Волошина с утра с Екатериной сегодня несколько раз виделась в коридоре. И с какой стати Малежкина называет ее сестрой? – Наши отцы родные братья, – вдруг сказала владелица фирмы «Сан Саныч», – только мой папа – музыкант, а твой – бандит и убийца. Хочу тебя «обрадовать», он может скоро выйти на свободу, вернется домой. А там взрослая доченька. – Вы шутите? – прошептала Алена. – Нет, – отрезала Малежкина, – Сигизмунд получил большой срок, но не пожизненное заключение, которое заслужил. Хочешь увидеть своего папочку? Глава двадцать третья Алена молчала. – От радости онемела? – засмеялась собеседница. – Зона меняет человека. Увы, не всегда в лучшую сторону, чаще наоборот. Правда, Петя? Дверь другого стенного шкафа отъехала в сторону, появился сосед по коммуналке. – Там есть еще комната? – изумилась Алена, у которой от количества неприятной информации заболела голова. – Да, – коротко произнес парень. – Ничего не понимаю, – еле слышно пожаловалась Волошина, – вообще ничего! – Все просто, – усмехнулся Петя, – тебе уже объяснили: твой отец – Сигизмунд Малежкин, убийца, на его совести гора трупов. – Не поняла, – прошептала Алена. – Она вообще нормальная? – задала вопрос Екатерина. – Вроде да, – ухмыльнулся Петя, – просто никак не въедет в ситуацию. Елена, попробую докопаться до твоего ума. Слушай меня внимательно. Жил-был Вацлав Малежковский, поляк. Он в начале двадцатого века переехал из Варшавы в Москву, изменил фамилию, имя, стал Владимиром Малежкиным. У него родился сын, а у того в свое время появились два мальчика: Бронислав и Сигизмунд. Броня, как его звали дома, тихий, послушный, хорошо учился, посещал музыкальную школу, подавал надежды как пианист, выиграл несколько конкурсов. Сигизмунд оказался полной противоположностью брату. Безобразник, двоечник, прогульщик, врун. Мальчика выгнали из нескольких учебных заведений. В конце концов он очутился в художественном училище, где готовили ювелиров, и неожиданно увлекся изготовлением драгоценностей. Родители с облегчением выдохнули, когда проблемный сын показал им свою работу, очень красивые серьги, сообщил сумму, за которую их продал. Отец и мать подумали, что затянувшийся период взросления подростка наконец-то завершился. Когда Сигизмунду закатило за тридцать, мать начала ему постоянно говорить о женитьбе, приводила в пример Бронислава, который недавно сыграл свадьбу. – Успею, – отмахивался ювелир, – я еще совсем молодой. Да и Броня только что в загс сходил, своей квартиры у него пока нет, живет на нашей даче. Я так не хочу, сначала обзаведусь своими квадратными метрами, а уж потом буду супругу искать. Через несколько лет ювелир приобрел «трешку» и познакомил семью с Верой. Спустя пару лет после свадьбы невестка осчастливила свекровь сообщением о своей беременности. Вот только ни мать Сигизмунда, ни он сам не увидели младенца. Девочка появилась на свет, когда ее отец уже сидел в следственном изоляторе. Попал он за решетку по обвинению в нескольких убийствах, ему грозила смертная казнь. Но преступнику повезло, высшую меру наказания отменили, ее заменили пожизненным заключением. Сигизмунду почему-то дали двадцать пять лет. Недавно он вышел на свободу, позвонил Екатерине и сказал: – Здравствуй, я твой дядя. Екатерина, которой мать рассказала про родственника-убийцу, бросила трубку. И больше ее не снимала. На следующий день утром, когда Катя вышла на работу, к ней подошел худой старик и сказал: – Давай знакомиться, я твой дядя Сигизмунд. Где Бронислав? – Он умер, – прошептала женщина. – А мать? – спросил бывший заключенный. – Ее тоже нет в живых, – сообщила Малежкина. – Куда подевалась Вера, – не отставал жуткий тип, – моя жена? – Не знаю, – пролепетала Катерина. – Не верю, – отрезал убийца, – она твоя тетя. – Я была маленькой, когда с вами все это случилось, – осторожно начала объяснять Екатерина, – мне тогда вроде год исполнился. До подросткового возраста я понятия не имела, что у моего папы был брат. А потом к нам приехала пожилая женщина, мама ее впустила, они закрылись в спальне, начали разговаривать. Я из любопытства подслушала беседу и узнала про вас. Тетка оказалась вашей тещей, она просила мою маму не бросать ее внучку, дочку Сигизмунда. Говорила: «Я тяжело больна, врачи предупредили, что жить мне осталось примерно полгода, девочка останется одна». Мама ей ответила: «Ваш зять сломал жизнь Брониславу. Из-за Сигизмунда мужу перекрыли кислород, не разрешали выступать, не допускали на конкурсы, он не мог выехать на гастроли за границу. Ему, очень талантливому, пришлось стать аккомпаниатором у куплетиста Волкова. Везде ведь надо анкету заполнять. И кто захочет иметь в коллективе брата серийного убийцы? Забудьте наш адрес». Когда пожилая женщина ушла, я накинулась на маму с вопросами, и та сообщила о вас правду. Если еще раз попытаетесь со мной встретиться, я сообщу в полицию. Я на секунду замолчал, затем продолжил: – Это все, что Екатерина сообщила Алене об ее отце. Волошина, узнав правду, очень испугалась. А Петя добавил: «Мой совет, если имеешь нечто ценное, спрячь получше, не храни дома. У Сигизмунда нет ни копейки. Он легко узнает адрес дочери. – У меня фамилия мамы, – воспряла духом Алена, – я не Малежкина. Петя громко рассмеялся. – Поверь, найти тебя – пустяк. Не знаю, как ты, а я Сигизмунда до смерти боюсь. Больше в нашу коммуналку не вернусь. Золота, бриллиантов, изумрудов не имею, я не интересен твоему папаше. Но он может подумать, раз мы с тобой на одной площади проживаем, значит, любовники, и зарежет меня. Просто так, из любви к искусству или от злости, что ничего не получил. Ты вынь свою заначку, отдай мужику, если он начнет требовать то, что твоей матери на сохранение отдал. – Честное слово, у Веры ничего не было, – простонала Волошина, – или она пропила драгоценности. Мы с бабулей были совсем нищие. – Послушай, – включилась в беседу Екатерина, – нравится мне это или нет, но мы являемся двоюродными сестрами. Только поэтому я взяла тебя на работу, да еще в отдел, куда новичку никогда не попасть. Петя тебе дает добрый совет: если папаша появится, отдай ему все. Жизнь человека дороже золота с бриллиантами. – Жизнью клянусь, нет у меня ничего, поверьте, – взмолилась Алена. Петя повернулся к Екатерине. – Разговор пошел по кругу. Мы сделали все, что могли. – Нет, – остановила его владелица кабинета, – мы не сообщили ценную информацию. Елена не понимает, что ее посадят в тюрьму, если найдут при обыске ювелирку. – Почему? – попятилась девушка. – Неужели непонятно? – удивилась Екатерина. – Ты подельница. – Кто? – не поняла Алена. – Украшения не твои, – начал объяснять Петя, – Сигизмунд их украл, владельцев убил. А дочь его сейчас прячет награбленное. Следовательно, она тоже преступница. – Попала ты, как цыпленок в суп, – резюмировала Екатерина, – со всех сторон трэш. А чего у тебя глаза бегают? Давай говори! Поможем в любой ситуации! Мы же с тобой двоюродные сестры. Алена хотела рассказать про содержимое шкатулки бабушки, но прикусила язык. И теперь она до потери сознания боится незнакомых мужчин, потому что они могут быть полицейскими, которые посадят ее в тюрьму. – Вот глупышка, – пожалел девушку Борис. – Она до сих пор ментально ребенок, который мало счастья в жизни видел, – высказал я свое мнение. Глава двадцать четвертая Утром меня разбудил звонок. С трудом открыв глаза, я глянул на часы. Шесть! Наверное, у меня слуховая галлюцинация. В такую рань никто прийти не мог. Я зевнул, повернулся на другой бок, но Демьянка, которая мирно дремала около меня, спрыгнула с кровати и, громко лая, понеслась в коридор. Вскоре раздался баритон Бориса: – Доброе утро. Мы вас не ждали! – Решил все же вам помочь, – произнес знакомый голос. – Проходите, пожалуйста, – пригласил кого-то батлер. Я, горько сожалея о том, что вчера поленился идти домой, остался ночевать в офисе, быстро встал, оделся, отправился в столовую и увидел там академика академии всех наук. – Добрый день, – обрадовался Елисей Семенович, – вы оба произвели на меня прекрасное впечатление. Поэтому я вознамерился оказать приятным людям услугу. Фирма не знает, где я. И не надо им ничего докладывать. Хозяева обнаглели вконец, берут за мой визит тьму денег. Зачем вам оплачивать тех, кто, ничего не делая, меня эксплуатирует? Десять тысяч рублей, и я договорюсь с тараканами, они уйдут. Согласны? Конечно, да. Угостите меня кофейком, и я начну. – Э… э… – пробормотал батлер, – ну… – Прекрасное предложение, – слишком весело воскликнул я, – Борис, сделайте для Елисея Семеновича ваш фирменный напиток. – С огромным удовольствием, – отозвался батлер, – могу предложить позавтракать. Омлет? Овсянку? Тосты с сыром? – Съем все, – обрадовался Рогов, – и болтушку, и кашу, и бутерброды. Только руки помою, лицо ополосну. Еще бы душ принять! – У вас воду отключили? – сочувственно спросил батлер. – Человечество летает в космос, научно-технический прогресс разбушевался, а горячей воды народ стабильно лишается дней на десять, – вздохнул я, – но на дворе сентябрь. Я думал, что мытье тела из чайника – летняя забава. – Мы приобрели бойлер, это очень удобно. Можно его найти по нормальной цене, – объяснил Боря. – Меня не от горячей воды отключили, а от квартиры, – смутился Елисей. – Я снимал жилье, немного запоздал с оплатой. Владелец возмутился, выкинул вещи на лестницу. Сегодня я на вокзале спал. – Неприятно, – пожалел я гостя, – поговорите с тем, кто сдает апартаменты, попросите его подождать.