Я подумала о том, что приходится выдерживать их штанам и рубашкам, и решила, что могу понять такую точку зрения. Теплый ветерок колыхал прозрачные занавески, пока Киеран вел нас через несколько гостиных, заполненных огромными креслами ярких расцветок. Когда мы шли за ним по накрытому пологом переходу, в воздухе слегка пахло корицей. Я не видела никаких признаков присутствия матери Киерана или еще кого-нибудь и гадала, была ли она среди тех вольвенов во дворе. Наконец мы опять вошли под крышу в другом крыле дома и двинулись по длинному коридору. Когда мы прошли через очередную дверь, я замедлила шаги и вздохнула. – Сколько людей здесь живет? – Зависит от времени года, – ответил Киеран. – Бывает, что заняты все комнаты, и многие приходят и уходят, когда нуждаются во временном убежище. – О! – Я внутренне зарыдала, когда мы прошли еще через две двери. – Какой длины этот коридор? – Еще немного, – сказал Киеран. Кастил стал поглаживать мою спину медленными, успокаивающими кругами. Через миг мы завернули за угол, и я увидела тупик – хвала богам. Киеран остановился перед двойной дверью кремового цвета. – Я решил, что ты захочешь остановиться в своих прежних комнатах. – Ты часто здесь жил? – спросила я. Кастил убрал руку с моей спины, и я сразу заскучала по ее касанию. Он кивнул и открыл одну створку. – Мои родители не часто сюда приезжают, особенно после того, что случилось с Маликом. Я подумала, что в этом был смысл. – Я предпочитал останавливаться здесь, а не в пустом поместье. Я представить не могла, насколько велик дом его родителей здесь или в столице, учитывая размеры жилища Джаспера. – Я прослежу, чтобы ваши сумки принесли из конюшни, – сказал Киеран. – Было бы замечательно. Спасибо. – Кастил взглянул на него и взял меня за руку. – Нам нужно немного времени, прежде чем принимать посетителей. На лице Киерана мелькнула ироничная усмешка. – Я прослежу, чтобы моя мать это поняла. При мысли о встрече с матерью Киерана у меня затрепетало в животе. Затем он вышел, причем сделал это с впечатляющей быстротой. Может, боялся, что я засыплю его вопросами. Он и не догадывался, что ему не стоило об этом волноваться. Кастил открыл дверь шире, и я проковыляла в комнату. Где же кровать? Это все, о чем я могла думать, шагая по кремовым плиткам в комнату, посреди которой располагались диван жемчужного цвета и два широких кресла. Рядом стоял стол с мраморными ножками, изогнутыми в виде лоз, и два обеденных стула с высокими спинками, обитые темно-серой тканью. Перед закрытой решетчатой дверью стоял шезлонг, а на потолке лениво крутился вентилятор. – Спальня там. – Кастил прошел под круглой аркой справа. Я вошла за ним и чуть не споткнулась. – Это самая большая на свете кровать. Я уставилась на кровать на четырех столбиках под тонким белым балдахином. – Это? – переспросил он, откидывая балдахин с одной стороны и закрепляя на столбике. – Кровать в моей резиденции в Эваемоне больше. – Ну… – Я прочистила горло. – Поздравляю. Бросив мне усмешку, он вынул из ножен мой кинжал и положил на тумбочку, а затем вытащил свои мечи. Возле большого платяного шкафа лежали знакомые седельные сумки – с ними мы въезжали в Атлантию в первый раз. Как долго они находились здесь, ожидая нас? Я повернулась. По другую сторону от кровати стояло несколько стульев. Еще одни решетчатые двери вели, похоже, на веранду, а на потолке висел вентилятор еще больше первого, с лопастями в форме листьев, которые крутились, разгоняя воздух. – Погоди. – Я метнула взгляд на Кастила. – У тебя есть резиденция? – Есть. – Закончив с балдахином над кроватью, он выпрямился. – У меня есть комнаты в семейном доме – дворце, – но еще и маленький дом в городе. Я была уверена, что знаю Кастила лучше, чем большинство, но мне все равно еще столько предстояло о нем узнать. Всякие неважные подробности и то, что сделало его таким, каков он сейчас. У нас еще не было времени по-настоящему раскрыть секреты друг друга, и я хотела этого так же мучительно, как обнять брата, увидеть Тони и узнать, что та не вознеслась, как утверждала герцогиня. Я хотела этого так же сильно, как и воссоединения Кастила с его братом и чтобы Малик оказался здоровым и невредимым. И мы чуть не упустили шанс на это время. Кастил отошел в сторону и повернулся ко мне. Я увидела позади него открытую дверь. Слабый солнечный свет заливал стены, покрытые плиткой цвета слоновой кости, и отражался от большой фарфоровой ванны. Меня потянуло вперед. Наверное, я перестала дышать, увидев, насколько огромна эта ванна и что на полках полно бутылочек с цветной солью, кремами и лосьонами. Я не могла отвести взгляд от угла ванной комнаты. Там с потолка спускалось несколько труб, на конце каждой находилась овальная головка в крохотных дырочках. Пол под ними был прогнутым, а в центре располагался слив. Сбоку, под окном, стояла встроенная в стену скамья, покрытая плиткой. – Это душ, – сказал позади меня Кастил. – Если повернуть кран, сверху течет вода. Я могла только таращиться на это чудо. – Краны над раковиной такие же, как на душе и ванне. Красная ручка – это горячая, а синяя – холодная вода. Просто поверни его… Поппи? – В его голосе звучал смех. – Смотри. Моргая, я оторвала взгляд от душа и перевела на Кастила. Он повернул красный кран. В раковину потекла вода. – Иди сюда, – подозвал меня он. – Попробуй воду. Пару секунд она будет холодной. Я подошла и подставила руку под струю. Она была холодной, затем стала теплой и наконец горячей. Ахнув, я отдернула руку и перевела взгляд на Кастила. Ямочка на его правой щеке углубилась. – Добро пожаловать в страну, где горячая вода всегда под рукой. Я преисполнилась благоговения. Тони бы понравилась эта комната. Наверное, она бы из нее никогда не выходила и просила бы приносить ей ужин прямо сюда. Грусть угрожала прокрасться и похитить мою радость, и было трудно отбросить ее прочь и позволить себе наслаждаться настоящим. Я опять подставила руку под воду, но Кастил закрыл кран. – Эй… Он взял мою руку. – Можешь весь день играть с кранами и водой, но сначала о тебе нужно позаботиться. Я подняла голову и хотела сказать, что в этом нет необходимости, но увидела свое отражение, замерла, и все мысли улетучились. Я впервые видела себя с тех пор как проснулась в хижине. Я не могла отвести глаз, и дело было не в том, что мои волосы превратились в спутанную массу. Опустив руки на край раковины, я уставилась на свое отражение. – Что ты делаешь? – спросил Кастил. – Я… выгляжу как раньше, – сказала я, отметив широкую бровь, линии носа и рта. – Но и не так. Я потрогала шрам на левой щеке. Взгляд Кастила следовал за моим в зеркале. – Тебе не кажется… что шрамы стали меньше? – спросила я, потому что мне так казалось. Шрамы по-прежнему были отчетливо видны: и тот, что тянулся от линии волос и пересекал бровь, и другой, проходящий по виску и напоминающий, что я чуть не потеряла глаз. Шрамы уже не казались на один тон бледнее кожи, как раньше. Они были того же оттенка розового, что и мое лицо, не грубые на ощупь и не такие рваные. – Я и не заметил, – сказал Кастил, и я встретилась с ним взглядом в зеркале. Я… ощутила его удивление. Он говорил правду. Он в самом деле не заметил разницы, потому что никогда не обращал внимания на шрамы. Они для него ничего не значили. Я влюбилась бы в него еще сильнее, если бы такое было возможно. – Они стали немного бледнее, – продолжил он, склонив набок голову. – Должно быть, это из-за моей крови – из-за ее количества. Она могла исцелить некоторые старые раны. Я опустила взгляд на свою руку и увидела ее – в самом деле. Кожа стала более гладкой. – Меня поражает, что ты в первую очередь заметила шрамы. – Потому что когда люди смотрят на меня, то видят в первую очередь шрамы, – заявила я. – Не думаю, что в первую очередь, Поппи. Ни раньше. – Он перекинул прядь моих волос через плечо. – И уж точно ни теперь. Точно не теперь. Я опять подняла взгляд к зеркалу и перевела его от шрамов и рассыпанных по носу веснушек к глазам. Зеленые, как и у отца, насколько я его помнила, но они тоже изменились. На первый взгляд это было незаметно, но я заметила. Серебристый блеск за зрачками. – Мои глаза… – Они стали такими после храма Сэйона, – ответил Кастил. Я моргнула раз, другой. Глаза остались такими же. – А когда они светятся, они выглядят не так, правда?