У меня забилось сердце, когда наши языки соприкоснулись и начали танцевать, как я вокруг костра. Мы целовались и целовались, и хотя он должен был знать, что я искала уединения не ради поцелуев, он меня не торопил. Следовал за мной, ничего не говоря, а я покрывала поцелуями его шею. Поглаживая мои обнаженные руки, он спокойно стоял, а я провела ладонями вниз по его груди. Добравшись до живота, я опустилась на колени. Его руки упали и повисли над моими боками, а я расстегивала его штаны, чувствуя там твердость. Когда залезла внутрь и обхватила пальцами теплую твердую кожу, мое чутье поглотил вкус дымных специй. Теперь он тяжело дышал, а мое сердце пустилось вскачь. Его кожа была на ощупь как нагретая сталь, обернутая шелком. Я подалась вперед, задержавшись, когда почувствовала его спазм в моей руке. – Поппи, – вымолвил он. Я подняла взгляд, и меня ошеломили бурлящие в его глазах яркие золотые крапинки. Он содрогнулся. – Ты не должна это делать. – Я хочу, – сказала я. – А ты этого хочешь? – Ты можешь делать со мной что угодно, я все захочу. – Он опять задрожал. – Это? Мой член у тебя во рту? Чтобы не хотеть этого, я должен быть мертвым и обратиться в прах. Я скривила губы. – Это… лестно. Он подавил хриплый смешок. – Ты… Он застонал, когда я провела пальцами от основания до верха. – Я – что? Кончики его пальцев коснулись моей щеки. – Ты – всё. Улыбнувшись, я опустила голову. Соленый вкус его кожи стал для меня неожиданностью. Я нерешительно провела рукой по всей длине, исследуя и в то же время погружая его в рот глубже, как я читала в дневнике Уиллы. – Поппи, – простонал Кастил. Его ладонь затрепетала на моей щеке. Она писала еще о других вещах, напомнивших то, что Кастил делал со мной, и я не была уверена, понравится ли ему. Но я… хотела это сделать. Провела языком по его упругой коже, нашла небольшую выемку и провела по ней языком. Выругавшись, он дернулся. – Я… этого не ожидал. Борясь с улыбкой, сделала это снова, и он опять выругался. – Ты читала об этом в книге мисс Уиллы? Я промычала согласие, которое прошло по нему вибрацией. Его тело согнулось, и я ощутила в нем биение. – Люблю этот проклятый дневник, – прохрипел он. У меня вырвался смешок, и, судя по тому, как дернулись бедра Кастила, он ему понравился. В дневнике мисс Уиллы не было ничего насчет смеха в процессе, но, обхватив рукой основание, я выбросила из головы этот проклятый дневник и позволила инстинкту вести меня. Я провела языком по головке, восхищаясь его реакцией – ленивый жар затопил мое чутье. Мне нравилось это делать. Нравилось знать, что он наслаждается этим. Его рука скользнула по моей щеке, а пальцы запутались в волосах. Он обхватил сзади мою шею, но не давил. Всего лишь мягко разминал мышцы большим пальцем. Это была такая… поддержка, пока он и дальше позволял мне узнавать, что заставляет его тело двигаться короткими толчками, отчего у него перехватывает дыхание и усиливается пряный аромат. Я кое-что поняла. Мне не только это нравится, я еще и наслаждаюсь контролем, тем, как могу замедлять его дыхание или усиливать толчки на моем языке одним только нажатием рта или тем, как сильно или мягко втягиваю его кожу. – Поппи, я не… боги, долго не продержусь. – Он крепче сжал мою шею, покачиваясь на моей руке, в моем рту. – И не знаю, говорится ли в дневнике о том, что происходит. Говорится. И я хотела этого. Хотела чувствовать, как он кончает, испытать это, зная, что довела его до этой точки. Я провела рукой по всей длине, смыкая рот на головке. Он выкрикнул мое имя, его бедра замерли, и я почувствовала судорожную пульсацию на моем языке. Не успела закончить и почувствовать гордость собой, как он упал передо мной на колени, сжимая мое лицо. Он склонил голову набок, и его рот вдруг нашел мой, его язык оказался на моем. Во всепоглощающем, не оставляющем места больше ни для чего поцелуе сквозили как требовательность, так и поклонение. Кастил поднял голову и поймал мой взгляд. – Ты, – произнес он невнятно и с благоговением. – Ты – все, что мне нужно. Сейчас и всегда. Глава 25 Вчерашний день мы с Кастилом просто жили, поэтому сегодня нам предстояло позаботиться, чтобы у нас было побольше таких дней. Мы встретимся с его родителями. Но сначала нужно выбраться из постели, что ни один из нас не спешил делать. Кастил играл моими волосами, и мы болтали о том, что я видела вчера. Я довольно поэтично описывала замороженный десерт, который мне довелось попробовать. Мы ненадолго замолчали, и я стала убеждать себя, что давно пора вставать. В этот момент Кастил спросил: – Когда ты исцелила вчера девочку, ты не заметила какого-нибудь изменения в своих способностях? – Вообще-то нет, – ответила я, выписывая на его груди восьмерки. – Ну, я не уверена. Когда исцеляла раны Беккета, мне не нужно было думать об этом. Исцеление произошло само собой. Но на этот раз мне пришлось сделать то, что обычно делала раньше. – Думать о счастливых моментах? – Он накручивал на палец прядь волос. – Да. Я вспоминала нашу свадьбу. – Я подняла голову и положила подбородок ему на грудь. Он ласково улыбнулся. – И думала, как несправедливо, что девочка умирает, и я… – Что? Я прикусила губу. – Это покажется глупым, но, держа руки на девочке, я думала, что еще не поздно – что она будет жить. Он окинул взглядом мое лицо. – Ты знала, что она уже умерла? – Я… Я начала отрицать, но остановилась, вспомнив, что сказал Кастил вчера утром. Я больше не могла позволить себе отрицать. Он говорил о короне, но та же логика была применима и здесь. – Я не могла с определенностью сказать, что девочка умерла, но она была к этому близка. Он медленно раскрутил прядь моих волос. – Тогда ты либо силой воли оставила ее душу, либо вернула ее к жизни, Поппи. Сердце забилось быстрее. – Мне это трудно принять, но, думаю, да. – Я поднялась на колени, и волосы окутали мои плечи. – Логично, что я могу это делать, если учесть, кто такой Никтос, но это… – Чудесно. – Он осторожно высвободил руку из моих волос. – Я собиралась сказать «тревожно». Он сдвинул брови. – Ты дала ребенку второй шанс. Разве это не изумительно? Я посмотрела на руки, не зная, как выразить мысли. – Просто эта способность… такая мощная в пугающем смысле. – Объясни. Я со вздохом покачала головой. – Знаю, люди, видевшие, что случилось вчера, приняли меня за божество… – Полагаю, они приняли тебя за богиню, – возразил он. – Между божеством и богиней есть разница. – Ладно. Они приняли меня за богиню. Но мы оба знаем, что это не так, – отметила я, а он поднял бровь. Я закатила глаза. – В любом случае, поступать так – все равно что играть в бога. Похоже, это способность, которой можно злоупотребить, даже не сознавая этого – конечно, если я вообще смогу это повторить. Он некоторое время молчал. – Ты думаешь, что ее время пришло, а ты вмешалась?