Я сосредоточилась на нем, ощутив свежесть любопытства, сменившего веселье. На этот раз я нашла путь быстрее. «Киеран?» И вдруг случилось что-то странное. Не была уверена, может, такое происходило и раньше, а я не осознавала, но я почувствовала его – почувствовала его знак, коснувшийся моего сознания как древесный ароматный ветерок. «Ты помешана на том, чтобы бить людей кинжалом». Ахнув, я слегка подпрыгнула. – Вовсе нет! Его лицо прорезала широкая улыбка. – Так ты слышала? – Да. – Уронив подушку, я шлепнула его по руке. – Я на этом не помешана. Просто меня окружают люди, помешанные на том, чтобы меня раздражать. Он усмехнулся. – Должно быть, это нотам. Это единственное, что мне приходит в голову. Имеет смысл. Вроде того. Я подняла брови. – Что значит вроде того? Божества могли общаться с вольвенами таким образом? – Насколько знаю, нет. – Он посмотрел на меня так пристально, словно пытался заглянуть в мой разум. – Но как, по твоему мнению, Никтос общался с кийу? Язык они бы не поняли. Тот, на котором говорят. Он обращался напрямую к их разуму. Глава 18 У меня внутри все перевернулось. Я уставилась на Киерана. – Но тогда как я могу?.. – Я осеклась. – Киеран, все это полная ерунда. Я понимаю, что во мне течет кровь Никтоса и даже Малека, если Аластир сказал правду, но это не объясняет, почему мои способности такие сильные, когда, насколько я помню, ни у одного из моих родителей не было такого дара. И у Йена тоже. Да, знаю, он может быть мне не родным братом, – добавила я прежде, чем он об этом напомнит. – Но если я потомок Малека и одной из его любовниц, это произошло несколько поколений назад. Как могло у меня оказаться столько итера? – Хороший вопрос, – сказал он, помолчав. – Возможно, способность общаться с нами подобно тому, как это делал Никтос, проявилась благодаря твоему Вознесению. Вся твоя смертная кровь заменена атлантианской. Это могло… не знаю… что-то в тебе открыть. – Будто я дверь? Он иронично усмехнулся. – Скорее, будто внутри тебя открылся сундук. Но еще до того, как Кастил тебя вознес, твой дар был гораздо сильнее, чем следовало, поэтому… Киеран резко повернул голову к решетчатой двери и, прищурившись, всмотрелся в темноту. Я отложила подушку. – В чем дело? – Не знаю. Мне что-то послышалось. Он встал и, не сводя глаз с закрытой двери, достал из сапога узкий кинжал с длинным лезвием. – Оставайся здесь. Оставаться здесь? Наморщив нос, я переползла кровать, чуть не перевернув тарелку с остатками мяса и сыра. Схватив вольвенский кинжал, я вытащила его из ножен и встала. – Ну конечно, сидеть на месте ты не будешь, – пробормотал Киеран, открывая створку двойной двери. – Нет. Я пошла за ним. Киеран вышел на веранду. Свет проникал сюда только из спальни и от маленького фонаря над широкой кушеткой. Киеран отодвинул прозрачную занавеску и пошел вперед, вглядываясь в стену в нескольких ярдах от веранды. Он замер. Я осмотрела деревья и стену за ними, с трудом различая в лунном свете тяжелые лозы, опутывающие камень. – Что такое? – Эту часть стены патрулировала Сейдж, вольвенка, – объяснил он. – Я ее не вижу. Слева от конюшен раздался крик. Я повернулась и шагнула с террасы на камень – еще теплый, нагретый за целый день солнцем. Киеран поймал меня за руку. – Не смей. Я попыталась вырваться, метнув на него удивленный взгляд. Поверить не могла, что он меня останавливал. – Что-то происходит. Кастил… – С Касом все будет хорошо, – рявкнул он, втаскивая меня обратно на огороженную террасу. – Знаю, что ты умеешь сражаться. Ты та еще задира, Поппи. Но дело не только в том, что Кастил оторвет мне голову, если с тобой что-нибудь случится, – ты к тому же наша королева. Я резко вдохнула. – Я ничья королева. Я просто Поппи. – Заявляешь ли ты свои притязания на трон или нет, ты все равно наша льесса. – Значит, ты ждешь от меня, что я буду прятаться? Вот что для вольвенов означают обязанности королевы? Я сердито уставилась на него, чувствуя едкий ожог его гнева и тяжелое давление тревоги. Это казалось странным – ощущать от Киерана что-то помимо ироничного веселья. – Какой я буду королевой, если буду прятаться? Он стиснул челюсти. – Такой, которая остается в живых. – И такой, которая недостойна тех, кто ее защищает, – огрызнулась я, силясь напомнить себе, что его противодействие связано с беспокойством обо мне. – А теперь отпусти мою руку. – Или? Я остановилась. – Или я тебя заставлю. Бледный взгляд Киерана ярко вспыхнул. Он опустил голову так, что наши глаза оказались на одном уровне. – Ты уже достойна тех, кто защищает тебя, – сказал он. – Что уже бесит. Я опять дернула руку. – Я чего-то не понимаю. – Если бы ты не была такой смелой, мне и Кастилу жилось бы намного легче, – проворчал он, выпуская мою руку. – Не дай себя убить. – А как насчет того, чтобы постараться не дать мне убить тебя? – парировала я, и он хмуро уставился на меня. – Кстати, мы обсудим это позже. – Жду не дождусь, – буркнул Киеран. Я не успела ответить – донесся еще один крик. Я обернулась на звук. Он был ближе, а следом послышалось раскатистое рычание. Внезапно на стене вспыхнули огни, испугав меня. Я шагнула назад, налетев на Киерана. Он положил руку мне на плечо, удерживая в равновесии. Яркие лучи прорезали деревья и цветущие кусты. От дерева отделилась тень и шагнула в полосу света. Я похолодела. Перед нами стоял бледный мужчина с голой грудью, его лицо скрывала маска Последователя. Меня кольнуло воспоминание прощальных слов Аластира. «Думаешь, со мной это закончится?» Я надеялась, что закончится, но стоящий перед нами человек был доказательством того, что заговор Аластира продолжал жить. – Проклятье, – пробормотал себе под нос Киеран, когда из-за деревьев и кустов во двор вышла еще дюжина человек. – Полагаю, это не дружелюбно настроенные Последователи? – спросила я. Ближайший к нам Последователь снял с пояса кинжал. – Я бы сказала, что нет, – ответила я на собственный вопрос и перевела взгляд на кинжал. Мой пульс участился. – И еще полагаю, что у них сегодня вечером нет иных намерений, кроме как убить меня.