю во главе армии мать Давины. Должно быть, она освободилась от ледяной тюрьмы. Ни один из моих всадников не говорит ни слова. Они переводят взгляды с одного фланга на другой, словно надеются, что это дурной сон. Но когда Эсмонд поднимает руку, и звучит рог, мы все с уверенностью осознаем, что это не кошмар. Я разворачиваюсь к Ансельму, сидящему на козлах. – Гони! Он бьет вожжами, и упряжные лошади приходят в движение. «Слишком медленно», – проносится у меня в голове, когда первые фрискийские солдаты устремляются на поляну с левой стороны, где находится Эсмонд. Давина перелезает через меня и уже готовится спрыгнуть с повозки. Я хватаю ее за руку. – Что ты задумала? Я сглатываю, завидев решимость в ее взгляде. – Выиграть вам время. Скажи моей бабушке, что мне нужна ее помощь. Когда я тоже собираюсь встать, она давит рукой мне на грудь и качает головой. – Ты должен подготовить своих солдат и жителей. Я задержу их, насколько смогу. Не у многих из них есть украшения. – Я тебя не… Она заглушает мои возражения поцелуем. Поцелуй, ощущающийся как прощание. Мое горло стягивает. Как военный я понимаю, что людей нельзя посылать против превосходящих сил противника без точных указаний и плана. Понимаю, что должен убедиться, что каждый житель Бразании знает свое место на случай чрезвычайной ситуации. Однако как мужчина я сопротивляюсь мысли оставить Давину одну. Я никогда не прощу себе, если что-нибудь с ней случится. Она отрывается от меня. Ее нежные руки, не знающие о войне, смерти и горестях, мягко обхватывают мое лицо. На языке вертятся тысячи причин, почему я не отпущу ее одну, но решимость в ее взгляде растворяет их одну за другой. – Я выиграю вам время, – снова обещает она. Знаю, что это правильно. Остановить большую часть армии смогут только Давина и ее бабушка. У нас будет маленький шанс. Но я все же не могу ее… – Береги себя, – хриплю я и заставляю себя убрать от нее руки, чтобы больше не задерживать. – Пожалуйста… береги себя. Она слабо улыбается мне, после чего спрыгивает с телеги. Гембрант собирается подняться, когда его хозяйка уходит, поэтому я прикрываю ему глаза тряпкой. Телега почти добирается до Бразании. Бальдвин и другие всадники уже за оградой, собираясь работать над планом. Я благодарен им, потому что мои мысли вращаются исключительно вокруг Давины. Я чувствую покалывание ее магии. Остальным она кажется холодной. Для меня наоборот – живительной. Когда она использует свою силу, я никогда не могу этим насытиться. Однако первые фрискийские солдаты, почти настигшие ее, не разделяют моего мнения. Лед вырывается из нее, не концентрируясь в одной точке, как в случае с ледяными снарядами, ничем не удерживаемый. Он достигает солдат в мгновение ока. Их крики звучат музыкой для моих ушей. Те, кто находятся в задних рядах, пытаются развернуться и спастись от магии бегством, но лед Давины быстрее. Когда ледяной туман ложится, каждый солдат попадает в ледяную тюрьму. Я вздыхаю с облегчением. Ни у кого из них нет украшений. Но я не питаю иллюзий, что со второй атакой дела будут обстоять так же или что Давина продержится долго. Сегодня ей уже приходилось использовать магию несколько раз. А с учетом толпы, против которой ей предстоит выстоять, рано или поздно у нее иссякнут силы. Я сжимаю кулаки, когда телега въезжает в Бразанию, и я больше не могу видеть Давину. Двухфланговая атака – та атака, которую обдумывали три королевы. Обе ледяные волшебницы должны были выкурить из леса окопавшихся там солдат, пока мы поджидали бы их на поляне. То, что Эсмонд сейчас проводит идентичную атаку… Либо он обладает куда большим талантом в разработке тактики, чем я думал, либо… Я не осмеливаюсь заканчивать мысль. Мой взгляд бесцельно скользит по жителям деревни, которые торопливо проходят мимо меня, чтобы выполнить приказы Бальдвина. Приказы, которые я не могу отдавать, потому что мои мысли попали в опасную спираль. Я помогаю вытащить Гембранта из телеги и перенести в конюшню Греты. Старая целительница обещает очистить и перевязать его рану до того, как я вернусь. В другом стойле меня ждет Фульк с оседланной Элорой. Он смотрит мимо меня, а затем с упреком глядит мне в лицо. Я хочу объясниться, что у меня не было иного выбора, кроме как оставить Давину, но не могу вымолвить ни слова. Я поспешно отворачиваюсь, вывожу Элору из конюшни и иду искать Бальдвина. По дороге я ищу бабушку Давины. – Она уже ушла помогать нашей королеве, – говорит следующий за мной Фульк. – Что с вами, минхер? Когда мы пойдем ей на помощь? Мои руки стискивают упряжь. Внутренние противоречия меня однажды убьют! – Как только сможем, – выдавливаю я. – Я должен… присмотреть за Бразанией. Давина отослала меня, чтобы выиграть время. – Но она снаружи, – возражает мальчик. Я не обращаю внимания ни на него, ни на вину, грызущую меня. Когда я наконец нахожу Бальдвина, он и другие всадники уже в седлах. – У нас есть план? – спрашиваю я. Бальдвин вскидывает бровь. – Против превосходящих сил? – Он фыркает. – План, чтобы забрать с собой как можно больше этих ублюдков. Я скриплю зубами. Я до последнего надеялся на план, благодаря которому мы все выживем. Но, по всей видимости, это останется мечтой. – У каждого из вас есть украшение? – осведомляюсь я. Каждый из всадников либо показывает мне браслет, либо приподнимает цепочку. – Мы должны как можно дольше защищать двух королев и брать на себя тех солдат, от которых отскакивает магия. – Позволь мне тебя сопровождать, – говорит король Райнальд, подъехавший к нам на пегом жеребце. – Мои люди последуют за тобой, если и я пойду.