– Мы привязаны, – сообщил Кастил, и к моему раздражению добавился прилив горячего гнева. – Очень. – Я в этом не сомневаюсь, – протянул его отец. – Нужно быть слепым, чтобы не заметить. Я вспомнила, как Кастил целовал меня перед отцом, и к моим щекам прилил жар. – Это все, что сказал Аластир? – поинтересовалась я. – Он знал, что я потомок божества? – Аластир рассказал, кто ты и на что способна, – призналась королева Элоана. – Мы знали, что это означает. Обычный смертный с атлантианской кровью не может обладать такими способностями. Это понял бы любой из нас, кто достаточно стар, чтобы помнить божества. Хотя, может, и не сразу. Никто бы о таком не подумал. Но Аластир догадался о твоем происхождении и понял, кто ты. – Но вы поняли в тот момент, когда увидели меня. – Я вспомнила выражение ее лица так, словно это произошло вчера. – Аластир сказал вам, что еще не поздно. – Он знал, что это значит для короны, как и я, как только увидела тебя – увидела, как ты излучаешь свет. Я знала, кто ты. Но не поняла, что он имел в виду в Покоях, когда сказал, что еще не поздно. Но, полагаю, он думал, что, узнав о его планах, мы поддержим его, и надеялся привести их в исполнение. – То есть отдать меня Вознесшимся, чтобы они меня убили? – Я подавила дрожь при мысли, как близок он был к успеху. – Как и те люди в Покоях, которые напали на меня перед вашим появлением. Я пыталась их остановить… – Пыталась? – переспросил король Валин с недоверчивым смешком, так сильно напомнившем Кастила. – Я бы сказал, что тебе это удалось, Дева. Кастил резко повернул голову к отцу, его широкие плечи застыли. – Ее зовут Пенеллаф. Если моя жена разрешит, можешь называть ее так. Если нет, то обращайся к ней «принцесса». Или как-то более почтительно. Но никогда не называй Девой. Ты меня понял? Я сжала губы. Его слова. Его тон. Не знаю почему, но мне хотелось улыбнуться. Отец Кастила подался назад, вытаращив глаза, но его жена подняла руку. – Хоук, ни твой отец, ни я не хотели проявить неуважение. – Вы не хотели? – выпалила я, и она перевела на меня золотые глаза. – Нет, – заявила она, сдвинув изящную бровь. – Не хотели. Я уставилась на королеву – на мою свекровь. – Когда вы впервые увидели меня, вы говорили так, будто Кастил привез в королевство проклятие, а не жену. – Я была застигнута врасплох тем, что увидела. Как, полагаю, любой бы на моем месте. – Она еще больше сдвинула брови. – Я… не ожидала твоего появления. – И я никогда не ожидала ничего из этого. – Я удерживала ее взгляд. Нужно, чтобы она поняла: я не Дева, я не орудие Вознесшихся, как считали те люди в храме. – Аластир этого не знал, но я была в Пределе Спессы, когда Вознесшиеся привезли свои дары. У меня сжалось сердце при мысли об Элайдже, Магде – всех, кого так бессмысленно убили. – Я сражалась бок о бок с Кастилом. Убила герцогиню Масадонии. Исцеляла ваших людей, хотя некоторые из них смотрели на меня как на чудовище. Я не вынуждала ваших стражников нападать на меня. Ведь некоторые из тех людей были вашей охраной, да? Стражами короны. Незримыми. Королева по-прежнему молчала. Я подалась вперед. От меня не укрылось, что король пошевелился, словно хотел загородить собой жену, и что Хиса шагнула вперед. Может, позже я устыдилась бы охватившего меня дикого удовлетворения. А может, и нет. – Не знаю, что вы обо мне думаете и что наговорил вам Аластир, но я не выбирала быть Девой и носить вуаль. Я не выбирала быть потомком божества или, приехав сюда, рвать узы и узурпировать права других кровных линий. Единственное, что я когда-либо выбирала, – это вашего сына. Кастил откинул назад голову, и его грудь поднялась в глубоком вдохе, но он ничего не сказал, позволяя говорить мне. – Рассказывал вам об этом Аластир, когда прибыл из Предела Спессы? – спросила я. – Нет, – тихо ответил отец Кастила. – Не рассказывал. – Я так и думала. Тут вмешался Кастил. – Мы пришли в надежде, что вы можете помочь нам определить, во что вознеслась моя жена. Я лично надеялся, что вы немного познакомитесь с Пенеллаф, а она – с вами. Но если мы будем ворошить прошлое, то нам ничего не останется, кроме как уйти. – Но мы должны поговорить о прошлом, – заговорила его мать. Кастил застыл. – Только не так, как ты думаешь, – добавила она с тяжелым вздохом. Я наконец открыла чутье и выпустила его к ней. Терпкость ее страдания была такой сильной, что я чуть не отшатнулась. Она пригладила рукой и без того тщательно зачесанные волосы, а муж подошел к ней так же бесшумно, как часто двигался Кастил, и положил руку ей на плечо. – Мне нужно извиниться, – сказала она. – Я не хотела оскорбить кого-то, хотя знаю, что оскорбила. Очевидно, надо мной взяло верх потрясение. – Она положила руку поверх руки мужа. – Но это не оправдание. Потому что вы оба правы. Она перевела взгляд на меня. – Особенно ты. В том, что произошло, нет твоей вины или вины моего сына, и я собиралась сказать, как мне жаль, что так случилось. – Я ощутила искренность со вкусом раскаяния и немного расслабилась. – Но мы с Валином рады, что ты… стоишь перед нами с нашим сыном. Промелькнула еще какая-то эмоция, которую я не смогла прочитать – она появилась и исчезла слишком быстро. – Мне следовало сказать это, как только вы вошли в комнату, но я… – Она осеклась и покачала головой. – Я глубоко сожалею, Пенеллаф. Отец Кастила опустил подбородок и поцеловал жену в висок, чем тронул мое сердце, напомнив Кастила. Дыхание больше не царапало мое горло, даже если кожу еще покалывало от затаенной досады. Но родители Кастила боролись с потрясением. Я не забывала, что королева, вероятно, знает: в моих жилах течет кровь ее первого мужа. Я представляла болезненное напоминание о прошлом, о котором она, наверное, старалась не думать. И хотя в глубине души мне хотелось развернуться и уйти, я знала, что это будет так же бессмысленно, как читать нотации Кастилу. Кроме того, я была способна на отзывчивость и ощущала сочувствие к его матери – к обоим родителям. Я оказалась не той, кого они ожидали. – Все хорошо, – сказала я. – У вас не было возможности увидеть Кастила, а тем более поговорить с ним. И я могу понять, почему вы потрясены, найдя меня такой, какая я есть, а не такой, какой должна быть после Вознесения. Я не упустила два всплеска удивления от обоих родителей. Королева Элоана быстро заморгала, а ее муж уставился на меня так, словно у меня выросла третья рука. Мать Кастила первой пришла в себя. – Спасибо за понимание, особенно учитывая, что это нам нужно многое загладить. Пожалуйста. – Она указала на кресла, стоящие напротив того, на котором недавно сидела она. – Садитесь. Кастил вопросительно посмотрел на меня. Он предоставил мне решать, остаться нам или уйти. Я протянула к нему руку, наслаждаясь ощущением его пальцев, обвивших мои. Я кивнула. От его родителей исходило явное облегчение. – Хотите чего-нибудь выпить? Киеран? – спросила королева. Мы отказались и сели в кресла – я легко могла представить, как здесь можно свернуться клубочком и читать книгу. Только не тот проклятый дневник. Киеран остался стоять, заняв место, где мог бы стоять охранник, и от меня не укрылось, что именно это он и делает – стоит на страже за моей спиной, положив руку на рукоять меча в ножнах. Довольно неприятный намек. – Надеюсь, вчерашняя прогулка по Атлантии показала, что мы далеко не такие, как ты могла решить по прошлому опыту, – заметил король Валин, выдавая, что им известно, как мы провели вчерашний день. Взгляд его был таким же пристальным, как и у его сына. Они с женой сели. – И люди, которых ты вчера встретила, действительно представляют нашу нацию. – Я ничего так не хочу, как чтобы это оказалось правдой, – призналась я. – То, что я до сих пор видела в Бухте Сэйона, чудесно. Его отец кивнул. – Как бы мне хотелось, чтобы ты видела только это. – Вчера вечером мы узнали, что в долгу перед тобой, и я еще не успела выразить благодарность. – Взгляд ярких цитриновых глаз королевы устремился на меня. Я ощутила лимонный вкус любопытства, вяжущее замешательство и под всем этим терпкую печаль. – Спасибо за помощь ребенку, который пострадал в несчастном случае с экипажем. Ты предотвратила большую трагедию. Не зная, что сказать, я взглянула на Кастила. «Не за что» казалось странным ответом в такой ситуации. Он крепче сжал мою руку. – Я… просто сделала, что могла, чтобы помочь ей. Король выгнул бровь. – Просто сделала, что могла? Ты спасла ребенку жизнь. Это вовсе не просто. Я неловко поерзала. – Моя жена гораздо скромнее меня, – заявил Кастил. Из-за спины послышался короткий и едва слышный смешок. Уголки моих губ опустились. Взгляд Кастила скользнул по мне. – Если бы я был способен на то, что делает она, я бы вывел это чернилами у себя на коже. – В самом деле, – сухо ответила я, – это уже чрезмерно. – Но, как ты уже знаешь, я во всем люблю чрезмерность. В его голосе звучала изысканная чувственность. Мои щеки залил румянец, а внизу живота вспыхнул коварный жар. Я сразу подумала о том, чем мы занимались прошлой ночью на пляже. Это было… чрезмерно. Кастил ухмыльнулся.