– Спасибо, у нас мало времени, – остановил я кельнеров, – и есть кое-какие необсужденные вопросы. – Зовите, когда понадобимся, – заулыбался первый, и, к моей радости, группа гарсонов удалилась. Я решил вернуться к прерванной беседе. – Кто такой Петя? Чем он напугал вас? Алена закрыла личико ладонями. – Он мой брат! Не знала, что имею близкого родственника. Юра решил найти моего отца. Ему это удалось, но вышло плохо! Бабушка меня обманывала. А потом Галина Сергеевна врала мне, Харченко оказалась ужасной женщиной, я уверена, Наташа ничего не знала, детям такое не говорят. Ох, так сложно объяснить… Юра открыл хорошо запертую дверь в комнату, где жили чудовища. Алена опустила голову. – Мой отец… Ой, не хочу говорить правду. Но… вы единственный добрый человек, который на моем пути встретился. Помните, я говорила, что в коммуналке, где мы жили, было три комнаты. Одна наша, вторая дяди Володи, третья неизвестно чья, всегда стояла закрытой. Так вот она, оказывается, тоже была нашей, ее заперли из-за моего отца. Фамилия его Малежкин. От неожиданности я чуть не подавился кофе. – Малежкин? – Да, – подтвердила Алена, – Сигизмунд Николаевич. Он работал в цирке, был каучуком, акробатом. Ой! Вы же не знаете, что такое каучук! Сейчас объясню! – Не надо, – улыбнулся я. Перед моим мысленным взором появилась, как всегда, радостная обезьяна Мими, вот она сидит на бортике арены и изо всех сил аплодирует Валере, который целиком залез в небольшой рюкзак. – Каучук – номер пластической акробатики, – сказал я, – он основан на природной гибкости тела и тяжелых тренировках. Крупный актер, мужчина или женщина, могут полностью поместиться в небольшом чемодане и закрыть крышку. Или пролезть между очень частыми прутьями решетки, принять любую позу. «Люди без костей», «человек-змея», «женщина-кошка» – как только ни называли этих артистов на афишах. – Ой! Откуда вы знаете? – изумилась Алена. – Я о таком услышала, только когда Юра правду рассказал. Определенно не стоило сообщать собеседнице о том, как я единственный раз в жизни потерял над собой контроль, бросил свою работу, нанялся в бродячий цирк, увидел жизнь артистов изнутри и проникся уважением к их тяжелому труду, восхищался их талантом. Я опять улыбнулся. – У меня есть подруга, дама не юного возраста, она много лет участвовала в цирковых представлениях. Сейчас на пенсии. Частенько навещаю ее, отсюда и знания про каучук. И ведь я не соврал. Мими на самом деле больше не работает на арене, она обитает в Подмосковье вместе со своим другом и дрессировщиком Сергеем. Я часто приезжаю к ним, привожу Мими сладости и пытаюсь у нее научиться ловко передергивать карты, жульничать во время игры в покер[2]. – Ну тогда вы знаете, что человек-каучук способен пролезть в любую щель, – сказала Алена, – он весь вывернется, скрючится, изогнется. У Сигизмунда, кроме обычных для этого жанра трюков, был еще номер «Побег». На арену вывозили большой шкаф с множеством дверей. Сигизмунд входил внутрь в одних обтягивающих плавках. Все видели: у него при себе ничего нет. Створки запирали. Цепи, навесные замки, щеколды, шпингалеты. И оставляли гардероб на арене. Через минуту актер выходил наружу… в зрительном зале. Как он ухитрялся выбраться? Не знаю. Конечно, это какой-то фокус, Малежкина называли гением, способным вылезти или пробраться в любое помещение. Когда моя мама была беременна, ее мужа арестовали за грабеж и убийства. Оказалось, что он сколотил банду, которая грабила людей. Жертв подбирали тщательно. Никто из их родни не обращался в милицию. Почему? Потому что пострадавшие сами являлись нечестными людьми. Подробностей я не знаю. Юра сообщил только то, что я вам сейчас сказала, объяснил: «Там столько крови, горя, жестокости. Не надо тебе о таком слышать». Алена съежилась. – Отца отправили в тюрьму на много-много лет. Мать начала пить, остальное вы знаете. Браслет, кулон на цепочке, кольцо, которое прятала Ольга Ивановна, наверное, ей зять подарил. Знала ли бабуля ценность украшений? Думаю, да. Не зря она перед отъездом в больницу просила меня беречь шкатулку, только не успела рассказать, что у нее тайное отделение есть. Тетя Галя, которую я полюбила, – жена одного из тех, кто вместе с моим отцом людей грабил. Помните, я говорила, что они с Наташей иногда на пару дней исчезали? Я кивнул. – На свидание к своему мужу и отцу ездили, – всхлипнула Алена, – дядя Володя из коммуналки, школьный приятель моего папы. Его сначала тоже посадили, но потом отпустили. Выяснилось, что он ничего не знал. Просто у него был дом в деревне, в котором он не жил. Сигизмунд… Алена затряслась. – Участок был большой, село почти нежилое, там пара старух только жила. Малежкин на участке дяди Володи зарывал… ну… ну… Понимаете? – Наворованное? – предположил я. – Нет, – прошептала девушка, – людей мертвых. Несколько человек. Юра был в шоке! Он мне всю информацию сообщил, на себя не походил. Я начала плакать, жених меня не обнял, не поцеловал, не утешил. Чай мой любимый не заварил. Утром он сказал: «Будь добра, съезди к одному человеку, передай ему от меня письмо. Оно очень важное, вдруг на почте потеряют? Вот тебе деньги на билет». Ехать предстояло под Тверь, и оказалось, что такой адрес не существует. В деревне, куда меня Юра отправил, не было ни Партизанской улицы, ни жителя Андрея Кузнецова. Мобильный там не работал, вообще сети не было. Я добралась до платформы, села в электричку на Москву, начала звонить Юре, слышу: «Данный номер находится вне зоны действия сети». Алена всхлипнула. – Потратила целый день! Сначала ехала до Твери на поезде, потом на местном автобусе минут сорок, пешком несколько километров. По селу бегала, пыталась старух расспросить, да без толку. Обратно до Твери опять на «Икарусе» надо. А он только три раза в день ходит. Да еще дождь пошел. Усталая, промокла, проголодалась, уехала рано, в семь утра, вернулась почти в полночь. На ногах от усталости не держусь. Тащусь от метро к дому, думаю: сейчас помоюсь, поем, Юра, наверное, что-то вкусное приготовил. Добралась, наконец, до квартиры. Гляжу, на коврике сумки стоят, два чемодана, пакеты, все прикрыто скатертью, которую я недавно в столовую купила, конверт лежит. Взяла его, увидела надпись: «Елене Малежкиной». Вынула письмо… Алена заплакала. Глава двадцать вторая – Прямо сюжет для сериала, – покачал головой Борис, ставя передо мной тарелку с салатом. Я взял вилку. – Вы еще окончания не знаете. Послание было от жениха. Он сообщил невесте, что шокирован сведениями об ее отце. Юрий не может взять в жены девушку с такой генетикой. Вдруг их дети получат «таланты» деда-убийцы. Макаров расторгает помолвку, уезжает из своей квартиры, просит никогда его не искать. Он не верит, что бывшая невеста не знала ничего о своем отце. Такое невозможно. Алена, конечно, в курсе семейной истории, она лгала Юрию. Он может простить любимой все, кроме вранья. Ладно бы, невеста обманывала жениха по мелочи, говорила, что сидит дома, ждет его. А сама в это время шлялась по магазинам, тратила деньги, да не на продукты, а покупала себе новые туфли. Неприятно, когда рядом врушка, но мелкую лгунью можно отругать и простить. В случае Алены иначе. Боря сел напротив меня. – Он сложил все ее вещи, вынес на лестницу и смылся? – Точно, – кивнул я, – Малежкина вернулась в свою коммуналку, а там обнаружился жилец. Он занимал ранее пустую комнату. Мужчина объяснил Алене, что жилье ему досталось по наследству, назвался Петром. У девушки прямо дежавю было. Она опять в общей квартире одна, без денег, работы, не знает, как жить. Ее словно с уютного солнечного пляжа пинком в Северный Ледовитый океан сбросили. Петя утром уходил на службу, вечером возвращался, он не пил, не курил, не ругался. Рук не распускал, к соседке не приставал, кухней не пользовался. Алена пыталась устроиться на работу, но ее нигде не брали. Кому нужна девушка, которая выучилась шить кукол, но давно этим не занималась? Денег нет, продать нечего. – А кулон с кольцом? – напомнил Боря. Я отодвинул пустую тарелку. – Спасибо за ужин, как всегда, очень вкусно. Девушка жила у Юры, все ее вещи находились в квартире парня. Драгоценностей в вещах не оказалось. – Он выставил на лестницу шмотки невесты, а ювелирку оставил себе? – уточнил батлер. Я кивнул. – Молодой человек не растерялся, – поморщился Боря, – значит, жить с девушкой он не мог из-за ее плохой генетики. А взять себе ювелирку, которую родитель-убийца семье оставил, не постеснялся? – Принц оказался разбойником, – заметил я. – Алена решила покончить с собой, выпрыгнуть из окна. Открыла раму на кухне, встала на подоконник, посмотрела вниз. Ее охватил страх, но выхода не было. И дело не в отсутствии средств. На супермаркете у метро висело объявление: «Нужна уборщица в ночную смену». Если не искать работу в чистом кабинете, то непременно найдешь ее. Девушка не могла жить без Юры. В тот момент, когда она, закрыв глаза, уже собралась шагнуть в пропасть, кто-то схватил ее за ноги и заорал: «Совсем …! Разбиться собралась?» Алена разрыдалась, ну почему Петр неожиданно оказался дома? По какой причине зашел сейчас на кухню? Загляни он сюда через десять секунд, она бы уже лежала бездыханной на тротуаре и не плакала о любимом! А Петр продолжал трясти спасенную им молодую женщину. – Выкладывай, что случилось! Алена потеряла горячо любимого жениха, лишилась спокойной богатой жизни, вернулась из уютной, уже родной квартиры в убогую коммуналку, не имела работы, денег, друзей, узнала шокирующую правду о своем отце, приняла решение уйти из жизни, но была спасена. Слишком много ужасных событий упало на ее голову, бедняжка потеряла способность владеть собой, начала бить Петю, швырять на пол посуду, кричать какие-то слова, потом зарыдала и заснула. Проснулась Алена в чужой комнате на диване. В кресле с ноутбуком на коленях сидел Петя. – Очнулась? – спросил он. – Почему я здесь? – испугалась девушка. – Потому что по дури решила из окна сигануть, а я тебе не позволил, – растолковал сосед. – Что случилось? На Алену опять напал ужас, она представила, как лежит на тротуаре, а вокруг зеваки… Она умерла, ее нет больше, она не увидит солнца, не пойдет в магазин, не купит себе платье… покойнице новая одежда не нужна. Девушка впала в оцепенение. – Давай говори, – велел ей Петр. Полностью деморализованная Алена выложила парню все, что с ней случилось. – Денег у меня нет, – сказал Петя, когда рассказ соседки иссяк, – и ты мне как женщина совсем не нравишься. Но как человека мне тебя жалко, не везет тебе. Могу устроить на работу. – Куда? – обрадовалась Волошина. – На фирму, где сам служу, развожу заказы, – объяснил Петя, – прямо для тебя работа, там игрушки делают по заказу. – Очень хочу, – прошептала Алена. И на следующий день ее взяли в особый отдел, которым руководила Екатерина Брониславовна Малежкина. – Кто? – вскинул брови батлер. – Невестка Инны, жена Левы, – уточнил я. – Так, – пробормотал Боря, – интересный поворот. – Сам удивился, – признался я, – первое время Алена была там кем-то вроде курьера. Девушка отвозила посылки, которые ей давали, оставляла их там, где велели. Потом ей поручили шить для заказчиков. А спустя несколько месяцев Екатерина пригласила Алену в переговорную. Волошина к тому времени хорошо познакомилась со зданием, но она понятия не имела, что один из шкафов в комнате отдыха владелицы фирмы отодвигается, а за ним открывается небольшое помещение. Стены в нем обиты мягким материалом, в разных углах стоят какие-то тихо гудящие штуки. Екатерина закрыла дверь и сказала: – Привет, сестра. – Добрый день, – прошептала Алена, не понимая, почему начальница решила с ней поздороваться.